Юлиана Суренова - Город богов

— Снежные духи, они найдут нас! — в ужасе прошептала Сати. — Ведь Хранитель…

— Наделенному даром нужно быть где-то рядом, чтобы отыскать беглеца, я же отведу вас в убежище, к которому не так-то просто подобраться. Успокойтесь, — его улыбка превратилась в усмешку, — и взгляните на все со светлой стороны, ведь с вами происходит как раз то, о чем вы мечтали: приключение, которое не забудется никогда.

— Если мы выберемся из него живыми…

— Ничего, прорвемся! — по-видимому, ему было не в первой попадать в подобные заварушки, более того, он к ним казался неравнодушен. Однако на этот раз имелось нечто, не позволявшее ему просто наслаждаться захватывающим дух чувством опасности.

— Отведи нас в караван! — в глазах девушки зажглись слезы. Она была больше не в силах сопротивляться страху. — Я хочу домой!

— Ты же сама видела: к площади нам не пройти. Так что ступайте за мной. Или, если не хотите, забейтесь где-нибудь в темный угол и молите богов, чтобы Те защитили вас. Только выберите себе в покровители небожителя посильнее, иначе вам не на что надеяться.

— Если мы такие опасные спутники, как ты уверяешь, зачем тебе таскать нас с собой?

— Я уже сделал кое-что, заслуживающее награды, и не собираюсь от нее просто так отказываться.

Возможно, скажи он что-то иное, они предпочли бы, убежав от чужака, пойти собственной дорогой. Но его объяснение было как раз тем, что они ожидали от горожанина. Оно заставляло поверить в правдивость и остальных слов. Тем более, молодые караванщики были одни, безоружные, преследуемые, посреди совершенно чужого города, не знавшие, как вернуться назад, и чувствовавшие за своей спиной дыхание погони… Что им еще оставалось?

— Ри? — Сати повернулась к юноше. Она была не в силах что-либо решать и просила друга принять решение за них обоих.

— Мы идем, Бур, — он легонько подтолкнул подругу вглубь погруженного в полумрак помещения, прочь от двери, за которой, становясь с каждым мигом все громче и громче звучал шум, свидетельствовавший о приближении стражи.

Они оказались в узеньком коридорчике, темном и сыром, изобиловавшим такими резкими поворотами, что Ри и Сати набили себе не одну шишку, пока, спустя многие мгновения, наконец, не выбрались в небольшой внутренний дворик.

Здесь было прохладно. Отбрасывавшие длинные серые тени стены, невысокие тенистые плодовые деревья, покоившийся в самом сердце, словно в сложенных ладонях, маленький пруд, — все это полнило воздух свежестью и прохладой, не оставляя и следа от зноя столь близкой, и, в то же время, казавшейся в этот миг уже страшно далекой центральной площади города.

Ри и Сати с интересом рассматривали все вокруг. Им никогда не приходилось бывать во внутренней, закрытой от глаз чужаков, части города. Улицы да выходившие на них стены домов — вот и все, что было доступно пришедшим в город торговцам.

— Что, нравится? — Бур подмигнул им. — Вот он, настоящий город. А там, — он неопределенно махнул рукой куда-то в сторону, — картинка, порой красивая, порой — не очень, но никогда не такая живая, как то, что скрыто за стенами.

— Да уж… — вынужден был согласиться Ри.

Сати, проведя рукой по листьям деревьев, приблизилась к пруду, села на покрытый серыми гладкими камнями берег, осторожно коснулась поверхности, стремясь убедиться в реальности того, что она видит.

— Это бассейн, — горожанин подошел к ней. — Хочешь поплавать?

— Что? — Сати подняла взгляд на чужака, не понимая, о чем тот говорит.

— Ну, искупаться. В воде. Она теплая.

— Нет! — щеки Сати зарделись румянцем. С чрезмерной поспешностью, скользя по мокрым камням, словно по льду, с трудом удерживаясь на ногах, она отошла к деревьям.

— Ты и представить себе не можешь, от какого удовольствия отказываешься, — он смотрел на нее исподлобья, посмеиваясь.

Сати еще сильнее покраснела и, в страхе бросилась к Ри, прячась от чужака за плечом друга.

— Ну что ты, — беззаботно усмехнулся тот, — опять испугалась?

— Он на меня так посмотрел…

— Как? Никогда прежде не думал, что ты такая трусиха!

— Но Ри!

— Он спас нас, рисковал своей жизнью! Мы должны быть благодарны ему, а не придумывать, в чем бы еще обвинить.

— Ри! — в ее голосе зазвенели нотки отчаяния.

— Хватит! Успокойся, наконец! Неужели не понимаешь, что твои слова могут обидеть Бура!

— Вот именно, — кивнув, усмехнулся тот. — Чем дальше я обо всем этом думаю, тем больше мыслей мне приходит в голову. И некоторые из них просто оскорбительные… Вы видите во мне своего сверстника, однако я буду постарше. Правда, ненамного… С год, может, чуть больше. Во всяком случае, испытание, которое вас только ожидает впереди, я уже прошел. Однако воспоминания о нем еще свежи в моей памяти. И вот что я скажу: если бы так случилось, чтобы тебе, — он ткнул пальцем в сторону Сати, — пришлось бы проходить обряд прямо сейчас, ты бы уже десять раз все завалила.

— Почему? — она обиженно поджала губу, глаза наполнились слезами, готовыми пролиться в любой момент.

— Да потому! Какой главный принцип? "Не беги от жизни."

— В караване говорят по-другому: "Шаг прочь с дороги жизни — шаг навстречу смерти…" — проговорил Ри, в глазах которого зажглось любопытство.

— А, — махнул рукой Бур, — никакой разницы.

— Но ты только что сам изменил нашу жизнь, уведя из храма! Если нам было суждено умереть…

— Вот в этом и есть главное испытание: выжить тогда, когда суждено умереть, стать, пусть всего лишь на миг, хозяином своей судьбы, которую никак по-другому не найти! А ты, — он хмуро зыркнул на девушку, — шарахаешься от всего, словно мир принадлежит Губителю. За то краткое время, что мы знакомы, ты дважды пыталась отказаться от жизни, которую предлагал тебе я. Точно так же ты бы отвернулась и от своего собственного пути.

Сати подняла взгляд на Ри, ища в его глазах понимание, но не находя и тени сочувствия, когда в них в этот миг жило лишь любопытство.

— Бур, а испытание… Оно действительно такое сложное, как о нем говорят? Вообще, какое оно на самом деле? — затем, стремясь как-то объяснить и оправдать свое любопытство, он поспешно добавил: — У нас в караване эта тема не обсуждается. Взрослые считают, что испытание должно до самого последнего момента оставаться неизвестным и тайным.

— Тоже мне, нашли себе страшилку! — фыркнул горожанин, затем, немного посерьезнев, он все же кивнул, вынужденный признать: — Вообще, конечно, ничего веселого в нем нет.

— Расскажи!

Бур лениво потянулся, зевнул, и лишь затем промолвил: — Что рассказывать-то? Не знаю, как это проходит у вас, чужаков, в городе все просто: выжил — выжил, нет — значит, не достоин жить.

— А если кто-то отказывается проходить испытание? Что случается с ним? — спросила Сати, которая, как и Ри, последнее время часто задумывалась над тем, что же ждет впереди.