Ольга Николаева - Сила Предсказаний

Я долго смотрела на незнакомую мне систему счисления. Год тоже поделен двенадцать месяцев, но не так, как у нас.

— Ты знаешь, когда сюда приехали кандидатки?

— Девятого лисса.

— А сегодня какой день?

— Одиннадцатое анаира.

Шесть месяцев. Мне не верилось, что прошло столько времени. Почему-то казалось, что это одновременно и много и мало. Вроде пролетело так быстро, но сколько всего произошло. Значит — через неделю. А если не успею? Противный липкий пот заструился по спине: значит сегодня ночью.

— Стой, значит, через десять дней выбор кандидатки и помолвка наследника.

— Да. И я не намерена смотреть на этот кошмар. Мы говорили с Орином: я уезжаю сегодня после обеда.

— Как?

— Извини, я не хотела тебя расстраивать раньше времени. Ты же расстроишься? — Андриана надула губки.

— Еще как! — собственно, я итак была расстроена дальше некуда.

Дождавшись, когда Айрин уляжется, я, прихватив рюкзак и кое-какие вещи, осторожно вышла из башни. Ночь была прохладной и лунной, умиротворенную тишину нарушал лишь стрекот странных кузнечиков. Какое здесь было небо: в городе никогда не увидишь столько звезд, казалось они зовут тебя за собой, нахально подмигивая издалека. Я стряхнула оцепенение — не время для соплей и лирических отступлений. Уже отойдя на достаточное расстояние, я оглянулась и долго смотрела на остроконечный шпиль: больше я сюда не вернусь.

Еще днем, провожая Андриану, я спрятала в сено кое-какие вещи и теперь перекладывала их в чересседельные сумки. Я понимала, что это нужно делать тихо и быстро, но непроизвольно замедляла движения, надеясь, что кто-нибудь (а точнее, Орин) зайдет и отговорит меня.

Аурель была недовольна и сильно нервничала, пока я ее седлала, зажимала зубы, не давая надеть уздечку.

— Ну успокойся, моя хорошая. Все будет хорошо. Тихо, — шептала я, пытаясь затянуть подпруги дрожащими руками. Лошадка мне явно не верила и пыталась слегка укусить, мол, одумайся ненормальная. — Тихо, девочка, — и я, обессилев, обняла кобылу за шею, уткнувшись носом в шелковистую гриву.

Лошадку подарил мне Орин через пару дней после нашего примирения.

— Пошли, я хочу тебя кое — с - кем познакомить, — бросил он меч почти в самом начале тренировки.

— А…, - я недоуменно развела руками.

— Пошли, сегодня отдыхаешь. Хотя нет, стой, — Орин быстрым шагом подошел сначала к сумке, потом ко мне и завязал мои глаза бинтом, сложенным в несколько раз. — О, вот так тебе идет больше, — я прямо кожей чувствовала исходящее от него веселье.

— Хочешь сказать, что я больная на всю голову?

— Хочу сказать, что так ты менее опасна для окружающих… правда, не для себя самой, — добавил он, наблюдая за тем, как я сжимаю ушибленную ногу. — Может, тебя сразу целиком перемотать?

От боли я даже не смогла придумать достойный ответ, а только злобно прорычала и попыталась встать на ноги.

— Эх, придется снова надрываться, — притворно вздохнул Орин и взял меня на руки.

— Что? — дернулась я.

— Успокойся, а то я вряд ли смогу тебя нести со сломанными руками.

Я надулась, но все равно обняла его за шею и положила голову на плечо. Объятия Орина давали мне такое сильное ощущение защищенности и покоя, что я немало удивилась, когда услышала конское ржание совсем рядом. Он аккуратно поставил меня на землю и снял повязку, а потом снова сомкнул руки на моей талии.

— Смотри.

Я проследила за его взглядом и увидела в леваде, как всегда, «песочных» лошадок. На их фоне резко выделялась вороная кобыла со светлой гривой и хвостом. Орин тихонько свистнул, обращая на себя внимание коней: все они, глянув на него, снова опустили головы. Только вороная осторожно приблизилась.

— На, — Орин сунул мне в руку морковку, а я, в свою очередь, протянула ее лошадке. Та внимательно обнюхала сначала меня, потом морковку и отвернулась.

— Ну не хочешь — как хочешь, — и я с аппетитом захрустела (учитывая то, что завтрака еще не было). Тогда кобыла резко повернулась и выхватила у меня остатки.

А пока она жевала, мне удалось ее погладить по гибкой шее: шерсть оказалась совсем короткой, а грива такой мягкой, что я с трудом подавила желание зарыться в нее лицом

— Вы определенно поладите, — засмеялся блондин.

— С чего ты взял?

— Вы с ней похожи: она тоже очень сильно отличается от других, но от этого не становится менее красивой. Правда? А еще вы обе несносные, вредные и упрямые.

Если после первой части фразы мне захотелось его обнять, то после второй запустить все той же морковкой в его смеющееся лицо.

— Теперь она твоя, — уже серьезно добавил он. — Можешь дать ей имя.

— Но…

— Считай, что это подарок в честь твоего обретения силы.

Подарок же уже вовсю тыкался в меня мордой, почуяв где-то в карманах забытое печенье. Я нащупала вчерашний кусочек жесткой лепешки и отдала кобыле.

— Я назову ее Аурелия.

— Красиво, — одобрил Орин, — но трудновыговариваемо.

— Леркой будет. Сомневаюсь, что Орин — тоже полное имя.

— Не полное. Ну что, будем заезжать твою Ауре-ли-ю? — он специально запнулся на имени.

— А она даже не заезженная? Да она же меня скинет.

— Не скинет. Ты ее хозяйка. Айшаки не обычные лошади: их магия сродни магии эльфийских сильфов — пока она не захочет, ты не упадешь.

— А если захочет?

— Если она когда-нибудь захочет тебя скинуть, то, значит, ты ее предала. Все давай седлаем и поехали поскачем. Ты куда?

— За седлом.

— Подожди. Это еще не весь подарок, — и он вдруг достал из-за куста новую кожаную уздечку и седло. — Его сделали специально для тебя под твой размер.

— Интересно как они узнали МОЙ размер.

— Ну в этом они положились на мой, хм, точный, — Орин внимательно посмотрел на мою, пардон, попу, обтянутую мужскими штанами, — глазомер.

— Перестань, — я выхватила у него уздечку и направилась к моей Лерке. — Слушай, — до меня вдруг дошел смысл сказанного, — ты хочешь сказать, что мы сейчас ее оседлаем и сразу поедем?

— Почему? Я Урагана тоже оседлаю.

— Да она же не выдержит сразу такую тяжесть. Ее же постепенно надо приучать.

— Не сравнивай айшаки с обычными лошадьми. Двухмесячный жеребенок способен тебя возить в течение пары часов без вреда для себя. А ей уже два с половиной года. Давай помогу, — он быстро закинул седло на спину лошади, затянул подпруги одним движением.

Сев в седло, я сразу почувствовала разницу: его и вправду делали под меня. Я слегка сжала бока лошади и была сильно удивлена, когда она пошла спокойным шагом. Потянула повод — та повернула.

— У меня такое ощущение, что она прекрасно выезжена.

— Нет. Просто она чувствует свою истинную хозяйку.

Я еще никогда не получала такого удовольствия от верховой езды: чем сильнее разгонялась Аурель, тем больше я сливалась с ней, чувствуя полное единение.