Огнева Евгеньевна - Барон-дракон

Стащила и отправилась на поиски приключений ко взрослому дядечке. Вадим недовольно вскинулся. Но лицо уже само по себе сделалось нейтральным. Ничего не поделаешь, многолетнее участие в женской судьбе - а учитывая опыт Андрага - вековое, довело реакции до автоматизма. И сделался он учтив и мягок себе на погибель. Девица приостановилась, будто споткнулась, но только на мгновение. Уже в следующее - плюхнулась рядом на диван.

— Привет.

На экране к этому времени отгремел финальный поединок. Герой, как и положено победителю, заваливал свою даму на попону у костра. Можно выключать. Вадим без всякого сожаления ткнул пальцем кнопку. Экран погас.

— Привет.

— Пива налей, - нахально потребовала девчонка.

— Обойдешься.

— Боишься, отец отругает?

— Ага.

Вадим откинулся на спинку дивана и только что не зевнул. Дальнейшее - очевидно. Он все знал заранее. Погнать бы эту дурочку из своей норы в три шеи. Грубо, с обидными сравнениями, а еще лучше, с занудной моралью… И ей возможно никто, никогда не объяснит, каким должен, или хотя бы, может быть мужчина в постели. Ослепительно молодая, богатая, глупая, уже развращенная, но так и не понявшая, что тут по чем… Если потянуть время, может, струсит и уберется по добру поздорову? Шутка ли, ворваться в логово старого развратника? К тому же, девочка балованная, привыкла к совершенно иной обстановке.

Он молчал, подспудно сознавая, что надежды его тщетны, и молчанием он только усугубляет ситуацию.

Так и получилось. Директорская дочка не стала тушеваться, сама налила себе пива в Вадимов стакан и прихлебнула. Губы некрасиво сморщились:

— Не люблю светлое пиво. Почему ты не купил темное?

— Не люблю темное. Еще вопросы будут?

— Ты кого-нибудь ждешь?

— Не слишком ли вы напористы, мадемуазель?

— А чего тянуть?! Я пришла, чтобы ты меня трахнул, - получил Ангарский в лоб, и в первый момент даже не нашелся, что возразить. А когда таки решил без промедления выгнать девицу, она уже выскользнула из шубы и начала стаскивать тонкий свитер, одетый, естественно, на голое тело.

Не худышка с пупырчатой кожей - большая, плотная. Чистая кожа на груди бело светилась.

Соски - торчком. Прикоснись, уколешься. А в глазах ничего, кроме интереса. Просто так пришла.

От скуки. Девку, поди, с нежного возраста валяли все кому не лень. Вполне привычно ввалилась, разделась, раздвинулась.

Ангарский поймал ее взгляд и повел, не отрываясь, не моргая, не давая свильнуть. Пальцы заскользили по плечам, по прохладной гладкой коже, по груди до кончика, до затвердевшей иглы.

Ее руке пришлось подсказать, что делать. Молния на джинсах разъехалась в одно касание, даже пуговица отскочила. Маленькая ладошка как змея скользнула внутрь.

Вот ведь чертовка, как быстро добилась своего! Что ж, если, как говорится, по обоюдному согласию, почему бы и нет? Плевать на сантименты и мораль. Хрена бы в той морали! Не для данного случая писана. А на Стаса и с самого начала было плевать.

И - понеслось. Без задержек, без особенных ласк, без затей, в общем. Но это только вначале. Он сам притормозил, заставил ее почувствовать свои руки, язык, кожу, приподнял под лопатки и зацеловал до хрипа, до остановки дыхания, пока ни забилась, ни застонала, вымогая у него последний рывок.

Папаша явился тотчас после окончания действа, когда девочка еще плавала в волнах нирваны, а

Вадим уже поднялся и ушел в ванную. Оттуда он и услышал истошный визг бывшего однокашника.

В ответ раздался не менее громкий вербальный всплеск. Но дочь отнюдь не винилась, не просила прощения за грехопадение. Дитя крыло папеньку таким матом, что у Вадима уши нагрелись. На пол полетело что-то тяжелое. Никак родитель до членовредительства дошел? Или это дочка отбивается?

Хорошо бы так и остаться в ванной, переждать… Эх, жаль уютной берлоги. Похоже, выметаться придется прямо сейчас и прямо на снег.

— Сволочь! - заорал Стас, как только перепоясанный полотенцем Ангарский выплыл из своего убежища, и даже замахнулся.

— Только попробуй его тронуть! - тут же вступилось нежное создание, занося над головой тяжеленный дырокол. Если не остановить, массивная доперестроечная конструкция полетит Стасу точно в темя.

— Сволочь, - на тон ниже отозвался оскорбленный отец и отступил к порогу. - Убирайся! Чтобы духу твоего тут не было. Из города тоже убирайся. Я тебя достану. Я на тебя…

— Ничего ты ему не сделаешь! - перекрыла его крик Вика, - Он останется здесь. Я за него замуж выхожу!

Лицо Стаса враз из разъяренного сделалось несчастным. Ну как с такой интуицией можно руководить предприятием?! Он что, вообразил, что Вадим… Однако это выход. Пусть успокоится, прикинет все за и против. А когда дочка додавит, заставит, окончательно смириться с неизбежным, тут ему Ангарский облегченьице и выдаст: не волнуйтесь, мол, папа, понимаю, что не пара вашей продвинутой девочке и ухожу в тень. За то время пока Стас с Лялькой будут обмусоливать проблему, Вадим себе что-нибудь в смысле работы и жилья придумает.

Он с одобрением глянул на Вику и осекся. Та смотрела на него просто таки с обожанием. Ни фига это, оказывается, не уловка. Она так и решила: ни много, ни мало, выйти за него замуж.

Дракон внутри трубно расхохотался. Куда ему понять заботы бывшего интеллигентного человека.

— Я ухожу, - процедил Вадим, сверху вниз глядя на Станислава Николаевича. - Одеться дашь, или выметаться прямо так?

Все смешалось в злосчастной конторе. Девчонка орала, как резаная, требуя Ангарского себе в мужья. Папа орал не менее пафосно, объясняя юному созданию, чтобы и думать забыла. Во все стороны летели бумаги и мелкие канцелярские принадлежности. Крупные тоже падали. Вадим ходил между, собирая пожитки в сумку. Под те же крики оделся, начиная с исподнего и заканчивая не по сезону легкой курткой, - так и не успел купить "аляску", - и пошел к выходу. Только когда предмет разбирательства застыл в дверном проеме, спорщики замолчали. Вика без всякого перехода заплакала, да так горько - в пору остаться. Стас, наоборот, успокоился и пошел следом за

Ангарским.

— Зарплату получишь в конце месяца, - такое впечатление, губы у него онемели. Правда, что ли, переживает? Другое дело - за девочку или за себя. А ну как история выплывет наружу? Тот-то смеху будет в высших кругах мелких предпринимателей! Сотрудники, естественно, тоже пройдутся по чести семьи. Но с другой стороны - пусть. Только бы этот непредсказуемый субъект убрался подальше. Хорошо бы вообще в другой город. Вон хоть к Пашке. Пусть тот расхлебывает. Ишь, навялил ему, Стасу, своего собутыльника. К себе звать, очко сыграло. Вика ревет по-бабьи. Вся в мать. Убил бы! Ненавижу. Ее мамаша всю жизнь хотела загнать его себе под каблук, гнобила как могла, поганка худосочная…