Джейн Уэлч - Плач Абалона

– Вы теперь в краю духов и не в силах скрывать свои чувства. Для вас это земля честности. Он смеялся над их страданиями! Приятно наблюдать за человеческими душами, проходящими через Ри-Эрриш. Я знаю ваш мир, знаю, какие усилия прилагают люди, чтобы сдерживать себя, и каждый по-своему старается навести порядок в своей коротенькой жизни. А потом оказывается здесь и плачет, и стонет, и жалуется на других… Что за создания! Обманывают сами себя!

– Ни-че-го не понимаю, – честно признался Папоротник.

Брид, не сводя взгляда с Талоркана, сжала лёсику ручку.

– Конечно, не понимаешь. Тебе еще предстоит узнать, что люди – извращенные и запутанные существа, разрывающиеся от противоречивых чувств. Мы часто бываем нечестны и с самими собой, и с другими, чтобы достигать того, чего желаем, и избегать ссор.

– Правда? – недоверчиво спросил Папоротник. – А почему?

– Потому что иначе жить было бы слишком больно. Так, как сейчас. – Она продолжала пристально смотреть Талоркану в глаза. Губы лесничего дрогнули, с них опять слетела песня: будто солнечный луч пронзил грозовые тучи; прекрасные и таинственные ноты сулили радость и освобождение от тягот и обязанностей. Каспар умоляюще взглянул на Брид… В ее зеленых, как драконья чешуя, глазах отражались золотые очи Талоркана. Брид дрожала. Наконец ей удалось отвести взгляд.

Талоркан поджал губы.

– Ты будешь моей, госпожа. Ты слишком красива для грязной земли. Твое место – здесь.

Он шагнул вперед и страстно поцеловал девушку в губы, потом грациозно повернулся и вышел. Брид сплюнула с отвращением, но долго еще смотрела ему вслед.

Каспар вновь стал глядеть в окно. Лес тянулся на много миль повсюду, куда хватало глаз, буйно зеленели деревья. Какое страшное одиночество! В Иномирье нет Халя, нет отца с матерью, может, даже самой Торра-Альты нет. Юноше отчаянно хотелось домой. Чего бы он ни сделал, чтобы вернуться в реальный мир!.. Талоркан прав. Глядя на бескрайний лес, Каспар все больше падал духом.

– Нам нужно назад, – выпалил он, обернувшись к Брид. – Почему ты не можешь ничего придумать?

Та опустилась на пол и еще крепче обняла Папоротника.

– Не получается. Я не знаю, что делать. На Свирели я играть не могу, и…

– И домой вовсе не хочешь, – докончил Каспар.

– Хочу, с чего ты взял? – Брид протянула ему руку. – Мы должны вернуться – не только для блага Троицы, но и просто ради наших душ. Если нам не удастся убедить в этом членов Круга, мы останемся тут навечно.

Она решительно встала и забарабанила в дверь.

– Требую встречи с Высоким Кругом! Они обязаны меня выслушать!

Несколько минут девушка колотила в дубовые доски, не получила никакого ответа и, наконец, пнула дверь ногой.

Совсем как Халь, подумал Каспар. Такой он Брид никогда прежде не видел. Обычно она была так спокойна, и вдруг настоящая буря незамутненных чувств! Оказывается, они с Халем похожи, одинаково вспыльчивы.

Каспар невольно засмеялся, и Брид, обернувшись, спросила:

– Что смешного?

– Да подумал: вот Халя все время ругают за несдержанность, а окажись он тут – он бы справился лучше, чем мы. Вовсе бы не изменился.

Брид тоже улыбнулась.

– Вот это мне в Хале и нравится. Он такой честный! Никогда ничего из себя не строит.

– Ха! Это он-то из себя ничего не строит? А кто Тайне на уздечку повесил три цепочки, чтобы все ее считали бешеной? На свете нет лошади, лучше вышколенной.

– А ты откуда знаешь? – рассмеялась Брид. – Он ведь тебе покататься ни разу не позволил.

– Да знаю вот, – ответил Каспар, сам не понимая, что его так развеселило. – Всякому ясно, что цепочки Тайне вовсе не нужны, хоть Халь ее и выучил по команде кусаться и лягаться. В том-то и дело: она кусается, когда он прикажет, а не когда сама захочет.

– И я о том же. Халь все эти глупости не просто так делает. Перед самим собой-то ему не надо притворяться. Он хорошо знает, что чувствует, а мы, все остальные, пытаемся убедить себя в каких-то высших мотивах. С ним нелегко, потому что он не понимает уступок, зато если он говорит, что любит, значит, в самом деле, любит.

– А я – нет?

– А ты – нет.

– Но я люблю тебя, Брид. – Слова непрошеными сорвались с губ.

– Ох. Знаю, что любишь. По-своему, – ответила она, будто Каспар всего лишь сделал ей комплимент по поводу удачного платья. – Я о том, что ты столько лет говоришь Май, что любишь ее, а на самом деле это неправда.

Она опять стала стучать в запертую дверь.

Каспар залился краской стыда. Брид сказала правду. Чтобы скрыть чувство вины, он вскочил на ноги и тоже принялся барабанить в дверь. Надо вернуться домой, там он хотя бы сможет делать вид, будто больше ее не любит. Здесь становится слишком больно.

– Откройте! Нам нужна аудиенция у Высокого Круга. Если вы нас не выпустите, Троица погибнет! – кричала Брид.

Ответа не было ни в тот день, ни наследующий. Нудные сутки тянулись одни за другими, и Каспару становилось все труднее не ругаться с Брид даже по самым незначительным поводам. Он был слишком расстроен, чтобы оставаться в рамках вежливости. Холодными ночами юноша сидел на другой стороне комнаты и слушал доносившиеся снизу, из леса, звериные вопли и вой. Кровь леденела, в обрывках снов копошились полупрозрачные чудовища, они раскалывали скорлупу Некронда и старались выползти из подземелья. Потом оказывалось, что темницы переполнены, и разросшиеся тела вдавливали Каспара в каменную стену, а после звери в неистовстве принимались метаться по Торра-Альте и с ненасытной яростью пожирать людей.

Теперь уже Каспар был уверен, что их здесь просто забыли и оставили гнить. Еды им не давали, голод мучил все сильнее. И когда он почувствовал, что сил бороться против безумства паники, свившей гнездо у самых корней его разума, уже почти не осталось, дверь, наконец, распахнулась. На пороге стоял Талоркан, облаченный поверх кожаной с золотом куртки в длинный зеленый плащ. Лесничий шагнул вперед и запел; его голос звучал прекраснее, чем звук переливающейся холодной воды. Песня была дикая и вольная, обещала вечное счастье. Каспар чувствовал это сам и видел, какое действие она производит на Брид. Та закусила дрожащую губу.

– Ты ее обманываешь! – зарычал юноша.

– Обманываю смертную? – рассмеялся Талоркан.

– Она тебя не любит. Не смей пользоваться магией.

– Любовь – тоже магия.

Каспар понял, что его подстрекают. Талоркан презрительно усмехался, видя их беспомощность. Кровь прилила Каспару к голове. Он убьет эту тварь!

Что-то заставило его помедлить. Если потеряешь власть над собой, будешь как животное. Каспар сделал несколько медленных глубоких вдохов, чтобы подавить гнев. Но стоило Талоркану протянуть руку к Брид, как все тут же пошло прахом. Юноша бросился на лесничего, однако несколько внезапных нот песни немедленно отшвырнули его назад к стене.