Дмитрий Браславский - Щит Королевы

Харрт и Секкар остолбенели. Да и я, подозреваю, выглядел не лучше.

– Брант, – ласково проговорил Харрт, когда обрел наконец дар речи. – Ты это… Ничего не напутал?

Брант поднес пергамен поближе к глазам.

– Самую малость, – признал он. – Здесь сказано, что Роракс был бы эльфом.

– Если бы – что? – поторопил Секкар, готовый услышать все, что угодно, – от «если бы умел летать» до «если бы не стал лепрехауном».

– Так я читаю дальше? – невинно поинтересовался Брант. – Тогда слушайте. «Сегодня Крондорн рассказал мне, что Роракс был бы эльфом, если бы Эккиль вовремя не поделился с прародителем таким замечательным именем. К счастью, Крондорн сумел убедить своего друга, что эльфу больше подошло бы нечто другое – мягкое, звонкое, переливчатое. А в имени „Роракс" так и слышатся удары боевого молота и рев губных гармошек».

– Друга? – не утерпел я. – С каких это пор Эккиль стал другом Крондорна?!

– Ты умеешь разговаривать с мертвыми? – Брант посмотрел на меня с укоризной.

– Э… нет. Но не могу сказать, чтобы хоть когда-то у меня возникало такое желание.

– Вот и я нет. Сам подумай: что я могу тебе ответить? По крайней мере, пока не прочитаю все эти свитки.

– Скажи хотя бы: ты веришь в эту писанину?

– Не знаю, – пожал плечами Брант, точно ему было все равно, дружили Крондорн с Эккилем или нет.

– Знак у двери, – лаконично напомнил Секкар.

Да, знак у двери. Драгоценный камень с тринадцатью гранями.

Когда Беххарт говорил от имени Крондорна, никто не подвергал его слова сомнению. Что же получается, этот жрец – еще ближе к прародителю, чем Беххарт? И с ним Крондорн был не прочь запросто поболтать?

Интересно, откуда Брант знает язык жрецов? Не то чтобы в нем было что-то тайное, но…

Убедившись, что все притихли, Брант продолжил:

– «Когда Эккиль согласился, Крондорн, не мешкая, сотворил Роракса и двенадцать его сыновей…»

– Сколько?!!!! – На этот раз не выдержал Секкар.

Бездетным семьям у нас все сочувствуют: кто же в здравом уме откажется продолжить свой род. Обычно мечтают о двух-трех детишках, но это уж как повезет: куда чаще после рождения первого или второго ребенка пара понимает, что больше детей у нее не будет. Фиона рассказывала, что у людей все по-другому и семьи из восьми-десяти человек отнюдь не редкость, да и у Нельда уже четверо, хотя он еще не стар. А если потомства и вовсе нет, один из супругов отправляется в долгое паломничество к знаменитой стеле Ашшарат в окрестностях Шарьера. Много веков назад богиня явилась здесь императору Хаону Четвертому и его – будем деликатны – подруге жизни. Я попробовал было выяснить, что делал Хаон Четвертый так далеко от своей Империи, но Фиона надулась и заявила, что тупоголовым гномам человеческие предания не понять. То есть она, конечно, выразилась более округло, но смысл был тот самый, могу поклясться.

– Двенадцать, – терпеливо повторил Брант. – Секкар я тебя умоляю: поднапрягись и уясни наконец, что это не я вам тут сказки рассказываю. Как написано, так и читаю.

– И потом, получается, что Роракс не сам их родил, а Крондорн постарался, – поддержал его Харрт.

Фраза, на мой взгляд, страдала некоторой двусмысленностью, весьма близкой к богохульству, однако я решил не привлекать к ней лишнего внимания: вдруг Харрту повезло, и Крондорн пропустил ее мимо ушей.

– «…и его двенадцать сыновей. Трое из них основали Керталь, четверо – Хорверк, четверо – Бреогар, а сам Роракс стал править в Адварте». Видимо, с последним сыном, – пояснил Брант уже от себя, предупреждая вопрос о том, почему три плюс дважды по четыре равно двенадцати. – Должен же он был кому-то трон передать. «Они отправились…» Все. На этом свиток кончается.

– Бери следующий, – посоветовал Харрт.

– Он совсем про другое. – Брант пробежал взглядом начало пергамена, наугад вытащенного из лежавшей на столе груды. – Обидно, я впервые слышу про этот самый Адварт. Может, здесь он и был? Роракс и его сын со своими кланами пришел в Хорверкские горы с запада, а кланы четырех других его сыновей – с востока…

– А потом что – встретились посерединке? – ухмыльнулся Секкар.

– Слушайте, ведь и правда, – потеребил бороду Харрт. – Нигде и никогда не говорится о том, куда делся сам Роракс. Хорверк постоянно обменивается посольствами с Керталем и Бреогаром, но, получается, ни в одном из этих мест Роракс даже не бывал!

– Торопишься, – осадил его Брант. – С чего ты взял, что Роракс ни разу не навестил своих сыновей?

– Тоже верно. А что там дальше?

– Читать?

Мы кивнули. Понятно, что эти залежи еще разбирать и разбирать, однако у меня возникла мысль попросить Бранта прочитать нам как можно больше на обратном пути. Когда свитки доберутся до Трубы – и особенно до Беххарта, – нет никаких гарантий, что к ним будет допущен кто-то еще.

По крайней мере, будь я верховным жрецом Крондорна, я бы предпочел о таких вещах не распространяться.

– «…стили меня к себе». Как будто на лошади писал, – неодобрительно нахмурился Брант. – Но почерк тот же. «Мне стоило большого труда сдержаться: за те века, что клан жил в изоляции, гномы превратились в кошмарные порождения Меркар, способные испугать даже шаддеша».

Прервавшись, Брант потер уставшие глаза.

– Ты что-нибудь понимаешь? – осторожно спросил Харрт.

– Очень мало. Бумага получше, чем у предыдущего свитка, и вообще мне кажется, что это самое начало записей. А вот кто такой шаддеш или про какие кошмарные порождения он пишет…

– Порождения Меркар – это люди. – Мне было тяжело признать, что некогда мы были такими узколобыми, но я не видел смысла скрывать правду. – Дамерт как-то обмолвился, что древние гномы считали остальные расы безумными играми безумных богов. Не так-то просто нормально воспринимать существ, которым ты по плечо. И людей, и эльфов в те времена называли одинаково – баяд'нах.

– Искалеченные великаны [9], – пробормотал Брант. – Я даже не знал об этом.

– Одна из немногих традиций, которая сейчас забылась, – кивнул я. – И Дамерту за нее было бы стыдно.

– Ничего стыдного, – вспыхнул Харрт. – Так ты договоришься до того, что станешь стыдиться собственного отца!

Первопроходец балансировал на грани смертельного оскорбления, однако я был уверен, что он сделал это не нарочно.

– Люди и эльфы стремились вбить нас обратно под горы! – Харрт произнес эти слова с удивившей меня горечью. Правда, я совсем не знал историю его рода.

Секкар успокаивающе коснулся его руки, и первопроходец, смешавшись, замолчал.

– Он не хотел тебя обидеть. – Секкар чувствовал себя неловко.

– И наверняка забыл, что я – Щит. – Я заставил себя улыбнуться.

– Кажется, про Фиону я ничего плохого не сказал, – буркнул Харрт.