Джейн Уэлч - Плач Абалона

Мельничий сын отошел, все так же глядя в ту сторону, и Каспар позавидовал его покою. Может, так и бывает, когда умираешь в свой час?

Вскоре лесничие, исцелив своих подопечных, подняли их, и повели дальше. Каспар шагал с такой страстной бодростью, какой никогда прежде не испытывал, дышал полной грудью, легкие и сердце полнились силой. Он решил бы даже, что сделался дюймов на шесть выше ростом, если бы не то, что головы идущих впереди по-прежнему заслоняли обзор.

Юноше хотелось идти рядом с Брид, но оказалось, что теперь это не просто. Приходилось толкаться с Абеляром лучник, вместе с Папоротником и той девочкой, тоже старался держаться возле нее. Вскоре Каспар отчаялся. Сутью Брид было великодушие, она всегда брала на себя ответственность за каждого, кто встречался ей в жизни.

– Надо чтобы они все достигли Аннуина. Все, – твердо сказала она.

Девочка, бледная и худая, словно маленькая бродяжка, вскоре оказалась у Брид на руках. Теперь она улыбалась и играла с длинными медно-каштановыми волосами Девы, наматывала их на палец и с восторгом смотрела, как они раскручиваются. Еще через несколько миль, пригревшись и укачавшись, словно в колыбельке, она крепко уснула. Девочка доверилась Брид, и Каспар видел, что этого доверия та никогда не предаст.

Тропа опять пошла в гору, и лесничие вздохнули с облегчением. Свет с востока делался ярче. Должно быть, до цели путешествия оставалось уже немного.

– Хуже похода еще не бывало, – пожаловался один стрелок другому.

– Талоркан будет в ярости, – кивнул тот. – Всех нас отправит работать в темницы. Или хуже того – на кухню, с женщинами.

Первый передернул плечами.

– Лучше об этом не думать. Скоро дойдем до озера.

С вершины холма открывался вид на вересковую пустошь, а за ней темнели густые сосны. У самого горизонта можно было разглядеть рощицы каких-то лиственных деревьев. Ноги обволакивала грязь, отчего идти стало труд нее, одежда липла к телу – серое небо все плакало дождем. Но вот из-за облаков веером пробились лучи солнца, осветили тропу далеко впереди и зажгли алым, озерную воду. Над покатыми берегами стоял густой белый туман, лишь кое-где в нем мелькали теплые пятна цвета крови.

– Славно быть бельбидийцем, а не кеолотианцем, – заметил Абеляр к шумному одобрению многих попутчиков.

– Славно-то славно, только, само собой, не из Торра-Альты, – насмешливо фыркнул кто-то. – Все горцы негодяи! Вот скоро бог Новой Веры нас у ворот встретит, тогда-то увидите, как вы ошибались насчет своей богини. Неверные! Это вы на остальную Бельбидию беды насылаете, чуму и всякое такое прочее. Ну да ничего, скоро король Рэвик вами займется, барона Бранвульфа из крепости вышвырнет, а вместо него поставит кого получше. Я от того мора в прошлом году, когда у животных гнойные нарывы вскакивали, да от лихорадки лучшего барана потерял и двадцать овец впридачу. До сих пор как вспомню их, бедных, плачущих, будто дети, сам разрыдаться готов. Оттого и сердце надорвал, точно. А в этом году волки на стада напали, как раз когда овцам ягниться пора пришла. Тут оно и не выдержало. Так что барону Бранвульфу много за что придется ответить.

Каспар бросился защищать отца. Остановили его не крики Брид – «успокойся!» – и не внезапные властные ноты в песне лесничих. Остановила резкая боль в голове. Он споткнулся и застонал, прижав руки к макушке. Силы покидали его, будто их кто-то высасывал. Лесничие сбежались к нему, оставив души без защиты на случай нападения. И нападение случилось.

Услышав со стороны деревьев рычание, Каспар понял, не оборачиваясь: черномордые волки.

– Никому не разбегаться! – закричал он слабым голосом. – Лесничие нас защитят!

Однако по толпе уже успела прокатиться волна страха. Души потеряли самообладание.

– Папоротник, нет! – воскликнула вдруг Брид, но было слишком поздно. Маленький лёсик скрылся в листве поваленной березы, что лежала среди нарциссов и примул. Волки бросились в погоню.

– Папоротник, назад! – Голос Брид утонул в пронзительном аккорде трубы. Весь лес замер, будто внемля сигналу. Внемля, зову вечной смерти. Ловчие выследили беглецов. Неужели это черномордые волки привели за собой Талоркана?

Каспар схватил Брид за плечо.

– Нам тоже надо бежать. Мы должны себя вести, как все остальные, иначе нас заметят.

Души уже разбегались в разных направлениях. Каспар и Брид, все еще державшая на руках девочку, бросились следом за Папоротником, с ними, хромая и закусив губу от боли, – Абеляр. Последним шел, прикрывая тыл, Катрик.

Тяжело дыша – только что переполнявшие его силы исчезли, – Каспар нырял под сучья деревьев, продирался сквозь кусты, пытаясь забраться в самую чащу. Там ловчим, было бы труднее их преследовать. Впереди мелькнул Папоротник, пересек прогалину, прыгая на ходу через поваленные стволы и вопя:

– Бегите! Бегите!

Брид тяжело было поспевать за остальными. Каспар перехватил у нее девочку и понес сам. Надо было ее оставить, билось у него в сердце. Надо было ее оставить.

– Мы совсем близко к проходу, – прохрипел Абеляр. – Бежим в сторону озера.

– Может, и близко, а только как мы поймем, что это он и есть, когда туда попадем? – спросил Катрик.

– Быстрей, быстрей! – Папоротник, умчавшийся было далеко вперед, возвращался их поторопить.

– Тисы! – пришло в голову Брид. – Где-то возле озера должны расти тисы, кольцо тисов. Это дерево перерождения, оно должно отмечать проход. Я уверена.

– Быстрей! – кричал Папоротник, и вдруг его голос заглушило волчье рычание.

Каспар сунул девочку обратно в руки Брид и бросился, ломая кусты, к лёсику. Он не знал, чем сможет ему помочь, просто вдруг понял, что полюбил бедолагу, полного решимости возвратиться и защищать свое потомство. За спиной он слышал, как кто-то приближается с огромной быстротой, и копыта почти беззвучно касаются земли. Ловчие, подумал Каспар в отчаянии. Все-таки догнали.

Промелькнула белая вспышка, такая звездно-яркая, что сначала Каспар принял ее за что-то, принадлежащее Высокому Кругу. Потом он решил, что это, судя по безумной скорости, единорог. А затем увидел: через лес несся огромными скачками большой белый олень, и рога его с двенадцатью отростками были нацелены прямо на волка, что уже почти хватал Папоротника за ноги.

Черный зверь попал оленю под копыта, взлетел в воздух и, перевернувшись, рухнул, чтобы больше никогда не подняться. На боку у него, от груди до ляжки, зияла рваная рана. Олень легко бежал рядом с Папоротником, склонив рогатую голову и не подпуская волков. Постепенно он стал разворачиваться, описывая широкую дугу и подталкивая лёсика боком, как детеныша в стаде.

Оба двигались теперь обратно, навстречу Каспару и Брид, вдвоем несшим девочку. Абеляр и Катрик достали ножи, но волки и не смели, подступиться к ним боялись огромного оленя. Лучник на бегу спотыкался, изуродованные колени у него подламывались.