Евгения Горенко - Брат-чародей

— Да я пока не думала об этом…

— А хочешь, я из тебя сделаю астаренскую принцессу? — посерьёзнела Гражена.

— М-м… Нет. Не стоит. Я собираюсь искать Жоани. А туда, где он может быть, лучше наряжаться поскромнее.

— Угу… А что это ты читаешь? — словно только сейчас вдруг заметив, чем занимается её подруга, снова оживилась Гражена.

Дженева молча протянула книгу подруге. Та полистала потемневший от старости "Сказ об Ир-Рауле и мохонской деве" и, отстранённо пробормотав "грустная история, никогда мне не нравилась", вернула его.

— Зато красивая, — вступилась за понапрасну обиженную сказку Дженева. — Я специально выпросила у Миреха эту книгу. Здесь полная версия «Ир-Рауля» — совсем не те сокращённые баллады, которые поют менестрели на празднике щедрого солнца.

— Э-э… Кстати — о Мирехе, — неуверенно протянула Гражена. — Я сегодня слышала, как они с Кемешью что-то решали… В общем, похоже, он больше не будет вести наши занятия.

Дженева широко раскрыла глаза и подалась вперёд.

— Что? Его что, отстранили?!

— Нет, не так! — затрясла головой Гражена. — Вообще этих вроде больше занятий не будет. Ну — закончились они! — добавила она всё ещё не понимающей подруге.

— А-а. Ну тогда… Но всё равно жалко.

— Жалко, говоришь? — многозначительно понизив голос, переспросила её подруга. — Ну да. Я же видела, как ты смотришь на Миреха.

— Никак я на него не смотрю! — буркнула Дженева.

Время, прошедшее со случайной встречи дочери барона и уличной плясуньи на рыночной площади Астагры, и, главное, события, наполнявшие его, удивительно сблизили их, почти спаяли. У каждой из них было подспудное чувство уверенности в том, что чтобы не случилось, рядом всегда будет надёжное плечо. Это чувство совершенно не нуждалось в понимании и, тем более, в словесном выражении. Кто, живя в добротном доме, ни с того, ни с сего решит докапываться до его фундамента? Он есть, он держит — этого достаточно. Просто всегда оказывалось так, что когда одна из них попадала в переплёт, рядом оказывалась другая, и они вместе как-то выбирались из неприятностей. Дженева без сомнения знала, что она всегда может прийти в Гражене и с радостью, и с разочарованием, и рассказом о нахлынувшем интересе — как и, конечно, о его объекте. Но в том, что касалось Миреха, такой уверенности не было. Вместо этого было неприятное ощущение запутанности — нравится ли он ей? Что он сам о ней думает? Хочет ли она нравиться ему? И нужен ли он ей?… Вдобавок эта запутанность в конце концов оказалась крепко приправлена злостью на себя — за то, что она не может разобраться, а также на него — за то, что он не хочет ей в этом помочь! Так что Дженеве никак не хотелось ни с кем пока говорить о взглядах, которые она бросает на Миреха, — пусть даже и с Граженой.

Наступила тишина, вполне себе мягкая и уютная, которая сама собой незаметно переросла в Граженье мурлыканье старой астаренской песенки, со смешным перековеркиванием на хассанеянский лад задорной припевки "эй-да, горе — не беда" и "ой, крапива-лебеда". Посреди очередного куплета она вдруг забросила песенку и поинтересовалась у подруги — была ли та когда в Хассаэне? Дженева покачала головой — нет, Жоани не жаловал моря, мы редко когда добирались даже просто до побережья… Я тоже. Там, говорят, зимой никогда не бывает морозов… Нет, на тех островах, что ближе к северу, зимой бывает выпадает снег… Интересно, а сколько там тех островов?… Этого никто не знает. Хассы верят, что когда точно посчитают все их острова и островки, они тут же все уйдут на дно моря… Правда?! Да ты что?… Не знаю, правда или нет. А ещё хассанеяне не любят, когда к ним приплывают иноземцы… О! Я поняла! Это они боятся, что те пересчитают все их острова…

Вот так, перемежаемый то заговорщическим шёпотом, то смехом, лился обычный девичий трёп, в котором мало смысла, негусто стоящих познаний, и уж совсем худо с не то, что с мудрыми, но даже и со сколь-нибудь яркими мыслями; но все философские диспуты, вместе взятые, не сравнятся с ним по рождающимся из него чувству тёплой близости и понимания…

Уже на следующий день выяснилось, что Гражена точно знала, что говорила. Хотя, нужно сказать, сам день был путаным. Странности начались с того, что к началу занятий сошлись лишь Керинелл, Миррамат, Михо, Тончи да Гражена с Дженевой. Тотальное отсутствие собратьев-студиозусов с лекарского факультета озадачило ребят, да и вообще они почувствовали себя не очень ловко без привычной суеты и многоголосого гула. Потом долго не появлялся Мирех, а когда он, захлопотанный, наконец возник в проёме дверей, оказалось, что им нужно перебираться в другое место. Потом случилась путаница, куда именно нужно идти, так как Мирех успел куда-то убежать, не объяснив толком инструкции, и ребята по привычке пошли на старую площадку. Учитель догнал их на полпути и, щедро щёлкая воображаемым пастушечьим кнутом, развернул их в сторону реки. Потом они лениво переругивались с Мирехом, выясняя, кто виноват в произошедшей путанице, пока тот своим учительским авторитетом не постановил "немедленно прекратить обсуждение его организаторских способностей, а также увеличить скорость продвижения". И хотя Гражена ещё немного поехидничала в адрес его "вызывающего неподдельное восхищение неумения признавать свои ошибки", но в общем им самим уже надоело выяснять отношения, так что до Башни чародеев, которая и была целью их путешествия, они дошли дружно и без проволочек.

У входа в Башню их встретила Кемешь; окинув ребят коротким взглядом, она отозвала в сторонку Миреха и принялась о чём-то негромко шептаться с ним. Дженева ощутила укол нехорошего предчувствия — настолько ощутимого, что она даже оглянулась на подругу, словно ища у неё поддержки. Но зато только для неё не оказалась обескураживающей неожиданностью новость, которую вскоре передал им Мирех. Он вернулся к ребятам и со вздохом объяснил им, что всё переносится на завтра.

— Да, завтра утром сразу идите сюда, — подтвердила его слова и подошедшая к ним чародейка. — И уж извините нас, что так вышло.

Мирех ещё раз коротко вздохнул и сокрушённо развёл руками.

Возвращались все унылые и подавленные. На обратном пути попытались было хотя бы выяснить у Миреха, что же случилось и почему их отправили восвояси, но тот то ли сам не знал, то ли не хотел говорить им. После сбивчивых расспросов и ответов, в которых слишком часто звучали слова "да я и сам толком не знаю", группа разделилась: Мирех заспешил куда-то по своим делам, а расстроенные отказом ученики чародеев невольно замедлили ход, а потом даже совсем остановились. Идти было некуда. В воздухе витала острая необходимость срочно найти новую цель — чтобы утро не пропало совсем зря. Без особых обсуждений такая цель вскоре определилась: да и куда им было ещё идти в таком подавленном состоянии, как не в Синюю бакалавратку, трактир на Набережной (который, кстати, был настолько популярным среди всех университетских, что мог заслуженно считаться почётным факультетом этого учебного заведения). Что и было успешно сделано.