Евгения Горенко - Брат-чародей

— Ну пусть она ещё немного подождёт… — тяжело зевнула Дженева. — Неси всю тёплую воду, что есть в доме. Давай, давай, шевелись.

Приведя себя немного в порядок и почувствовав, что жизнь — тем более, молодая — не так уж и плохая штука, она прокрутила в памяти нужные страницы Этикета и отправилась к леди Олдери. Там ей пришлось пережить неискреннюю, хотя и убедительную, игру "как я рада видеть подругу своей племянницы после долгого отсутствия!" и заметно более искренний поток вопросов о её поездке. Вскоре Дженева поняла, что на самом деле интересует леди Олдери. Во дворце ходили упорные слухи, что чародеи уже знают, чем и когда закончится война. И леди Олдери нетерпеливо и исподволь теребила Дженеву, что знает она сама.

Расстались они недовольные друг другом: во взгляде леди Олдери читалось явное осуждение за скрытность; Дженева же немного разозлилась на неё: та вроде бы и внимательно слушала её, но понимала совсем не то, что она говорила.

Ну не знает она ничего! А придумывать что-то даже ради леди Олдери — нет уж, увольте!

Вернувшаяся из университета Гражена огорошила её ворохом новостей. Прежде всего, Керинелл, умница Керинелл, от которого все ждали, что он вот-вот войдёт в Круг, ни с того, ни с сего вдруг решил покинуть их. И даже вообще уехать из Венцекамня. Он ждал только возвращения Дженевы, чтобы устроить прощальную вечеринку.

Брутваль вернулся в домой. После последнего, откровенно гневного письма барона Трене он уже не смог и дальше оттягивать смену беззаботной жизни Венцекамне на бумажный труд в Астарендоуине. Уезжал толстяк грустный-грустный.

После начала военных действий занятия в университете пошли через пень-колоду. Среди школяров началась волна записываться в рекруты. Среди уже сделавших это Дженева с удивлением услышала имя семейного Лартниса.

Чародеи тоже почти забросили их учёбу. Но это и понятно, — глубокомысленно заявила Гражена, — им и так нынче хлопот выше крыши.

И, напоследок. У них, кажется, будет пополнение. Вместо ушедшего Керинелла. Кемешь говорила о новой ученице, которая со дня на день должна появиться здесь. Никто её пока не видел, но Мирех уже готовится возобновлять живые уроки.

— Да, а ты-то сама как съездила? — опомнилась Гражена. — Теперь ты рассказывай, а то всё я да я.

Дженева засмеялась.

— Ох, мне теперь любая скачка будет нипочём… А знаешь, где я была? Даже не поверишь! — и она принялась сумбурно и эмоционально рассказывать о перипетиях их путешествия…

Керинелл устроил весёлую и шумную вечеринку. Даже не скажешь, что повод для неё был печальным. Гуляли в Синей Бакалавратке. От настойчивых вопросов, с чего да почему он вдруг решился уйти, отшучивался — мол, "дорога зовёт". Дженева, наверное, была единственной, кто сумел заметить в его словах искренние нотки. Да и кому, как не ей, понять, что не даёт человеку сидеть на одном месте места и тянет за горизонт.

Отгуляли хорошо. Но, под конец, уже глядя вслед его совсем и окончательно удаляющейся фигуре, она вдруг почувствовала, как что-то остро сжалось в её груди. И запоздало поняла: Керинелл, похоже, начал занимать в её сердце опустевшее после Миреха место. Только сейчас он уходит. Как и тогда Мирех… Думать об этом было слишком больно, поэтому она торопливо взяла себя в руки и нырнула в общий разговор их поредевшей и погрустневшей компании.

…А уже на следующее утро Кемешь представляла им нового товарища — угловатую, худощавую до костлявости девочку-подростка в наглухо закрытом шерстяном платье. Ей пышные тёмно-рыжие волосы в мелкую завитушечку были старательно приглажены и крепко стянуты в косы. Общее впечатление закрытости и связанности завершало выражение лица Легины, сильно перепуганное и от этого вынужденно-высокомерное.

— Ну и ну… — пробурчала Гражена себе под нос.

— Не бухти, — шёпотом вступилась за новенькую Дженева. — Можно подумать, мы в своё время выглядели лучше. Характер у неё ещё тот… бойцовский! Помяни моё слово.

К новенькой Дженева сразу стала испытывать симпатию — даже ещё до того, как увидела её. Приняв тогда твёрдое решение больше не терять возможности научиться всему полезному, что есть у чародеев, она с радостью восприняла шанс второй раз пройти живые уроки, уже по-настоящему и изо всех сил. Часть этой радости превратилась в благодарность к её причине, новопоступившей в ученики девочке по имени Гина, и даже в подспудную готовность помочь той на первых, самых сложных порах.

А Легина стояла у всех на виду и всё настойчивее чувствовала себя, как в кошмарном сне. Из своей привычной обстановки, пускай немного скучной и затхлой, но вполне безопасной, где все посторонние люди относились к ней равнодушно-почтительно, она вдруг попала в совершенно иной мир. Её будущие товарищи все как на подбор были старше её самой и заметно увереннее в себе. Они бесцеремонно разглядывали её, перешёптывались и посмеивались.

Переход от статуса старшей принцессы и неофициальной наследницы престола в положение новенькой и младшей оказался слишком резким. И если бы Легина так долго и упорно не настаивала на ученичестве у чародеев, вытребовав в конце концов от упрямого отца полное и окончательное разрешение, то сейчас она, не раздумывая ни мгновения, развернулась бы и убежала.

Когда первый приступ панического страха немного схлынул, Легина заметила, что у неё, оказывается, тут есть защита и убежище в лице Кемеши. От всего её существа во все стороны исходили волны тёплой мягкости, а взгляды чародейки, которые она время от времени обращала к новенькой, были полны ободряющим дружелюбием. Да и остальные перестали особо обращать на неё внимание, занявшись странной игрой, которую предложила им Кемешь. Игра состояла в том, что они перекатывали друг другу тряпичный мячик и тот, кому он доставался, должен был своими движениями и голосом показать какое-нибудь животное. Когда задумку угадывали, мячик катился к кому-то другому.

Вот усталый ослик, тянущий в гору тяжёлую тележку. Высокий астарен опустил глаза и меланхолично кивает головой в такт перестуку кулаков-копыт…

Вот козлёнок трётся спиной о дерево, к которому он привязан. Красивая девушка по имени Гражена забавно трясёт головой, пытаясь избавиться от воображаемой верёвки, и мелко блеет…

Вот Кемешь представляет медведицу, озабоченную шумной вознёй своих непослушных медвежат…

Легина вместе со всеми смеётся и тоже пробует угадывать. В какой-то момент глупый мячик катится прямёхонько к ней самой и, покачавшись, останавливается на расстоянии вытянутой руки. В комнате, кажется, стоит такая тишина, что будет слышно дыхание паука в дальнем углу. Вблизи мячик похож на любимую игрушку её Рыжика, и Легина вдруг с удивлением замечает, как она, повизгивая, пытается неуклюже стукнуть по нему сложенной ладошкой. Кто-то спешит воскликнуть — "Щенок балуется!"; укатившийся от ударов её «лап» мячик уже в чужих руках, началась чья-то игра, и Легина приходит в себя, судорожно раздумывая: не уронила ли она только что своего будущего королевского величия и что бы ей сказала нянюшка, если бы могла увидеть её сейчас?!