Михаил Пузанов - Перекресток: недопущенные ошибки

Арлин досадливо плюнула на землю в опасной близости от носка туфли Элизар. Та отдернула ногу, подозрительно посмотрев на странницу. Уж не специально ли? Да нет, вроде даже не заметила. Вредить Элизар по мелочам, видимо, вошло у нее в подсознательную привычку — уже и сама не замечает!

— Да я же не о том, чтобы с башкой не дружил и на каждую армию с одним мечом бросался и криком «ура»! От дурной храбрости проку мало: могил, в которых таких идиотов сотнями хоронили, могу на досуге не меньше десятка показать… Хоть в Эльмитаре, хоть в Карабаде! А я речь веду о том бесстрашии, которое проявляется лишь при серьезном деле: надо до конца довести — значит, надо, и ни шагу назад с места развития событий. Пусть поджилки от трясучки хоть ходуном ходят, пусть колени подгибаются, но чтобы силы в себе нашел выстоять и в нужный момент нанести удар! Понял? Оно ведь так и лучше: враг увидит эту трясучку и расслабится — тебе же проще его «удивить» будет.

— Кажется, усвоил. Все равно, не гарантирую…

— Вот ведь дурень-то! Мой тебе совет, Мирон, без обид: чаще молчи — умнее выглядишь! А гарантии дают только ангелы Радуги, да и то потом их с легкостью забирают обратно, чуть что не так.

— Это еще кто такие?

— Неважно, — Вдруг прикусила язык Арлин, — К слову пришлось. Вам по рангу и долгу службы этого знать не нужно. В общем, хватит сентенаций и интонирований. Суть в том, что Тар, так сказать, сделал на тебя ставку и попросил меня, как только доберемся до Прибережья, тебе об этом рассказать.

— А мы тогда причем? — Осторожно осведомилась Элизар.

— А это уже вам самим решать, — С необычной для нее задумчивостью ответила Арлин, — Вот ты, Эйвелин, отправишься вместе с нами на корабль-пр ы зрак охотиться? — У девушки сложилось стойкое впечатление, что, коверкая серьезные слова и мысли, Арлин делает их смехотворными и менее страшными, — В конце концов, если ты действительно умеешь стихийные нити видеть и из них веревки вить, то тебе прямая дорога с нами! Да я бы на твоем месте уже давным-давно весь мир на колени поставила и заставила себе эротический массаж делать, — Дейю продолжало нести по волнам ее особого безумия. Мирон усмехнулся, Эйвелин задумалась. Но размышляла она недолго:

— Если уж брат отправляется, то и я — с ним. Двум смертям не бывать, а одна-то уже была. Чего бояться? — Ей вспомнились минуты, проведенные пять лет назад под водой. Если это не считать смертью, то что тогда считать? Грубое отделение сознания от тела? Дурь какая — это уже не смерть, а переход из мира в мир.

Арлин смотрела на златовласую девчонку со все возрастающим уважением. Кажется, в кой это веки она не сумела с первого раза правильно оценить способности и характер человека. Любопытно — над этим стоило серьезно подумать. Это она хватку теряет, или девчонка сюрпризы в душе прячет? На памяти Арлин, последний раз она так ошибалась в характерах герцога и Эллионы, за что позже поплатилась теперь уже въевшимся в душу разочарованием. Ладно, мысли — прочь, надо продолжать беседу.

— Заметано. Ну а ты, Э-ли-зар У-ра-ни-я?

Элизар вздрогнула:

— Сколько раз просила тебя так меня не называть!

— Ладно уж, ладно, Уриане — так Уриане. Разницы-то… Хотя для тех, кто понимает и…

— Арлин, прекрати! — Эйвелин удивилась: на этот раз голос хозяйки Прибережья прозвучал не раздраженно, а словно бы с мольбой. Арлин прямо на нее посмотрела, досадливо скривила губы и пробормотала под нос:

— Ну и чего здесь герцог добивается? Безнадежный пациент, готовьте к отправлению в вечный покой, — Потом вновь заговорила громко, — Все, прекратила. Ты с нами плывешь?

Элизар сидела с каменным лицом. По ней невозможно было угадать, о чем хозяйка думает. Она не смотрела ни на Мирона, ни на Эйвелин, ни даже на Арлин. Словно бы упала куда-то на дно своего разума и там барахталась. Повинуясь порыву, что с ней подчас случалось, Эйвелин дотронулась до хрупкой руки Элизар своими теплыми пальцами и уставилась ей прямо в глаза. Одновременно девушка гнала по сплетающимся в районе соприкосновения ладоней нитям свою энергию к хозяйке Прибережья.

Через пару минут, когда Эйвелин израсходовала немалую долю собственного запаса сил, Уриане наконец подняла глаза и ответила на взгляд. Выражение какое-то измученное, наполовину печальное и задумчивое.

— Ты отправишься с нами, Элиз? — Негромко спросила Эйвелин.

Хозяйка тяжело вздохнула и отвела взгляд. Руку она не вырвала, но заметно поежилась. Потом снова посмотрела на Эйвелин и вновь отвернулась. Ответ прозвучал глухо:

— Подумаю. Сейчас не отвечу — надо увидеть Астрона, с ним самим поговорить.

Арлин бросила на Эйвелин секундный взгляд: изумленный настолько, насколько вообще способна удивляться Дейя, а поразить ее чем-либо очень сложно. Сама она со всеми уловками и хитростями, со всеми изощренными провокациями и комбинациями, и мечтать не могла добиться от Уриане хотя бы простого "может быть". Не-ет, положительно, за девушкой стоит понаблюдать — сколько еще тайных сокровищ хранится в златовласой голове?… И что ж это Астрон так невнимательно отнеся к неучтенной в изначальных планах персоне? Будто и вовсе известие о новой жительнице Прибережья мимо ушей пропустил. Хоть бы отправился посмотреть — глядишь, за пять лет вырастил бы уже не просто источник умных идей, а полноценного воина-исследователя-мага, да к тому же со способностью прямого манипулирования стихиями! Что ж он, дурень мохноролый, так запоролся?!

Как в сказке, только помяни черта… Едва Арлин подумала об Астроне, тут же раздались шаги у входа в сад. Оглянувшись, она разглядела аж три фигуры. Нет, ну Тарведаша с той доморощенной принцесской она ожидала увидеть, но Селина-то откуда здесь взялась?!

— Здрасьте всем новым гостям Встречи в Прибережьях , — Проворковала Арлин, стрельнув глазками герцогу. Тот, правда, кокетства не оценил, погрозив ей кулаком.

— Опять всем на нервы действуешь, Дейя? Не надоело еще? Кстати, позволь представить: Элоарин, бывшая принцесса империи Иезекиль. Селину, полагаю, ты еще не успела забыть — представлять не надо?…

Мирон вздрогнул и всмотрелся в черты лица высокой девушки. Вот уж кого он совсем не ожидал увидеть здесь, так это принцессу Элоранту! И с чего это вдруг имя у нее звучит теперь по-эльфийски?

И все же… Путник сам не мог понять, почему так внимательно и придирчиво разглядывает ненавистную некогда принцессу. Он ожидал увидеть привычные, запечатленные на всех портретах заносчивость, высокомерие и презрение, написанные у нее поперек лица. Вместо этого — глубинное спокойствие, утонченные черты и лукавые искорки в глазах. Ждал пышного наряда — увидел ободранный плащ и во многих местах худую тунику. Ожидал мелких, противных, крадущихся придворных шажков — заметил широкую, неровную походку уставшего с дороги путника.