Юлиана Суренова - Город богов

— Ну… — она тяжело вздохнула, но больше не стала возражать, чувствуя свою ответственность за питомцев и боясь их потерять только потому, что ей, подогреваемой любопытством, захотелось узнать обо всем прямо сейчас и ни мигом позже.

— Покорми малышей и оставайся с ними, — продолжал, не спуская с нее взгляда, Шамаш. — Дождись меня. Я скоро приду.

— Ладно, — она нехотя кивнула, а затем, боясь передумать, поспешно побежала вниз.

— Осторожно! — крикнул ей в след Атен. — Смотри под ноги!

— С ней все будет в порядке, — проводив девочку взглядом, сказал колдун.

— Слава богам… — пробормотал караванщик себе под нос хвалу небожителям, затем повернулся к Шамашу, чтобы сказать: — Спасибо! — он не знал слов, которые были бы способны передать всю его благодарность. Атен мог лишь вложить в этот краткий звук всю свою душу, все чувства и переживания, от страха перед потерей, до радости обретенного спасения.

Тем временем к ним подбежали родители Сати и Ри. Они бросились к своим детям, спеша обнять, прижать к груди, убедиться, что те вернулись к ним живыми, а не отрешенными тенями.

— Мам, ну что ты, в самом деле! — Ри осторожно высвободился из объятий Рами.

— Мамочка, папа! — Сати, наоборот, с радостью отдалась заботам родителей, довольная тем, что, пусть хотя бы на миг, но она вновь может ощутить себя маленькой девочкой.

— Отведите их домой, накормите и пусть отдыхают, — проговорил, обращаясь к караванщикам, Шамаш. — Они сейчас нуждаются во сне более чем в чем либо другом.

— Да, господин, — считая, что должны отблагодарить Его не словом, а служением, и посему не бросая на ветер громких фраз и не произнося долгих речей, караванщики поспешно увели недавних пленников, думая не столько о том, что есть, сколько о том, что будет.

Хозяин каравана проводил их долгим взглядом.

Подростки казались повзрослевшими, задумчивыми и немного грустными.

— Здорово им досталось, — не сразу сумев оторвать от них взгляд, проговорил хозяин каравана.

— Да… Сейчас уже все в порядке, а когда мы их нашли… — Евсей махнул рукой, передавая этим жестом всю безнадежность представшего перед ним. — В общем, — не заканчивая предыдущей фразы, он продолжал дальше, — им пришлось пройти через обряд испытания, чтобы найти дорогу вперед. Поэтому мы и задержались.

— Обряд испытания? — хозяин каравана с сомнением смотрел на брата. — В храме? — он перевел взгляд на Шамаша.

— Так было нужно. Мне очень жаль, что пришлось нарушить ваши обычаи и правила, но иного выхода не было.

— Это был новый обряд! — шепнул на ухо брату Евсей.

— Новый… — тот был так удивлен, даже ошарашен, что не мог подобрать нужных слов.

— Дай нам спуститься к повозкам. Потом я тебе все расскажу, — воспользовавшись его замешательством, Евсей поспешил прекратить до поры расспросы.

— Да, хорошо, хорошо… — конечно, хозяину каравана было не так просто справиться со своим любопытством, как могло показаться. И вовсе не слова брата побудили его остановиться, а то, что, скользнув взглядом по лицу Шамаша, он заметил на Его чертах отпечаток усталости и физической боли.

Бог солнца шел медленно, опираясь на плечо Аны.

— Шамаш… — с тревогой глядя на Него, начала жена Лиса, но умолкла. Она понимала, что должна что-то сделать, помочь, но не знала, как предложить помощь небожителю, и дозволено ли ей вообще сделать это.

— Что, женщина?

— Я… — растерялась Лина. — Все в порядке?

— Да. Успокойся, — улыбнувшись ей, тихим, шуршащим, как ветер голосом, проговорил он: — все позади… Вот что, шли бы вы к детям. Они вас уже заждались…

— Да, — муж с женой переглянулись и поспешно устремились вниз.

Что же до Шамаша, то он смотрел в сторону Ри и Сати, которые быстро удалялись, спускаясь с холма к повозкам.

— Летописец…

— Да, Шамаш? — поспешно откликнулся тот.

— Даже если они наберутся смелости и расскажут о том, что с ними произошло в плену у Губителя, не пиши об этом.

Караванщик понимающе кивнул. Он и сам считал, что так будет лучше для блага Сати и Ри, их родителей, да и всех остальных. "Надеюсь, госпожа Гештинанна простит меня за этот грех, — думал он. — Простит и поймет: я не могу поступить иначе…"

Шамаш на миг обернулся к священному холму, который еще только начали касаться перемены.

Он понимал, что воскрешение города будет медленным и мучительным… Не внешнее, нет — солнце вернется в эти стены стремительно. Оно разгонит призраков прошлого, но не сможет заставить забыть о них навсегда. Правда останется в памяти, даже тех, кто до сих пор ничего не подозревает. Сменится поколение — но дети будут помнить, скрепляя воспоминания чтением легенд и рассказом сказок, смешивая реальность с фантазией, правду с ложью, а надежду с верой… И он вновь позвал Евсея:

— Летописец, я понимаю, ты устал… Но это очень важно. Постарайся записать легенду о Керхе здесь, в этих стенах. Будет правильно, если мы оставим ее список горожанам, когда придет время уходить.

— Если нужно, мы можем и задержаться… — осторожно начал Атен. — Не думаю, что новый Хранитель будет против… учитывая, кто Ты.

— И что сделал для этого города! — поспешил поддержать его Евсей.

— В мире все относительно: и добро, и зло, — задумчиво проговорил колдун.

— Но… — караванщики переглянулись.

— Я уже говорил однажды: счастье и беда соединены одной цепью. Так же крепко, как добро со злом. Сейчас кажется, что я сотворил для них добро, но через годы все может обернуться иначе… Если караван успеет собраться в срок, лучше не задерживаться…

— Взгляни: небо очистилось от туч. Призраки исчезли, и… — он хотел еще раз поблагодарить Шамаша за все то, что бог сделал для смертных. Атен искал слова, которые выразили бы хотя бы отчасти всю его признательность и восхищение милосердием и могуществом небожителя… Но так ничего и не сказал, заметив, как дымка печали подернула Его черные глаза. На какое-то мгновение караванщику даже показалось, что в них всколыхнулась грусть, словно эта великая победа была небожителю совсем не в радость.

"Почему, господин, почему Ты так печален в миг торжества?" — слова уже сложились в вопрос, но ему было суждено так и остаться мыслью, не обретя звучания речи.

— Ладно, — проговорил колдун, прекрашая разговор. — Давайте, наконец, спустимся вниз, — и, тяжело опираясь на плечо Аны, Шамаш двинулся вперед.

— Господин, позволь нам помочь Тебе!

— Не надо, — поморщившись от резкой боли в ноге, качнул головой колдун.

— Шамаш, Ты устал… — с тревогой глядя на него проговорил Евсей. — Зачем мучить себя? Разреши, я позову людей — они перенесут Тебя на носилках…

— Нет. Мне нужно время, чтобы кое-что понять.

— Но боль…

— Она помогает думать, очищает сознание, — Шамаш умолк. Его голова склонилась на грудь, глаза опустились вниз, скользя по пологу земли, словно ища среди камней что-то дорогое сердцу, но давно потерянное. — Ступайте. Вам и без меня есть чем заняться.