Евгения Горенко - Брат-чародей

— Мой король! Твой покорный слуга всепочтительнейше просит прощения за то, что рассердил своего господина…

— Ну-ну, — снисходительно прервал его Ригер, — ты не так уж и виноват.

— …непродуманным ходатайством о просьбе его дочери…

— А вот в этом ты не так уж и не прав! Затея Легины — блажь и бессмыслица.

— …и смиренно просит позволить ему уйти в отставку! — упрямо закончил старик, запнувшись только под конец, и то почти незаметно.

— Чушь, — с ходу отмахнулся Ригер. — Если ты устал, отдохни. Если слишком много дел, возьми толкового помощника. Слышал, у тебя внук подрос. Говорят, надежды подает. Что ж ты его к настоящему делу-то не приставишь?

Удар пришёлся точно в цель. Весы мажордома стремительно закачались, выбирая между собственным оскорблённым самолюбием и будущим Гилла. И хотя его выбор был уже сделан, ему понадобилось немало времени, чтобы осознать это. Ригер терпеливо дожидался, пока лицо лорда Станцеля не обмякло.

— Ну вот и договорились, — удовлетворённо произнёс он. — Да я бы никогда бы и не поверил, что ты можешь бросить меня. Да ещё в такое время. Этот Эраиджи… Ничего, мы с тобой ещё покажем ему!

— Конечно, мой король, покажем ему! — эхом повторил лорд Станцель. Он поднял было затуманившиеся глаза на короля, но тут же снова опустил их.

— Я это знаю, — Ригер уверенно поднялся. — До завтра. Не провожай меня.

Но на выходе он остановился.

— Это правда, что твой внук… Гилл, да?… что эта поэма, которой зачитывается вся придворная молодёжь… что это он её написал? — и, получив от мажордома, напрягшегося от неизвестности, к чему клонит король, хриплое "Да, мой король", демонстративно хмыкнул. — Ну-ну!

Какой хороший сегодня выдался день. Ригер давно не чувствовал в себе такой свежести и бодрящей лёгкости. Даже старые беды и нерешённые проблемы вдруг обмельчали. У него нет наследника? Ничего, ещё будет. Должна же когда-нибудь Энивре родить сына. Вечная тяжесть от непредсказуемых и неподконтрольных чародеев? Ничего, это он тоже решит. Кстати, предложенный мажордомом способ управиться с ними действительно весьма неплох. Вот будет у него сын… Но на это надо много времени — пока сын подрастёт, пока выучится у них. А сейчас вполне можно пробовать подобрать к ним другой ключик: кто, в конце концов, содержит их на жаловании? А?… Вот то-то и оно!

С гордой улыбкой король пробежал взглядом по ряду затылков склонившихся у порога его опочивальни придворных и слуг: а смог бы тот же Эраиджи извиниться перед собственным подданным? Вряд ли. А вот он может!

— Лишиена ко мне, — указал король затылку лорда Дихлеха и, вспомнив об опять стрелявшем днём виске, добавил. — А потом Тар-Легона. Утром приготовьте ванну.

Спальня встретила его полумраком. Он скинул камзол и с раздражением подумал, что Лишиен заставляет себя ждать.

От стены отделилась неразличимая в темноте высокая фигура.

— Кто здесь?!

В свет одинокой свечи вшагнул Айна-Пре.

— Меня послали к тебе сказать. Тобой недовольны.

Первой мыслью короля было — этого не может быть. Он спит и ему снится дурной сон. Никто не смеет так дерзко смотреть ему в глаза!

…Ригер не выдержал и опустил взгляд в пол. Он почти качнулся от движения воздуха проходившего мимо него чародея. Перед его мысленным взором как живая встала картина медленно-медленно падающей с плахи головы Айна-Пре.

— Я убью тебя, — беззвучно захрипел король.

Кого? — ответила ему тишина.

Ригер поднял глаза.

В комнате никого не было.

— Где он?! Как вы посмели его впустить ко мне?! - орал Ригер и так тряс сжавшегося лорда Дихлеха, что у того щёлкали зубы.

— Кто, мой король? Кого, мой король?

— Смеёшься?!

— Никого не было! Никого! К-клянусь жизнью своей дочери! Никто не входил в спальню короля!

— Не верю!!

— И не выходил!

— Лжёшь!

— Спроси остальных — никто не мог пройти мимо нас!

Ригер отшвырнул его к стене и бросился к Лишиену.

— Догнать его и привести ко мне! — и, увидев в глазах Лишиена такое же искреннее непонимание, зарычал. — Того, кто только что вышел отсюда!

— Стража! — метнулся тот назад, к выходу — и заодно подальше от рассвирепевшего неизвестно от чего короля.

В комнату вбежали гвардейцы и остановились сразу у входа. На их лицах сквозь готовность выполнить любой приказ, бежать туда, куда скажут, и хватать любого, кто попадётся, светилось то же самое непонимание .

— Ни-ко-го? — почти простонал Ригер.

— Никого, мой король! — не в лад громыхнули бугаи и ещё крепче перехватили свои парадные алебарды.

— Свечи. Сюда. Искать. (Лишиен подскочил к стекленеющему королю и что-то коротко прошептал ему. Тот чуть-чуть оживился.) И перекрыть все выходы из Туэрди! Никого не выпускать!

Перерыли всю спальню. Перетрясли всё южное крыло дворца.

Остаток ночи Ригер провёл в своём кабинете.

— Мой король узнал злодея? — у лорда Станцеля, как и почти у всех сегодня в Туэрди, был уставший и невыспавшийся вид.

Ригер сжал зубы и отрицательно замотал головой.

— Кто же мог послать его? — задумался мажордом.

— Никто его не посылал! — буркнул король. — Лучше займись охраной. Они обленились и зажирели.

В кабинет вбежал курьер.

— Меня послали сказать. Заболела принцесса Легина.

Ригер подозрительно всмотрелся на печального-захлопотанного под стать вести посыльного. Тот сглотнул под пронизывающим взглядом короля и глупо повторил.

— Послали меня…

— Вон отсюда! — вспылил Ригер. — Я не лекарь.

— Мой король устал? — Терсинек участливо вгляделся в лицо короля.

— Да… Ты прав. Хватит на сегодня дел, — оттолкнул тот недочитанный отчёт.

Отдохнуть… А как, если в голову постоянно лезет одно и то же?

— Ты когда хочешь отдохнуть, что делаешь? — неожиданно для самого себя спросил король своего секретаря.

— Э-э… Гуляю. Читаю.

— Что читаешь?

— Старых поэтов.

— А новых?

— Мой король имеет в виду… внука лорда Станцеля?

Ригер впервые за сегодня улыбнулся. Секретарь заметил это и осмелел.

— Хочет ли мой король, чтобы я почитал что-нибудь из его "Героической поэмы"?

— Валяй! — расслабленно откинулся король.

Выпрямившийся Терсинек откинул назад голову, став при этом заметно выше, и уверенно начал.

— Героическая поэма. Глава третья. Дорогой забытой влекомый, печально пришпорив коня, герой прошептал: "Яд дракона однажды подточит меня. Исполнятся грозные строки, растает невидимый свет и больше не вспомнят потомки той магии древней секрет"…

Непривычный ритм завораживал и горячил кровь. Ригер вслушивался в наивные рифмы — и не узнавал преобразившегося ими секретаря. Тот словно забыл о короле, делах, службе, уйдя в придуманный мир вечных скитальцев, печальных предсказаний и гордых побед над судьбой…