Беркем Атоми - Чиста пацанская сказка

– Че надо?

– Девочки любая раса, мальчики опять же, дурь лю…

– Не надо! - с облегчением гаркнул Марат, возвращаясь на кровать. - Блин, совсем отвык от цивилизации…

Только лег - эх, надо было портянки-то за дверь! Или хоть в газету завернуть… Однако газета была еще не читана, а вставать ломало; и Марат решил выкинуть портянки вместо ответа, когда опять придут шмаровозы. Долго ждать не пришлось.

"Обереги, Амулеты, Артефахты - крупным и мелким Оптом, работаим с Ригионами!" - срань, даже написать правильно не могут, тупые лабазники…

– Не надо шлюх! Не-на-до! - портянки не сработали.

"Несравненные по чудоспособности Ханьские Столбоуподобители! Эксклюзив! Количество ограничено!" - во ка-а-азлы, а?! Все реально работающее для стоячки - из Турфана, это ж любому дураку известно…

– Идите к… в… со своими…!

…О, еще перл. "Три оберега в одном, ощутите разницу! От инфляции, сглаза и импотенции! Вы этого достойны! Рассрочка, подарок, накопительные скидки!" Опа! Может, еще и от гравитации?! Не, во молодцы, а! Наглость города берет, вправду…

– Э, ты…. своими шлюхами! Еще раз…., и… вместо жопы, понял-нет?!

…Ага. Ну-ка, ну-ка… Кажется, есть… "Артефакты, Зашквар-Оннай, Тишинский рынок. Дорого. Со всенощной до ранней утрени, пришодшим без рекомендации не обижаца"

Удовлетворенно хмыкнув, Марат сложил газету и вздремнул - хоть и выспался в дороге на месяц вперед, но настоящая кровать, не подпрыгивающая через раз, так и манила придавить часок-другой.

Проснувшись от стука очередного шмаровоза, Марат распахнул дверь, рыкнул на дриснувшего по коридору сутенера-йоббита, и высвистал местного оборванца, промышляющего тасканьем багажа. Орчишка убежал, ворочая за щекой мелкую монетку, и через несколько минут номер посетил коридорный, а затем уже важный приказчик Брыфодий Горнеич в скрипучих сапогах, помогающий самому господину портье. Тот оставался минут десять, и вышел несколько переменившись в лице - радостен, однакож и несколько задумчив. Рефлекторно ощупывая жилетный карман, Горнеич прихватил давешнего орчишку и выскочил на улицу, выдернул из потока экипажей извозчика и покатил в сторону Шухаревки. Отсутствовал Брыфодий Горнеич недолго - часа два, много - с половиною, и, воротясь, приказал извозчику править к заднему двору гостиницы. Что он там делал и куда носил свертки хрусткой полосатой бумаги - история умалчивает.

К ужину в кабак при гостинице спустился ни дать-ни взять - Хетрофский делован из приличных. Черный казакин, черная рубаха, ладанка на корабельной толщины цепочке.

– …Во цепищща-то, слышь, как прям у зыганского атамана с Сенного рынка! Помнишь, Ахгртемка, как на Шлемазленницу-то под мостом мужики стенка на стенку бились? Вылитый он, правда? - шептались поварята, завидев нового постояльца.

– Эт мы с Брыфодий Горнеичем нынче куплять на извощщике ездили. - гордо обозначил свой статус орчишка-коридорный. - Еще б сапоги всмятку, но, кубыть, господин роста стесняются - оставили старые, востроносые на каблуке.

– Да, люди-то против нас ростом не вышли…

– А ну, столпились! - тряпка в умелых руках старшего полового хлестко прошлась по ушам орчишек. - Работать, сучьи дети! Ахгртемка, а ну бегом отнес меню господину!

Получив меню, Марат засомневался - жить здесь куда-ни-то, но вот жрать… Че-то уж больно часто мелькают "соленыя", "перченыя преизрядно", да "под маринадом Хранцузским"…Охотный Ряд недалеко; а про тамошние порядки попадалась книжка хепца какого-то, по фамилии Гилеровский ли, Гитлеровский, марового, короче. Да, точно, на Серовской пересылке, еще тогда всем баном ржали… Так что что благодарим покорно - "пирог с воловьими почками и сыром, марцыпаном тож" сами ашайте, нам бы че попроще, но чтоб с утра мычало. Оставив за спиной неотведанные "марцыпаны", Марат свистнул извозчика и приказал отвезти на Тишинку, по пути выспрашивая о наличии национальных кабаков поблизости. Оказалось, едва ли не на самой Тишинке - персидский гостиный двор, при нем чайная.

– До чего басурмане лепешки пекут духовиты… - мечтательно потянул носом орк. - Утром бывало мимо едешь, вроде и калача нарубишься, а вздохнешь и хучь опять за стол…

– Вот туда и правь. Казенная-то у тебя есть?

– Обижаете, барин… Шашнадцать алтын полштофа.

Рубанув палава почти хорезмского качества под буряцкий улун, сыто отдувающийся Марат в охотку прошел полверсты до рынка. Ряды давно были пусты, и единственными посетителями остались собаки, растаскивающие требуху из помойных ям, да ночующие под прилавками бомжи. Бросив одному из них грошик, Марат получил исчерпывающие сведения о дислокации местных сил правопорядка, их количестве, вооружении и текущих оперативных наработках. Оказалось, что в данный момент упомянутые силы имеют пить чай в обществе ночного сторожа рынка, во-о-он в той избе с рекламой сапожни по-над палисадом.

Через несколько минут Марат уже наливал по второй, называя сторожа Ыгорием, а околотошного - Мельпомяйненом; оказался чухонцем из Грызенфорса и большим знатоком синего дела. После третьей Марат решил собрать разбросанные "шашнадцать алтын" - над Мусорсквой понесся звон: все семь-сороков ударили ко всенощной. Наведя базар на нужную тему, Марат легко стал обладателем клочка сельдяной обертки с каракулями "старый памаги пацану" и радушного приглашения заходить.

Поджидавший в безопасном отдалении бомж не прогадал, вышедший из сторожки деловик охотно накатил ему еще грошик за сущую безделицу - проводить до расположенного в двух шагах дома старого зыганского колдуна Зашквара.

На стук в основательную калитку отворил молодой чернявый ракшас с массивной ченей в левом ухе и дикими блестящими глазами…Хе, ишь ты, Яшка-мститель, подрос… Поди, не один окрестный муж на тебя вилы точит…

– Что, рома, один у папы? - тесня зыгана брюхом, нагло осклабился Марат. - Посунься, раскорячился на всю дорогу…

Зыган недоуменно отступил, пропуская нахального посетителя, и Марат, избежавший долгих, если вот так сразу не приструнить, "к кому" да "от кого", прошел во двор.

– Веди, че припух-то? - обернулся Марат на случай, если Яшка вдруг опомнится и задурит, но тот, оказывается, запирал калитку.

– Щас, да… Жынеса карыхте джас?

– Нет, чавора, сам веди.

Ракшас пошел вперед, и Марат долго петлял за ним по полупустым комнатам кхэра, запинаясь о ковры…В натуре, у зыгана внутри больше чем снаружи… - припомнил Марат бабскую поговорку. - Или он для важности меня кругом провел, типа во какой дом большой. С них станется, с детства вбито: рандоль не вдуть - не пообедать…

Наконец ракшас оставил гостя перед очередной дверью и растворился в темной анфиладе пустых комнат. Марат неожиданно для себя тормознул - его вдруг обдало ледяным холодом, словно дверь перед ним распахнулась в Верхоянский январь, когда над тайгой стоит треск лопающихся винтом кедров и прихватывает глаза, если забываешь моргать. Контраст между теплом воздуха, ясно ощущавшимся кожей рук и студеным ветром, прохватывающим тело вызвал нешуточный страх, с немалым усилием подавленный Маратом…Че приссал-то, герой Шипки и Плевны?! Это он просто "смотрит" на тебя через дверь! Че, первый раз столкнулся, что ли!.. Только Марат собрался разозлиться на себя, как из-за двери раздался старческий, но пробирающий до потроха голос: