Евгения Горенко - Брат-чародей

Рассевшись за столиком, ребята нашарили по карманам монеты и, скинувшись, отправили Миррамата к хозяину, дремавшему по ещё слишком раннему времени в своём углу. Вернувшийся вскоре астарен бухнул на середину стола кувшин с вином, внимательно оглядел осунувшихся друзей и резко хлопнул ладонью по столу.

— Ну хватит! Вот им (он кивнул в сторону девушек) ещё простительно растекаться талым снегом. А вы-то уже не новички, всё знаете.

— А и точно! — оживлённо встрепенулся Тончи, самый отходчивый из них. — Мне вот уже другое интересно, какое вино ты нам принёс.

И он, не медля, потянулся к кувшину с явным намерением засунуть в него свой точёный нос. Миррамат успел перехватить посудину и с предостерегающим щелчком языка отвесил лёгкий подзатыльник слишком шустрому товарищу. Тот только рассмеялся.

— Поздно. Да и всё равно тебе не удалось бы скрыть от нас, что тебе всучили «перебродилку» вместо "рыжего солнца".

Миррамат чертыхнулся, схватил кувшин и щедро отпил прямо из него. Его глаза многообещающе сверкнули — а через мгновение он уже нависал над сжавшимся под его напором хозяином. Остальные ребята рассмеялись — и развернулись обратно друг к дружке. Картина, которая сейчас разыгрывалась позади них, была им слишком привычна, чтобы из-за неё закручивать спины и вытягивать шеи.

Эта встряска, как оказалось, вытащила их всех из подавленности. Гражену, кроме того, ещё и задели слова Миррамата. Поэтому она поспешила прояснить ситуацию.

— Хорошо, пусть мы новички. Тогда что вы знаете, чего не знаем мы?… Отвечайте!

Керинелл посмотрел на её вздёрнувшийся носик и примирительно заговорил.

— Всегда обидно пропускать уроки у чародеев. Кажется, что именно сегодня тебе могли рассказать что-то очень важное. Или то, что ты искал и не мог всю свою жизнь. Это я по себе такое знаю. Но сегодняшнее занятие немного другое.

— То есть? — повернула к нему голову Дженева.

— То есть все мы… кроме вас, новичков… именно на этих занятиях уже были, — и, заметив, что обе девушки хором открыли рты для следующего вопроса, поспешил предупредить его. — Странно, что вы до сих пор не узнали об этом. Ничего тут такого нет… тайного. Учёба у чародеев всегда начинается одинаково — живыми уроками Кемеши или Миреха. Это нужно для того, чтобы наточить сердца… и заодно очистить их. И ещё они очень помогают новичкам сдружиться со всеми остальными учениками. Вы же заметили это?

Дженева задумчиво кивнула, соглашаясь: она хорошо помнила, как долго и медленно они с Граженой знакомились со своими однокашниками-"классиками". И как буквально через неделю после знакомства с Керинеллом, Михо, Тончи и Мирраматом они все вместе устроили весёлую вылазку в Старый город… Но Гражене лишнее напоминание о том, что она новичок, было не по душе, поэтому она оборвала Керинелла.

— Друг… ты только не уходи далеко от моего вопроса. Хорошо?

— Прости, — улыбнулся Керинелл. — Меня и правда немного занесло… А когда эти занятия заканчиваются, чародеи окончательно решают, к кому из них поступает новенький ученик. А перед этим они устраивают общую встречу, на которой рассказывают, кто такие вообще чародеи и чем они занимаются. Так что, если кто уже долго у них учится — как, к примеру, я или Миррамат — тот не раз присутствовал на этих встречах. Но рассказывают чародеи такие вещи, что даже и в пятый раз слушать их интересно.

— Какие именно? — широко открыла глаза Дженева и даже подалась вперёд.

— Завтра узнаешь. Не переигрывай, — хмыкнул тот.

Дженева смущённо потупилась и, запинаясь, пробормотала:

— А так?

— А так тем более.

— Бросьте ваши игры, — упрямая Гражена вновь напомнила о себе. — Ты сам сказал, что это не тайна. Ну Керин… ну пожалуйста…

— Эй, Гражен, ты меня так попроси — я тебе всё-все-всё расскажу, что знаю и даже что не знаю! — вмешавшийся в разговор Эд-Тончи многозначительно подмигнул Гражене. — Короче, слушай сюда. Главное в ремесле чародея — это точно знать, чего ты хочешь, потому что если ты не знаешь, чего ты на самом деле хочешь, то ты не сможешь так сильно захотеть этого, чтобы получить то, чего ты хочешь, а если ты хочешь не того, чего на самом деле хочешь…

— Кончай трындеть, балаболка… — Керинелл лениво заграбастал разговорившегося приятеля в крепкий захват, лишая его возможности по нормальному вдохнуть воздух. — А то слишком многого хочешь…

— Кто тут чего хочет? — на скамью плюхнулся вернувшийся Миррамат. — К примеру, "золотой гривы"? Я тут поговорил с хозяином… и он полностью осознал свою ошибку.

Сдавленно шипевший Тончи наконец с трудом вырвался на свободу и, едва переведя дыхание, плеснул в свою чашку красновато-золотистой жидкости из пыльной бутылки, потянул над ней носом, капнул на язык… и в блаженном движении восхищённого гурмана откинулся назад. Полностью забыв, что сидит на лавке без спинки.

С пола гурман вставал уже под оглушительный хохот друзей — и с гордо поднятой к небу чашей, из которой не пролилось ни капли благородного напитка. Михо, ещё захлёбывающийся смехом, помог ему забраться обратно на сиденье.

— Сколько знаю тебя — столько не могу понять, как ты до сих пор жив ещё, — увалень-мохон с искренним удивлением покачал головой. — Вот же уродиться красавчиком, да ещё и нескладёхой.

— Угощайтесь, барышни, — отмахнувшись от уже стихающего смеха, Тончи протянул бутылку Гражене. — Вино — ах!… И совсем не крепкое.

— Только с ног сбивает…

Ни на мгновение не отвлекаясь от ухаживания за соседкой, Тончи лишь прищёлкнул языком в адрес не на шутку разошедшегося Михо.

Потом они все вместе недолго препирались, чтобы никто ненароком не налил себе больше положенного; потом хвалили вперемешку то вино, то Миррамата, сумевшего добыть его; потом повспоминали разные забавные случаи падений, которые случались с ними лично или с их знакомыми… Когда весёлая суета немного улеглась, Гражена вспомнила, что её вопросы остались безответными. Оставлять это так было никак нельзя. Поэтому она дождалась, когда Керинелл выпал на время из общей болтовни и, чарующе улыбнувшись ему, заворковала.

— Ох, Керинелл… Однажды ты станешь чародеем… Великим чародеем… У тебя будут свои ученики, которые будут ловить твои слова, как сладкий нектар истины. И ты будешь учить их великому искусству оттачивать сердца. И они не смогут найти ни одного вопроса, на который великий чародей Керинелл не смог бы найти правильного ответа… А чтобы это когда-то случилось, ты бы сейчас мог потренироваться для этого — попробовать толком ответить на мои вопросы! — и в последних словах она так резко поменяла интонацию с мурлыканья на гневное требование, что начинавший потихоньку соловеть от потока женской лести Керинелл, вздрогнув, очнулся.