Михаил Пузанов - Перекресток: недопущенные ошибки

Костистый прямой нос отбрасывает тень на крепко сцепленные губы, а округлый подбородок немыслим без поддерживающего его казанка указательного пальца правой руки. Когда мыслей в голове Астрона накапливается слишком много и их необходимо тщательно проанализировать, опорой для подбородка становится уже весь правый кулак, а взгляд попросту теряется — остаются смотрящие в никуда почти прозрачные глаза. При этом частенько массивные длинные пальцы незанятой левой руки отбивают на столешнице странную дробь: прерывистую, совсем немелодичную, но чем-то неуловимо притягательную. Когда Астрон думает, он слышит отзвуки далекой мелодии хаоса, что звучит где-то далеко, в самом начале эры многих мирозданий.

Сейчас в его неподвижных, серо-голубых глазах мелькают тени прежних дней. Перед ним проносятся картинки — своеобразные обрывки, клипы, запоминающиеся моменты из самого давнего прошлого. Он помнил внутреннюю эру, когда в единственной тогда еще вселенной не существовало ни одного разумного существа, которое можно было в полной мере назвать одушевленным. Да и про души тогда речей не вели — исследовали только отдельно взятый разум. Все подчинялось строгой логике, предсказуемой последовательности событий. В мире действовали строгие и единственно верные закономерности, пресекающие саму возможность случайного хода событий. Странно, что именно в те дни ему в руки попали первые записи, касающиеся столь разительно отличающейся от здешних вселенных мирозданий Белой Лилии. И по сей день Астрон не мог понять, кто из кулихаров, народа системы Сириуса, внес эти данные в базу знаний Кош'Лосса. Но идеи множественности трехмерных систем координат, наслаивающихся друг на друга, его заинтересовали — нашлось в них что-то знакомое, близкое.

Впрочем, по прошествии многих тысячелетий, раздобыв немало дополнительной информации о всемерности, Тарведаш крепко задумался о том, так ли уж соблазнительны для него мироздания и знания Лилии. Да, это обширная внешняя вселенная, множество мер и видов материи, от самой легкой до близкой по плотности к самой пустоте, но знания Лилии в области души ограничивались тремя пунктами. Первый из них — связи, которые могут возникать между душами. Во втором шли довольно туманные рассуждения о стержне души, позволяющем сознанию существовать в большом количестве мер и не размываться среди осей. Ну и третий — трехлепестковая структура, которую он уже и без помощи баз данных сам вывел. В общем, обитатели Лилии явно не стремились выискивать какие-то новые структурные знания о реальности, ограничиваясь своим «полным» существованием и о вселенной, которую можно вырастить внутри души, кажется, даже не задумывались. По крайней мере, записей о подобном не оставили. Астерот, далекий ныне от Лилии, знал о структуре и возможностях души в сотни раз больше, чем те, кто мог бы наблюдать ее влияние на реальность в пределах тысяч измерений! Быть может, потому, что Лилия только аккуратно восходила к Пустоте, а Астрон поднимался до нее и спускался до хаоса, не теряя при этом себя.

И еще Тарведаш знал, что затевает настоящую авантюру, за которую оберегающие развитие и гармонию миров мало того, что по головке не погладят, но как бы эту самую головку и не оторвали. Единственное, что его утешало — здешние вселенные, в силу неизвестных ему причин, почти на полтора миллиона лет от начала исчисления времени отрезаны от пространств Лилии. Если быть более точным, за несколько тысяч лет до окончания этого срока, начнется процесс объединения Идейных Миров здешней связки вселенных и миров Лилии. Небытие, которое в мирозданиях, наблюдаемых из всемерности, являлось только четвертой из семи категорий пространств, здесь служило венцом мерности. Временно, конечно, но Астероту и этого времени должно было хватить, чтобы запустить процесс. Ну а в случае удачи, уж кто-кто, а Лилия в накладе не останется — с гарантией получит всю полноту впечатлений и возможностей. Если выживет…

И все же ход событий последние тысячелетия представлялся ему какой-то слишком уж жуткой игрой. Сначала — Мир Расколотых Небес. Тар не любил о нем думать, но сейчас сама гнетущая обстановка способствовала воскрешению в памяти самых страшных страниц его личной истории. Примерно в 1 230 000 году от появления случайного хода событий и, соответственно, исчисления времени госпожа Небытия Мира создала канал, позволяющий создать трехмерный мир, напрямую связанный с подконтрольным ей пространством. Мотивов она не объясняла, да и мало кто из живых лицезрел ее глубокие ярко-синие глаза, но, как бы там ни было, Мир Небес родился где-то в «северной» зоне всемерности.

Уникально красивый, гармоничный, живой до последней пылинки в воздухе. Если трава, то сверкающая, изумрудная, если горы — то уходящие сверкающими вершинами в облака. Солнце, затапливающее мир густым теплым светом, который лечит любые раны. Когда Астерот попал в этот мир, почти случайно, можно сказать упал в Небеса, он и не подозревал, что раны на душе могут быть излечены. Прожив в Небесном добрый век, научившись летать (все жители мира и бродяги, в него попадающие, неведомым образом обзаводились вполне осязаемыми крыльями — по всей видимости, Небесный был не совсем трехмерным, как и появившаяся позднее Расселина), испытав всю радость и счастье от покорения гор, купания в теплых реках, общения с ищущими мудрости и мира людьми, Астерот понял, что душа его почти перестала болеть. Да, раны не совсем закрылись, но их действие затмила совершенно безосновательная надежда на благополучный исход. Не имеющая основания, причин, предположений в своей основе — просто надежда на лучшее. Альва Р'Вара, Творец мира (Королеву Небытия в те дни Тар не знал еще даже по имени, не то что воочию) стала ему едва ли не самым близким другом. Она настолько любила собственный мир, была поглощена им, жила и дышала его воздухом, что Тар даже начал потихоньку сравнивать ее с Лазурит, хотя зарекся вообще с кем-то сравнивать свою давнюю "занозу в сердце". Но в пределы Радужного путь ему был закрыт навсегда, не помогали даже способности бродяги, как он на них ни уповал! Р'Вара же, хоть и не заменила ему своей дружбой любви Лазурит, всю собственную душу готова была выложить, чтобы Тар снова научился верить в лучшее и надеяться на удачу.

А потом явился в Мир Небес еще один бродяга — Самеш'Ше'Ташантасс. Сильный маг, совершенно незаурядного ума и обладающий немалой мощью, которую он, впрочем, использовал разумно и дозировано. Казалось бы, тот самый тип бродяг, беседы и споры с которыми Астерот любил больше самого бродяжничества. Однако, едва увидев впервые Самеша, он почему-то насторожился. Что-то далекое, очень давнее и забытое всколыхнулось в душе, заставив не поверить в искренность интересов и миролюбия бродяги. Как ни странно, Р'Вара, обычно радушно встречающая в своем мире любого путника, тоже сторонилась Самеша. Бывали дни, когда Тар спрашивал у нее причины такой отстраненности, но Альва лишь качала головой и бормотала загадочное: "Дежа-вю у меня, жуткое. Еще бы кто объяснил, когда я подобное видела — ни хмара не помню". О том, что такое хмар, Р'Вара не рассказала, но Тар полагал, что нечто вроде куцехара Природного мира.