Джейн Уэлч - Певец из Кастагвардии

Губы Амариллиса слегка коснулись ее уха.

– Забудь о нем. Тебе нужно отдохнуть.

Май была слишком измождена, чтобы спорить. Все, что она поняла из дальнейшего, – это что моряки с обоих судов некоторое время трудились, вылавливая из воды труп старухи Греб, а потом устремили лодки назад, к берегу. Им пришлось побороться с течением, чтобы доставить тело обратно в Моевкину Бухту.

По лодке то и дело пробегал тревожный говор.

– Оно может вернуться? Этот человек, то есть это… создание? – спросила Май, когда наконец нашла в себе силы вспомнить и сопоставить безумное лицо Дерри и искаженные ужасом черты мертвой старухи Греб.

– Если и может, то не сразу. После купания в слезах Великой Матери ему придется возвращаться через Иномирье. Но какая у него целеустремленность! Сомневаюсь, что он отстанет, пока не добьется своего.

Амариллис выглядел очень взволнованным, но Май слишком вымоталась, чтобы раздумывать над его словами.

– Моряки сказали, он утонул, как камень, – стуча зубами, выговорила она. Амариллис тем временем растирал ей руки, совсем посиневшие от холода. Май и не знала, что кожа может так сильно поголубеть. – Почему он пошел ко дну?

– Слезы Великой Матери имеют великую очищающую силу. Духи не могут их вынести.

– Духи? – переспросила Май, заглядывая в его загадочные глаза.

Амариллис только кивнул. Май почувствовала облегчение.

– Я сначала думала, что ты эльф, – призналась она. – Но ты ведь прыгнул за мной в воду и не утонул…

Амариллис рассмеялся, но в смехе звучала нотка грусти.

– Милая моя, я всего лишь смертная плоть. И больше ничего.

Он взглянул на собственные руки так, будто подобная мысль его самого изумляла.

Моряк, стоявший у руля, вмешался в разговор:

– Есть старая пословица, что дух может переплыть через море только в яичной скорлупке. Так что мы, моряки, которым нет большого дела до духов и прочей нечисти, все время обламываем им рога, хорошенько разбивая скорлупу, когда едим яйца.

Амариллис улыбнулся.

– Это мудрая предосторожность. Но на самом деле духам нужно не яйцо, а птица. Если духу не удается найти лодку, он может вселиться в тело птицы и перелететь через море. До чего же странны пути поверий!

Май приняла его слова за истину, не переспрашивая, только удивляясь, откуда этот человек столько знает. Она-то думала, что нынче только женщины сведущи в гербологии, фольклоре и мистике!

– Откуда ты родом? – спросила она, когда Амариллис завернул ее в сухую ткань и принялся покачивать на руках, тихо напевая.

Девушка не протестовала больше, но с благодарностью принимала его внимание. Она положила голову своему спасителю на плечо и закрыла глаза, слушая убаюкивающую песню. По щекам ее текли слезы – чего бы только Май не отдала, чтобы ее так обнимал Каспар!

Но это был не Каспар. Сын барона не пришел, чтобы спасти ее. И если Май собирается хоть как-то жить и быть счастливой, а не плакать без конца, ей придется забыть о Каспаре. Она спрятала лицо на мускулистой груди Амариллиса. Может быть, так оно и лучше? За время жизни в замке девушка видела немало безответно влюбленных… Воинов, павших от ваалаканских мечей, заменили другие, юные, с головами, забитыми романтикой. Май знала на их примерах, что раны несчастной любви лучше всего заживают, если кто-нибудь другой лечит их своей любовью.

Май собиралась начать новую жизнь – ради самой себя и Каспара. Она потянулась и слегка сжала руку Амариллиса. Реакция ее спасителя была мгновенной: по всему его телу пробежала волна радостной дрожи. Май даже испугалась и отдернула руку, хотя внутри у нее стало тепло. Радовала мысль, что она может доставить кому-то столь сильное удовольствие.

Май закрыла глаза и не открывала их до тех пор, пока лодка не вошла в тихую воду бухты. Бесчисленные черно-белые крачки носились над водой, со скал доносились резкие крики моевок.

– Мы пойдем в другой трактир, чтобы не привлекать особого внимания. Там мало местных, в основном купцы с проходящих кораблей, – объяснил Амариллис.

Легко подняв Май на руки, он понес ее к трактиру. Над входом виднелась вывеска – птица-топорок с завязанными глазами. Вывеска потрескалась от влажных морских ветров.

– Отдохни наверху, пока я порасспрашиваю насчет подходящего рейса на завтрашнее утро.

– Почему ты помогаешь мне? – спросила Май слабым голосом.

Амариллис обезоруживающе улыбнулся и отвечал, не медля ни мига:

– Потому что ты для меня – жизнь и душа.

Май рассмеялась. Как можно по-настоящему доверять человеку, делающему столь смехотворные заявления? Но она хотела верить ему, в самом деле хотела. Он защищал ее, она нуждалась в нем. В конце концов, пока Май удается беречь от него Некронд, с Амариллисом куда безопаснее, чем без него.

– Комнату для леди и девушку ей в помощь, – обратился Амариллис к старушке-служанке.

Май была несказанно рада принять ванну и выпить сладкого сока, который должен был помочь ей заснуть; но не могла расслабиться, пока не вернулся Амариллис и не сел возле двери.

Май проснулась и поняла, что онемение окончательно ушло из ее ног и пальцев. Однако она до сих пор чувствовала себя слабой. Золотоглазый человек стоял у ее кровати.

– Сейчас принесу тебе поесть, – улыбнулся он.

– Спасибо, мне бы лучше… поговорить, – покачала Май головой. – Я… я не хочу… Ее лицо… Лицо старухи Греб.

– Там, внизу, горит огонь, – отозвался Амариллис. – У очага ты сразу почувствуешь себя лучше.

Май кивнула, хотя и без особого энтузиазма, и отослала его, чтобы одеться. Это заняло у нее долгое время – девушка никак не могла разобраться с застежками и завязками, пальцы ее дрожали. Все так и валилось из рук, но помощи просить она не хотела. Наконец, одевшись, Май позвала спутника обратно и позволила ему свести себя вниз по ступенькам.

– Ну, крохотуля, что нам приготовить для тебя и твоей дамы? – добродушно спросил трактирщик «Слепого топорка», встречая их в трапезном зале.

– Хм, «крохотуля», – недовольно пробормотал себе под нос Амариллис, и Май поняла, что совсем забыла, какого он маленького роста – такое от него исходило ощущение властности и силы. – Неси что угодно, но самое лучшее.

Май потянула его за руку, мотая головой.

– Нет-нет, спасибо, я не голодна. Амариллис понимающе кивнул.

– Тогда жаркое для меня и немного супа для леди. Мы сядем у окна, на солнышке.

Трактирщик проводил их к маленькому столику у самого окна, сделанного в форме бойницы. Из окошка открывался вид на море. Был час отлива.

– Сейчас у нас тихо, но вот будет прилив – тут же набьется полон зал моряков с тех кораблей. Им в «Голодном рыбаке» и вполовину так не нравится, как у нас, – с довольным видом объяснил трактирщик. – Так что садитесь здесь, иначе вас толпа раздавит.