Надежда Первухина - Иероглиф «Измена»

– Правы, мой император, – улыбнулась Жэнь-дину девушка его снов. А потом взяла и подмигнула Юйлин.

Юйлин же ничего не оставалось, как принять сияющий перстень и низко поклониться.

– Уже светает, – забеспокоился Медноволосый Тжонг. – Государь, позвольте вашим рабам удалиться. И еще позвольте сказать: ваш придворный лекарь – жулик и неуч. Он неправильно лечил вас. Но теперь с вами всегда будет пребывать Вэньфэнь, а она знает, как лечить больных.

– Да, феи учили меня и траволечению, и иглоукалыванию, и премудростям целительных камней, – сказала Вэньфэнь. – Я не позволю, чтобы жизнь государя вновь была в опасности.

– Да я поправлюсь от одного вида твоего прелестного личика, милая! – воскликнул Жэнь-дин.

Государю не терпелось остаться с Вэньфэнь наедине, Юйлин и Тжонг это поняли, а потому откланялись и постарались исчезнуть так же незаметно, как и появились. Для этого Медноволосый Тжонг снова воспользовался чудесным порошком. Они с Юйлин стремительно миновали весь дворцовый комплекс, напоследок Тжонг вытащил иглы из шей стражников, и те никак не могли поверить тому, что заснули на посту.

– Вот и все, – сказал Тжонг своей подруге, когда они были на достаточном расстоянии от дворца (если кто и встретился им в эту пору, то весьма удивился тому, что пара оседланных коней без седоков мчится во весь опор). – Не правда ли, судьба империи иногда зависит от такой малости? Император встретил девушку своих снов, и жизнь вернулась к нему, а значит, и ко всей стране. Я чувствую себя таким праведником, что так и подмывает что-нибудь у кого-нибудь стащить! Не ограбить ли мне царедворца Оуяна? Он, говорят, сказочно богат и так же жаден…

– Оуяна?! – вскрикнула Юйлин. – Не тот ли это царедворец Оуян, что продался заговорщикам, готовящим смерть императору?

– Возможно, что и этот, – не стал отрицать Тжонг. – Вот завтра все и узнаем. Я выясню, где находится поместье этого Оуяна, и мы вместе наведаемся к нему, верно?

– Тжонг, – вздохнула Юйлин, рассматривая сияющий императорский перстень.

– Что?

– Тжонг, быть может, этот царедворец подождет?

– Юйлин, что ты хочешь?

– Я хочу отлучиться в свой городок, где живет сестра с ее ненавистным мужем. Я отдам ему этот перстень и потребую, чтобы он написал разводную бумагу сестре! Чтоб больше не смел приставать к ней и мучить ее!

– А, это же тот…

– Господин Леньшао. Мерзавец Леньшао, у которого всю душу разъели черви!

– Долг сестры – высший долг, – поджав губы, сказал Тжонг. – Что ж, царедворец и впрямь подождет. Едем вместе за твоей сестрой. Я погляжу на этого Леньшао, и, если у меня зачешутся руки, пусть он молит богов о защите!

Тжонг прошептал заклятие, они с Юйлин снова стали видимыми и помчались по направлению к северу. Через некоторое время кони начали проявлять признаки усталости, да и Юйлин уже еле держалась в седле. Даже наступивший рассвет не принес ей радости, глаза ее будто натерли песком.

– Нужно отдохнуть где-нибудь, – решил Тжонг.

Они проскакали еще немного, и заметили неподалеку от дороги двухъярусный большой дом с крышей, загнутой на концах. Светились в утреннем сиянии иероглифы: «Чайный дом господина Жуна «Веселье и процветание». Сдаются комнаты».

– Давай остановимся здесь, – предложил Тжонг Юйлин. – Ты того и гляди с коня свалишься, я совсем замучил тебя. Отдохнем, поедим, выспимся, а там поедем за твоей сестрой.

Юйлин благодарно взглянула на друга.

Они оставили коней во дворе чайной – к животным сразу подбежал мальчишка из прислуги, а сами вошли в чайную. Поскольку час был весьма ранний, посетителей еще не наблюдалось. Однако заспанный хозяин выказал нелицемерную любезность, встречая наших героев:

– Добро пожаловать, молодые господа! Рад, что вы заглянули в мою скромную чайную. Надолго ли к нам?

– Пока не знаем, – уклончиво ответил Тжонг, – но нам нужна комната.

– Немедленно подготовлю. Дочка, эй дочка! Угловую комнату господам, чтоб все было самое лучшее и свежее! А что господам приготовить на завтрак?

– Рис, соевое молоко, жареных пампушек с медом и отварной баранины, – заказала порядком проголодавшаяся Юйлин.

– Хорошо! Будет исполнено! – Хозяин заторопился на кухню, а наши герои принялись осматриваться.

Чайный дом был чересчур хорош для заведения такого уровня: весь лакированный, новехонький, украшенный картинами на священные темы и благожелательными надписями.

– Здесь очень мило, – сказала Юйлин, сдерживая зевок. – Что это за надпись? Ого, смотри-ка!

Они подошли к висевшему на стене свитку и прочли:

«В этой чайной останавливалась в облике монаха пресветлая принцесса Фэйянь и изволила явить свое мастерство каллиграфии».

– Как такое может быть? – удивилась Юйлин. – Чтобы здесь побывала сама принцесса Фэйянь?!

– Это истинная правда, господа, – услышали они звонкий голосок. То была дочка хозяина чайной. – Я тогда была еще маленькой, но и то помню рассказ о том, как остановился у нас бедный монах, владеющий дивным искусством каллиграфии. Он обновил нашу вывеску, и с тех пор удача не покидает наш дом. А еще он восстановил святую надпись в храме богини Фо Фэй. Он написал Высший Иероглиф «Любовь». Лишь позднее мы узнали, что монахом этим была принцесса Фэйянь. Какая милость для нас, настоящее чудо!

– Действительно, чудо, – сказал Тжонг. – Но большим чудом будет, если нам поскорее подадут кушанья, а потом мы сможем освежиться и выспаться.

– Все уже готово, господа, – появился хозяин из кухни. Он принес на подносе заказанные яства, тарелки и палочки для еды. – Угощайтесь на здоровье!

Юйлин и Тжонга не надо было просить дважды – они накинулись на еду, будто год не ели. Насытившись, поднялись в приготовленную для них комнату. В ней, помимо постели, столика, скамей, былаи бочка с теплой водой.

– Искупаемся? – предложил Тжонг подруге.

– Только без шалостей, – предупредила Юйлин. – Я еле на ногах держусь.

Однако без шалостей все-таки не обошлось. Наконец любовники заснули в одной постели, крепко прижавшись друг к другу. И наступающий день их совсем не тревожил своим шумом и новостями.

Проснулись они под вечер…

– Я бодр как никогда, – сказал Тжонг, потягиваясь в постели. Его обнаженное тело было словно облито мускулами, до того он был статен и крепок. Юйлин залюбовалась своим возлюбленным.

– Я тоже вполне отдохнула и готова скакать на лошади хоть всю ночь, – сказала она. – Ночь мы проведем в пути, а под утро как раз попадем в селение где живет господин Леньшао.

– Что ты зовешь его господином, ведь он, по твоим словам, мерзавец?!

– И действительно! Ох, с какой радостью я плюну в его подлые глаза!

Юйлин навсегда запомнилась эта ночная скачка едва они распрощались с хозяином чайной, как пустили коней в галоп, словно хотели опередить звезды, медленно взбирающиеся по небосводу… Дорога была прекрасной, мимо проносились бамбуковые рощи и заросли жасмина; ночные птицы вспархивали над головой…