Грегори Киз - Терновый Король

Песенка шута была встречена дружными раскатами хохота. Громче всех смеялся Чарльз, который от удовольствия с размаху шлепнул шута по спине. Тот не удержался на ногах или сделал вид, что не удержался. Неуклюже повалившись, он схватился за поля своей потешной шляпы и покатился по траве, как шар. Стоило ему подлететь к кому-нибудь из придворных, тот пинал живой мяч, и шут, истошно вопя, отскакивал в противоположном направлении. Через несколько мгновений импровизированный матч, возглавляемый принцем, заставил всех позабыть об издевательской выходке Песьей Шайки. Однако у Нейла по-прежнему горели от обиды уши. Все, все смеялись над ним – и король, и Фастия, и Элсени. Спасибо, сэр Файл удержался.

Нейл сжал губы, изо всех сил стараясь не дать воли рвавшимся наружу словам. Пускаться в пререкания с шутом недостойно, и он вовсе не желал позорить сэра Файла. Язык и так не раз доводил Нейла до неприятностей.

– Не обращайте внимания на Песью Шапку, – услышал он невозмутимый голос Фастии. – Он только и знает, что поднимать всех на смех. Сами понимаете, такая у него работа. Если хотите, можете проехаться рядом со мной. Продолжим ваше знакомство с двором. Думаю, вам необходим провожатый.

– Вы очень добры, госпожа.

– Вас еще не представили самой младшей моей сестре, Энни. Она сегодня в дурном настроении. О, да я, кажется, вижу вдали ее рыжие волосы. И посмотрите, к нам приближается моя матушка, королева.

Нейл проследил за направлением взгляда Фастии.

На утренней незнакомке не было длинного плаща с капюшоном, однако Нейл узнал ее сразу – по глазам и легкой улыбке. Теперь он понял, почему лица Фастии и Элсени показались ему такими знакомыми. Обе принцессы чрезвычайно походили на свою мать.

– Значит, вы передали мои слова старому Файлу, – сказала королева, приблизившись к ним.

– Да, ваше величество, – пробормотал Нейл. На этот раз он поклонился так низко, что ударился лбом об землю.

– Вы уже встречались с этим молодым оруженосцем прежде, матушка? – с недоумением спросила Фастия.

– Сегодня утром я ходила в церковь Святого Лира, – пояснила королева. – У алтаря я увидела этого молодого человека. Его молитва поразила меня своей поэтичностью и глубиной чувства. Лишь те, кто вырос на островах, умеют так молиться. И я догадалась, что он из Лира и приехал со старым Файлом.

– Ваше величество, прошу простить мне невольную дерзость, которую я, возможно, проявил, не зная…

Поток извинений Нейла прервал недовольный голос короля:

– Ты ходила в портовую церковь, Мюриель? Одна, без охраны?

– Мои телохранители все время находились поблизости, и Эррен ждала меня за дверями церкви. К тому же я закрыла лицо капюшоном. Узнать меня было невозможно.

– Мюриель, поступать так – это чистой воды безрассудство. Особенно в нынешние беспокойные времена.

– Прости, если я заставила тебя волноваться.

– Как я мог волноваться, если я ничего не знал о твоем опрометчивом поступке? Но теперь я действительно встревожен. Отныне ты никуда не будешь выходить без охраны. Прошу тебя. – Король, как видно, почувствовал, что избрал чрезмерно резкий тон, и последние его слова прозвучали почти умоляюще. – Впрочем, мы обсудим это потом, – поспешно добавил он. – Я не хочу, чтобы наши дорогие гости в свой первый день при дворе стали свидетелями семейной склоки.

– Кстати о семейных склоках, точнее, о семейных делах, – заметила королева Мюриель. – Я вынуждена просить у вас всех извинения, но мне придется вас покинуть. Здесь есть кое-кто, с кем мне необходимо поговорить. Молодой МекВрен, прошу прощения за то, что утром ввела вас в заблуждение. Но, право же, я получила огромное удовольствие, увидев сейчас ваше изумленное лицо. – Она повернулась к своему супругу. – Я буду здесь, неподалеку, если вас это интересует, – бросила она, повернулась и пустила лошадь вскачь.

Нейл был рад, что королева сменила тему разговора, ибо в душе у него царил полный сумбур… По причинам, которые он сам не мог определить, юноша чувствовал себя виноватым.

– Наверняка выходка с розой – дело рук Фастии, – заявила Энни.

Они с Острой пустили лошадей вскачь по поросшему фиалками Выгнутому лугу. Воздух наполняли упоительные весенние ароматы, но Энни была слишком взволнована, чтобы наслаждаться ими.

– Фастия не любит ходить вокруг да около, – возразила Остра. – Она не стала бы тебя изводить исподтишка. Если бы она увидала розу, то спросила бы напрямик, откуда цветок.

– Может, ей и спрашивать не надо. Вдруг она уже все знает?

– Откуда? Ни одна живая душа вас не видела, за это я отвечаю.

– Ну а кто тогда? Неужели Лезбет? Это на нее не похоже.

– Она очень изменилась, – заметила Остра. – Стала такой… осмотрительной. И все время думает о политике. Может, она теперь – точная копия Фастии, только мы еще этого не заметили.

Энни заерзала в седле, пытаясь устроиться поудобнее. Она презирала дамские седла, заявляла, что, сидя боком, далеко не уедешь. И в самом деле, она постоянно с них соскальзывала. Будь они с Острой наедине, Энни, наплевав на свои пышные юбки, немедленно уселась бы по-мужски.

Но они были далеко не одни. По лугу разъезжала едва ли не половина благородных рыцарей королевства.

– Нет, я не верю, – покачала головой Энни. – Лезбет никогда меня не предаст. Я доверяю ей, как тебе.

– А может, ты и меня подозреваешь? – ехидно предположила Остра.

– С чего ты взяла, дурочка? Я только что сказала, что тебе доверяю.

– Надеюсь. Но все же, кто выкинул с тобой такую злую шутку? У кого есть ключи от твоей комнаты? Только у Фастии.

– Может, она забыла запереть дверь?

– Забыла? Нет, Фастия никогда ничего не забывает, – покачала головой Остра.

– Это верно. Значит…

– Значит, остается твоя мать.

– Ты права. У матушки, конечно, есть ключ от моей спальни. Но…

– Тише. Она здесь, совсем рядом.

Энни вскинула голову и невольно вздрогнула, увидев, что ее подруга и фрейлина права. Мюриель Отважная, урожденная де Лири, королева Кротении, оставив свиту, приближалась к ним рысцой на свой гнедой вителлианской кобыле.

– Доброе утро, Остра, – с приветливой улыбкой сказала она.

– Доброе утро, ваше величество.

– Если ты не возражаешь, мне хотелось бы немного поговорить с дочерью наедине.

– Разумеется, ваше величество.

Едва успев сказать это, Остра натянула поводья и повернула прочь, напоследок бросив на Энни извиняющийся и встревоженный взгляд. Если над головой Энни сгустились тучи, значит, Остре тоже приходилось ждать неприятностей.

– Вы обе, похоже, сегодня чем-то обеспокоены, – заметила Мюриель. – И предпочитаете держаться в стороне.

– Я видела дурной сон, матушка, – призналась Энни. Впрочем, это была лишь часть правды. – И никто не сообщил, где именно мне следует держаться.