Ричард Кнаак - Кровавый Прилив

— Да, несомненно… — Арднор вдруг заспешил. — Я смогу выйти по этой аллее?

Оставив Гара за печальными делами и раздумьями, сын Хотака поспешил к ожидавшей в конюшне лошади. Несмотря на внешнее спокойствие, мысли в его голове метались и путались: Хотак Меч, Хотак Мститель, его отец — мёртв. И именно он, Арднор, стоял первым в числе претендентов на трон…

Он нашёл мать в её личных покоях, как обычно, с пергаментом в одной руке и пером в другой. Леди Нефера подняла голову и, увидев, кто вошёл, чуть поклонилась. С тех пор как сын видел её последний раз, она ещё более исхудала.

— Я не могу уделить тебе много внимания, Арднор. События на материке становятся угрожающими и требуют немедленного вмешательства, иначе все выйдет из-под контроля…

— Я принёс страшные вести, мама. Касающиеся всего государства и нашей семьи…

— Да, сын мой… я уже знаю. — Её чёрные глаза, не мигая, смотрели на первенца.

— Нет, я имел в виду… — Ноздри Неферы гневно раздулись, и Арднор замер: — Уже знаешь?

— Прежде всего, я — верховная жрица Предшественников, как я могу не знать таких вещей? Как я могу не знать того, что случается с моими любимыми? — Глаза Неферы стали похожи на бездонные пропасти, но голос был спокоен и монотонен.

Арднор все понял.

— Вижу, тебе всё ясно. — Нефера чуть улыбнулась, и эта её улыбка производила страшное впечатление — императрица вообще почти не улыбалась с тех пор, как стала жрицей Предшественников, — Со временем я объясню все подробно, а сейчас тебе пора заняться делами, да и мне тоже. Нет времени на разговоры, поспеши.

Мать взглядом указала на дверь, и Арднор попятился:

— Прости, что потревожил тебя, мама.

— Ничего страшного, сын мой. — Арднор уже повернулся, чтобы уйти, когда леди Нефера добавила ему вслед: — Между прочим, очень хорошо с твоей стороны было помириться с Бастианом до его отплытия. Ты не говорил мне об этом, но я и так знаю… Очень умный поступок.

Арднор замер — мороз пробежал по его коже, затем он повернулся к матери:

— Что?!

Но верховная жрица уже с головой погрузилась в работу, просматривая любимые списки. Простояв несколько длинных секунд в ожидании ответа, её сын неловко повернулся и выбежал из комнаты.

Похороны императора и наследника были великолепной, но очень скоротечной церемонией, проведённой перед воротами дворца. Руководил традиционным прощанием Арднор, его мать отсутствовала — как шептались в толпе, не могла справиться с глубокой печалью.

Со своей любимой секирой в руках Хотак был возложен на вершину гигантского костра, гораздо более высокого, чем при похоронах Колота. После долгого списка прославлений и побед умерших, Арднор торжественно поджёг костёр, посылая отца в царство загробной жизни…

А на следующий день на столицу обрушилась новая буря, принявшая форму закованных в чёрные доспехи пеших воинов, вооружённых булавами. Они быстро заняли районы Нетхосака и установили полный контроль над всеми службами и заведениями. Жители не сопротивлялись. Чёрные фигуры стояли на каждом перекрёстке, от богатых вилл до бедных трущоб. Множество офицеров Стражи и Имперской Гвардии оказались смещёнными без всякого предупреждения — легионы теперь больше подчинялись Храму, нежели трону.

После чего, ощутив уверенность и безопасность города и дворца, Арднор Де-Дрока объявил себя императором…

Джубала похоронили просто. Его тело завернули во флаг «Драконьего Гребня», а пока матросы занимались этим, Ботанос объявил вехи жизни последнего старейшины старой империи. Закончив, он призвал старых Богов и Саргоннаса, хоть они больше и не управляли Кринном, принять душу Джубала, гордого воина, истинного сына моря. Потом тело опустили в маленькую лодку, которую взяла на буксир шлюпка побольше, где сидел Фарос с двумя гребцами. Отплыв от «Гребня», сын Градиса полил судёнышко маслом и поджёг его, сразу же приказав грести обратно.

Стоя на палубе, Ботанос, Фарос и все моряки смотрели, как медленно исчезает в глубинах Кровавого моря объятый пламенем последний корабль Джубала с Гола. Медленно наползала ночь, и огонь светился среди её тьмы как маяк, пока сильная волна не слизнула лодку с поверхности моря.

Потребовалось три дня, чтобы Фарос смог прийти в себя от ран, хотя лекарь на борту искренне считал это чудом. Ботанос повернулся и посмотрел на него:

— Сейчас я подам сигнал, и к нам пришвартуется другое судно. На нём все оставшиеся в живых члены твоего отряда. Можешь принимать командование и…

— Я остаюсь.

— Что ты сказал? — Ботанос удивлённо поднял брови.

Фарос рассеянно покрутил чёрное кольцо, которое попало ему в руки из речного песка. В его сознании проносились, вспыхивая, лица. Джубала, отца и множество других. Все они погибли из-за одного минотавра…

— Хотак не будет императором, — наконец вымолвил Фарос, сжимая рукоять меча, и пламя мести закипело в его глазах. Левая рука непрерывно хлестала невидимым кнутом. — Он пролил слишком много крови, пришла пора расплатиться.

Пока он говорил, ветер неожиданно взвыл и засвистел в снастях «Драконьего Гребня»; корабль резко накренился, на палубе все ухватились, кто за что мог. А затем столь же неожиданно море вновь успокоилось… Волны улеглись, ветер стих, и таинственная тишина упала на палубу.

— Смотрите! — закричал кто-то, указывая в небо. Там, в вышине, виднелось нечто такое, от чего даже бывалые рубаки лишь изумлённо раскрыли рты.

— Что за… — прохрипел Ботанос. — Что это?

Сын Градиса и последний из Дома Эс-Келинов обнажил зубы в дикой усмешке:

— Это знамение…

Среди находившихся на борту «Гребня Дракона» и видевших знамение был матрос-новичок, недавно подобранный в открытом море, где бедняге пришлось много дней цепляться за жалкий кусок дерева. То, что он остался жив, было расценено всеми как доброе предзнаменование. Раны его были не смертельны, и он с удовольствием присоединился к членам команды, быстро зарекомендовав себя ловким и трудолюбивым матросом.

…Ему было необходимо раствориться в толпе. Хотя его чёрный мех был необычным, но не уникальным, любой, кто служил в легионах или был рабом, отправленным к людоедам, мог узнать сына Хотака, Бастиана.

Пока остальные продолжали таращиться в небо, он отступил поглубже в тень. Сейчас Бастиан полностью выполнял всё, что от него требовали, собирался даже драться с легионами и имперским флотом, если понадобится. Главное, вернуться в конечном итоге в Нетхосак,к отцу.

По злой иронии, достойной старых Богов, ему стало известно, что днём раньше до его спасения мятежники выловили в воде труп с кинжалом в животе. Судя по тому, как его описали, Бастиан уверенно опознал наёмного убийцу из клана Змей. Но что больше всего обеспокоило его, так это странная татуировка, обнаруженная на груди трупа. Мятежники весело описывали её сыну Хотака, не понимая смысла. Но наследник знал, что она означает; сломанная секира — знак Защитников. Теперь Бастиану стало понятно внезапное проявление братом тёплых чувств перед отплытием. Он понял и поразился, как глубоко во тьму погрузился Арднор.