Дмитрий Браславский - Щит Королевы

Не знаю, кто там пищал, но сейчас мы были одни в крошечной пещерке с такими низкими сводами, что мне едва не приходилось пригибаться. Воздух здесь оказался застоявшимся, в нем чувствовался какой-то необычный запах – то ли заплесневевших грибов, то ли годами не мытых тел.

Брант и Харрт спустились следом. Ведущий из пещерки ход больше напоминал лаз – соваться туда не хотелось.

– Давайте возвращаться, – решил наконец Харрт. – Крондорн его знает, куда он уходит. Было бы нас побольше, я бы оставил пятерых здесь, на подстраховке…

– А остальные сели бы на лошадей, подтянули осадные орудия… – съязвил Брант. – Вообрази, как будет весело, если там всего лишь заброшенная грибница.

– Лучше заброшенная грибница, нежели преждевременные похороны, – поддержал друга Секкар. – Помнишь второе правило первопроходца?

– Поделитесь? – Я вновь почувствовал себя лишним.

– Слушай и запоминай, – торжественно объявил Харрт. – «Раз ты еще не умер, так тому и быть».

Троица громко расхохоталась – тут-то все и началось.

Из лаза хлынула толпа раздвоенных – низеньких, закованных в железо и невероятно вонючих. Однако, хотя они были и пониже нас, это оказались отнюдь не дети: отвратительная бороденка того, кто несся первым, была совсем седа. Они не кричали, не размахивали странной формы кирками, которые держали в руках, и от этого нам стало действительно страшно.

– К стене, – скомандовал Харрт.

Мы прижались спинами к стене, меч привычно скользнул в ладонь. Я подумал, что второе правило первопроходца на сей раз, пожалуй, не применимо: Трубе придется…

Дальше мне стало не до размышлений. Старик примерился ударить меня в живот, мой клинок отбросил кирку в сторону, но соскользнул с его доспеха. Рука привычно коснулась лба, чтобы опустить забрало… Эх, ну что за бой! Ни щита, ни шлема!

Вместо того чтобы пытаться прорубить его доспех, я что было силы ткнул кулаком в сосредоточенную физиономию старика и выиграл пару секунд, чтобы проверить, как идут дела у остальных.

Дела оказались нерадостными. Секкару удалось завладеть киркой, однако она явно была ему не по руке, с таким же успехом он мог бы размахивать и сапожным шилом. Харрт дрался, сжав зубы, но его широкий нож не способен был удерживать раздвоенных на расстоянии. Первопроходец уже еле держался на ногах, на его штанах и куртке начали появляться пятна крови.

Брант же – единственный нормально вооруженный из всех троих – орудовал мечом так, будто держал его впервые в жизни, а до того лишь заготавливал дрова, и то не часто. Он не колол, не бил прицельно по щелям между доспехами или по ногам – он рубил. Это выглядело бы смешно, если бы не было столь фатально: клинок уже украшали несколько здоровенных зазубрин, раздвоенные от ударов валились с ног, но оставались целы и невредимы. Они отступили – как отступил бы любой, чтобы не попасть под руку сбесившемуся дровосеку, но я знал, что долго Брант не продержится: рано или поздно рука устанет. Более безумного способа драться мечом я, пожалуй, еще не видел.

Харрту не до того, значит, командовать придется мне.

– Брант! – рявкнул я. – Отдай меч Секкару, он тебя прикроет.

К счастью, они не стали спорить: формально у меня не было никакого права приказывать первопроходцам.

– «Трезубец»!

Конечно, это был не совсем «трезубец». Обычно двое делают шаг вперед, обтекая противника, а третий остается держать центр. У нас же получилась какая-то недоделанная вилка: Харрт пытался выбрать момент, чтобы перевязать раны, а мы с Секкаром бились за четверых, опасаясь, что Брант с унаследованной киркой того и гляди так приложит по затылку, что мало не покажется.

Правда, мало нам и без того не показалось.

Увидев, что Брант отступил, раздвоенные вновь кинулись в атаку. Теперь они наносили быстрые и точные удары – как молоток в руках умелого мастера бьет по кернеру, оставляя на жестяном листе цепочку из дырочек.

Не знаю, из чего они ковали доспехи, но мой клинок Решительно отказывался иметь с ними дело. Секкар оказался более успешен: силы его удара хватало, чтобы воткнуть клинок в щели между пластинами. Однако и его дыхание становилось все более тяжелым: любой из нас готов провести ночь у горна, но не в ситуации, когда из тебя одновременно пытаются сделать чеканку.

Пожалуй, «трезубец» был не лучшей идей.

– «Близнецы»! – скомандовал я.

Мы с Секкаром встали плечо к плечу.

– Я сейчас! – Из-за спины раздался звук рвущейся ткани. – Брант, подсоби.

Я понимал, что все это бессмысленно. Пусть даже раздвоенных немного. Сотня, две сотни – сколько их могло остаться в этих подземельях? На нашу долю хватит.

Внезапно их натиск ослаб. Несущийся ко мне раздвоенный отшатнулся. Остановиться он уже не успевал, и я с наслаждением угостил его мечом под нижнюю челюсть а Секкар с совершенно ненужным лихачеством снес своему голову, полностью при этом открывшись.

Воспользоваться его ошибкой было некому: последние раздвоенные, унося раненых и убитых, уже скрывались в лазе. И судя по их лицам, то ли у Бранта выросла вторая голова, то ли Харрт явил им истинный лик Крондорна.

Я с любопытством обернулся. На вытянувшейся физиономии Харрта была написана неподдельная растерянность гнома, получившего от судьбы подарок, о котором не смел и мечтать. А вот Брант, на мой взгляд, занимался его ранами излишне деловито. Мог бы и удивиться.

Хотя, если отталкиваться от его непревзойденного умения владеть мечом, боевого опыта у Бранта – что алмазов в лесу. И как только он умудрился попасть в первопроходцы?!

Похоже, такая идея возникла не у меня одного.

– Брант, с тобой все в порядке? – осторожно поинтересовался Секкар.

– Так, царапины.

– Я не про то. Меч плохо сбалансирован?

Секкар довольно неуклюже пытался пощадить его самолюбие: представить себе, что один гном ставит клеймо на плохо сбалансированное оружие, а другой этого не замечает, взяв клинок в руки… Престарелый, слепой – возможно. Но Бранту, надеюсь, еще жить да жить.

Затянув последний узел на украшавшей голень Харрта повязке, Брант неторопливо распрямился. Столь же неторопливо показал Секкару ладонь.

Ожог! Как мы могли об этом забыть!

Секкар смутился:

– Прости.

Ожог и в самом деле заживал плохо. В обычное время он бы почти не беспокоил…

Только вот объясняет ли это столь странную технику боя?

– У нас гости! – напряженно проговорил Харрт.

Из лаза вновь появился раздвоенный – на этот раз один и без кирки. Лицо сморщенное и даже какое-то скукоженное, похожее на чернослив, который прадед привез однажды из Тильяса. На панцире доспеха медальон с очередным портретом, таким же раздвоенным. Это, пожалуй, поразило меня больше всего: у нас такого отродясь не водилось. Не иначе как это лик местного властителя, возомнившего себя царем вселенной.