Джейн Уэлч - Плач Абалона

– Да-да, и, в конце концов встретили черномордых волков, – пробормотала женщина, опускаясь на табурет. Наклонившись к Брид, она с заговорщицким видом шепнула: – Парень-то притих чего-то, да? По глазам у него, как говорится, все видать, а рот на замок.

Брок вежливо удалился в дальний угол землянки и стал там греть мозолистые руки о плошку с бульоном. Харле сел рядом с Каспаром. Сперва тот отвечал на его вопросы односложными словами, но потом, хоть и неохотно, разговорился. Уверенность Харле передалась и юноше, помогла забыть о проблемах. Не упомянуть о находке в лесу он не мог. Каспар заметил, что высокий неумытый незнакомец слегка потеет. От него шел странный запах, вроде как от лошади.

Брид вытащила из сумки солнечный необработанный рубин и кусок волчьей шкуры.

– Что за человек мог это спрятать в грудной клетке волка, а потом закопать?

– Дело нехитрое, – ответил Харле. – Любой, кто хотел, чтобы их нашел охотник. Лучше места, чтобы спрятать весточку для кого-нибудь из этих бестий, не приду мать. Собака почует волка за милю, а больше никто не отыщет.

Разговор стал затихать, и мать Харле принесла одеяла. Каспар растянулся у огня – больше спать было не где. Сладкий напиток ударил ему в голову, боль в колене прошла, и он без труда задремал, хотя его отдых и тревожили дурные сны.

Каспар ворочался, со всех сторон из темноты скалились блестящие зубы. Вдруг он оказался в Торра-Альте и пополз вдоль подземной темницы. Какие-то люди пытали каленым железом гниющих заживо пленников. Зловонный труп стоял, не падая – его держала «железная дева», и по-прежнему сжимал руками прутья решетки.

Каспар старался остановить пытки, но как только он поворачивался к кому-нибудь из палачей, его смеющееся лицо удлинялось и становилось мордой волка. Волки были повсюду! Юноша побежал в глубину подземелья, чтобы спасти Некронд, но не мог пробраться – не пускали волки. Целые сотни их заполонили темное помещение, они корчились и извивались, ползали друг по другу. А откуда-то доносился крик человека, просившего Каспара о помощи…

Он проснулся – Брид звала его по имени.

Каспар потряс головой, чтобы разогнать сон. В землянку ворвался порыв холодного предутреннего ветра: Харле стоял у входа, откинув занавеску, и всматривался в лес.

– Брок пропал, – взволнованно сказала Брид.

Пип закусил губу, пытаясь выдумать себе оправдание, развернул лошадку и поскакал обратно к поваленным деревьям. Конечно, надо было крикнуть мастеру Спару, как только увидел следы Трога. Но уж больно его обидели слова Брока. А с тех пор прошло уже больше часа.

Мальчик лишь пытался доказать, что чего-то стоит, отыскав пса в одиночку. Однако оказалось, что идти по следу вовсе не так легко, как можно было подумать, глядя на Брид и мастера Спара, и вскоре Пип потерял из виду отпечатки собачьих лап. Трог оставил на мерзлой земле всего дюжину следов, и ни одного больше Пип найти не смог, как ни старался. Теперь, отсутствовав так долго и заехав так далеко, он просто не мог вернуться с пустыми руками. Может, если поискать еще немного…

Лес он знал лучше всех. Надо доказать, что в своих родных местах он умеет больше, чем Брок, что он чего-то стоит, что он мужчина. Пип знал, что многие в крепости считают его маленьким заносчивым выскочкой, выезжающим за счет везения сестры: если Май когда-нибудь выйдет замуж за лорда Каспара, ее брат, разумеется, тоже займет высокое положение. Но Пип хотел добиться всего сам. К совершеннолетию ему надо было стать хотя бы сержантом.

Только кто его сделает сержантом, раз он бросил баронского сына без всякой веской причины? Вот дурак! Надо было давно уже вернуться и принести извинения. Положение сложилось отчаянное. Мастер Спар теперь решит, что на него совершенно нельзя положиться. Как возвращаться, не найдя сперва Трога? Пес должен быть где-то неподалеку.

Мастер Спар всегда был с ним так добр, никогда к нему не относился, как к сыну простого дровосека. Нет, такой сюзерен ничего кроме любви не вызывает… Вот только его отношения с Май!

Пип оставил пока в стороне вопрос о том, следует ли возвращаться с пустыми руками или продолжать искать Трога самому, и принялся обдумывать отношения своей сестры с дворянином. От размышлений он проголодался и стал копаться в седельном мешке в поисках еды. Ну, сушеную оленину оставим совсем на черный день – она попросту несъедобна, решил Пип, и вытащил толстую краюху хлеба и небольшой пирог с яйцом. Это уже что-то, но где же яблочный кекс? Пип ведь лично проследил, чтобы повариха его положила.

– Шикарно! – провозгласил он, обнаружив, наконец, кусок кекса, обильно сдобренный специями. Чтобы больше не пришлось перелопачивать весь мешок, сушеную оленину и овсяные лепешки Пип переложил к себе в карманы, а потом вернулся к мыслям о Май и том, какие у нее перспективы с мастером Спаром. Вообще-то ему бы радоваться тому, как все складывается, да только вот… Конечно, хорошо, что Май может удачно выйти замуж (если принять, что у Каспара благородные намерения), но Пипу не хотелось ничего получать за счет сестры. Он знал, что завоевал огромное уважение молодых рекрутов – тем было проще обращаться с вопросами и за указаниями к нему, чем к старшим солдатам, однако теперь… Пип тяжело вздохнул. Он проявил полную безответственность; ничего не оставалось, как только вернуться к мастеру Спару и извиниться. Может, на обратном пути он успеет придумать хорошую причину, заставившую его отсутствовать так долго. Можно сказать, что видел подозрительных людей уж не браконьеры ли они? или даже самого Трога и потому-то не вернулся немедленно доложить о замеченных следах.

Нет, не годится. Брид сразу все поймет. От одной этой мысли у Пипа по спине пробежал холодок. Глаза, пронизывающие до самой души… Матери еще можно было иногда соврать, а повариха вообще никогда вопросов не задавала, но вот три высшие жрицы те всегда знали правду. Интересно, как мастеру Халю удается общаться с Брид? Стоит только взглянуть на какую-нибудь другую девушку, и Брид тут же все знает, даже если сама ничего не видела. А Халь, похоже, любит посмотреть на девушек. Некоторые не понимают, что у них в руках драгоценнейший изумруд, так поговаривают в крепости. Кстати, приятно, что слухи ходят не об одном только Пипе.

Он все еще выдумывал себе оправдание, когда услышал неподалеку справа отрывистый лай. Пип повернулся туда и стал вглядываться в густые заросли куманики, засохшей на корню.

Конечно же, это Трог, подумал он с облегчением. Дело не в том, что мальчик беспокоился о псе. Просто теперь его должны были простить за отлучку. А то на душе просто кошки скребли при мысли о том, что скажет Брок.