Игорь Борисенко - Поход Армии Проклятых

– Вообще-то, у меня есть еще штаны, – сказал Сорген, нисколько не смутившись, и подергал себя за штанину. Не дожидаясь приглашения, он прошел внутрь павильона, но садиться не решился. – А один добрый старичок дал мне хлебнуть из замечательной бутылочки…

– Хе-хе! Что за добрые дедушки шныряют по моей любимой пустыне? Непорядок. Хотя я догадываюсь: он вечно носит черный балахон и сережку с длинной цепочкой. Так?

– Совершенно точно.

– Ух, наглый старый пенек! Я-то думал, что уже в самом деле схожу с ума и мне чудятся разные небывалые вещи. Ой, ой! Негоже так смущать старика.

– Но я в этом не виноват! – Сорген поспешно поднял руки, словно пытаясь оттолкнуть от себя воображаемого нарушителя.

– Я знаю, – отмахнулся от него старичок. Быстро подвинув к себе лист бумаги, необычайно белой и тонкой, он начертал там какие-то каракули и прошептал: – Зик, зик, зогга Фонрайль!

Ничего не ожидавший от этого поступка Сорген покачнулся и невольно вскрикнул: мимо пронеслась осязаемая волна мощного колдовства, которое он не в силах был распознать. Сосредоточенно склонившись над столом, будто бы прислушиваясь к чему-то, старик ненадолго застыл. Затем его личико исказила гримаса разочарования, впрочем, вполне беззлобного. Небрежно скомкав бумагу, он отбросил ее в сторону и вздохнул:

– Уже сбежал, подлец.

– И давно, – осторожно добавил Сорген. Старик снова обратил на него внимание, мелко потирая ладони.

– А, молодой человек! Ты ведь подумал, что я невежливый старый дуралей, да? Заставил гостя стоять столбом. Садись, Великий Сорген, я налью тебе эссенции, которой ты больше нигде и никогда не попробуешь.

Не выражая удивление тем, что старику известно его имя, Сорген осторожно опустился в кресло.

– Не бойся, ножки не подпилены, – засмеялся старик, и приглашающе протянул руку. Вслед за его жестом на столе появилась ваза со странными фруктами и два широких бокала с жидкостью нежно-зеленого цвета, похожей на огуречный сок. Старик схватил свой бокал, но пить не стал, а принялся болтать, размахивая эссенцией по сторонам и норовя выплеснуть ее на свой голубой кафтан. – Гости у меня бывают очень редко, поэтому я мог забыть о каких-то правилах этикета и ты должен быть ко мне снисходителен. Я также болтаю всегда сверх меры и иногда забываю про слушателя: что поделать, это тоже издержки отшельничества. Так привыкаешь разговаривать сам с собой!

Сорген приблизил бокал к лицу и тщательно понюхал его содержимое. Пахло чем-то терпким и сладким, но на виноградный дух было не похоже. Тогда он отхлебнул немного и понял – это не похоже совершенно ни на что. Сладкая карамель, разбавленная горьким миндалем и каким-то соком.

– Откуда ты знаешь мое имя, Келудан? – спросил Сорген, выпив пару глотков и не придя к окончательному выводу – нравится ему напиток, или нет.

– Но я ведь не спрашиваю, откуда ты знаешь мое? – ответил встречным вопросом старик, потешно взметнув вверх совершенно лишенные седины, черные, как вороново крыло, брови.

– Разве можно сравнивать? Ты – значительное лицо, о котором сложены легенды, а кто я?

– Уверен, что про тебя легенды еще не сложены? Вернись в Приморье через пару лет и послушаешь. А вот про бедного старого Келудана там не помнит ни одна собака. Только я не огорчаюсь, даже наоборот. Ты, может быть, слышал, что в этом и была цель моего ухода из мира – забвение.

– Что-то такое я слыхал. Однако, давай вернемся ко мне, если это не будет большой наглостью с моей стороны… Как много ты обо мне знаешь?

– А насколько хорошо осведомлен о себе ты сам? – весело спросил Келудан и шумно отхлебнул из бокала. – Не сочти меня хвастуном, но я знаю очень, очень многое.

– И даже то, зачем я к тебе явился?

– Не-а! – Келудан мелко затрясся, сморщившись от смеха. – Ты ведь мне это сейчас расскажешь?

Сорген тоже слегка улыбнулся. Выпитое из пузырька Фонрайля зелье прибавляло ему уверенности и сил, но опасений развеять не могло. Старик вел себя, как неразумное дитя, а такая инфантильность при его-то могуществе – дело весьма опасное. Нужно как следует выбирать слова и сведения, которые он будет выдавать Келудану.

– Сначала я хотел бы тебя кое о чем спросить.

– Валяй.

– Почему ты сидишь здесь, укрывшись от всех за неприступными горами и пустыней?

– Эхехе!! – Келудан мимолетно вздохнул и отставил прочь бокал с эссенцией. Вынув прямо из воздуха лист бумаги, старик принялся возить в нем пальцем: после ногтя оставался след, как от пера с чернилами. – Какие же они неприступные? Такая прорва людей топчет мою прелестную пустыню, перелазит через горы… Ух! Хитрый Фонрайль уже порассказал тебе, какой сдвинутый чудак этот Келудан, ведь так? Ух, попади он мне! Любое событие он ухитряется представить так, как надо ему. Хорошо, пусть я безумец, испугавшийся мира – но отчего тогда сами Старцы прячутся в Вечногорящем мире? Неужели он им нравится? Или возьми Бога-Облако, удалившегося в Страну Туманов… Я был просто первым, кто скрылся, опасаясь за свою жизнь. Что ты можешь мне возразить на это? В давние времена мир был населен множеством могучих волшебников, до тех самых пор, пока все они не взялись выяснять, кто из них самый могучий и умный. С тех пор количество колдунов резко пошло на убыль; что же мы видим теперь? Дети с магическими способностями рождаются очень редко, потому что некому было передавать им в наследство эти способности. Те, кто ими обладает, не могут найти достойных учителей. Волшебное сообщество выродилось и почти иссякло.

– Как же так! – возразил Сорген, повысивший голос от возмущения. – В Энгоарде прорва магов! Тысячи, десятки тысяч!! И в остальном мире их полным полно.

– Ха! – презрительно каркнул Келудан и взмахнул рукой. – Шарлатаны и любители, да будет тебе известно. Много ты знаешь колдунов, способных создать море, как Энодимус? Построить горы, как Келудан? Выжечь полмира, превратив его в безжизненную, безвоздушную пустыню, как братья Мелисеи? Кровавые и непрестанные войны выкосили настоящих магов, как прилежный косарь убирает траву на лугу. Осталось лишь несколько былинок, и я – одна из них! Вовремя отгородившись от мира, наплевав на всех и отказавшись от претензий на мировое господство, я сохранил себе жизнь и отнюдь не жалуюсь. Приходится все время думать о безопасности, ибо та старая война все еще не окончена. Знаешь, чем я занимаюсь большую часть времени? Придумываю всяческие способы, которыми можно преодолеть магические барьеры и добраться до моего убежища. А потом – разрабатываю контрмеры! Кстати, ты меня отвлекаешь от этого важного занятия. За то время, пока я болтаю с тобой, можно было найти какой-нибудь забытый проход в моей обороне.