Юлиана Суренова - Город богов

— И повернулась самым ужасным из своих лиц, — вздохнув, она качнула головой. В ее глазах отражалась боль, словно Нинти не просто переживала за совершенно незнакомых ей людей, но и чувствовала себя виновной во всем, что с теми случилось.

Ларс шевельнулся, вновь пробуя оторвать голову от земли.

— Что ты делаешь?! - сквозь свист и шипение в ушах услышал он вскрик девушки.

Пусть это отобрало у него все силы, пусть от боли перехватило дыхание и глаза защипало от горьких слез, но ему все же удалось сесть. Опершись спиной о холодную волглую стену, он, замер, отдыхая.

— Тебе нельзя… — к нему подскочила Нинти, стала пытаться уговорить, заставить горожанина вновь лечь. — Я так старалась помочь… — откуда-то издали доносились обрывками слова, — но если ты не будешь… я не смогу… повязки соскользнули… раны…

— Я должен поговорить с ними, — ему казалось, что он кричит, однако девушке пришлось склониться к самым его губам, чтобы расслышать слабый шепот, — должен! Пойми…

— Хорошо, — ей ничего не оставалось, как смириться и постараться помочь, — положи руку на мое плечо, я… — она уже собиралась коснуться его правой ладони, но ее остановило громкий вскрик Ларса:

— Нет!

Нинти отшатнулась, в глазах отразился страх.

— Прости… — не спуская с него глаз, прошептала она.

— Правая рука мертва… — словно оправдываясь за резкость, стал объяснять он.

— Была.

— Что? — он не понял, что та имела в виду, просто был не в силах понять, поверить, что подобное возможно… Чуть повернув голову, он скосил взгляд на руку, которую, как и плечо, грудь, покрывали повязки со следами каких-то зеленоватых мазей и запекшихся пятен крови. И пальцы… Пусть пока плохо, едва-едва, но они подчинялись воле разума, они двигались!

Ларс с силой сжал губы. Сколько раз он мечтал о том, чтобы боги совершили для него подобное чудо! Почему же сейчас, когда самые несбыточные мечты стали явью, ему так скверно?

"Поздно… — мелькнуло у него в голове. — Уже слишком поздно для чудес… Сейчас они причиняют лишь боль, ибо дают только затем, чтобы потом как можно большее отнять…"

— Ты… — он повернулся к Нинте. — Спасибо тебе, — в конце концов, эта робкая, чистая душа не была ни в чем виновата. Она так старалась помочь, всего лишь помочь… — Ты достойная ученица госпожи Нинтинуги, в честь которой была названа… Прости меня за резкость. Я всего лишь вор.

— Нет, — упрямо качнула та головой. — Ты — наделенный даром. Все остальное — не важно.

— Откуда ты знаешь? — в его вопросе не было страха, лишь удивление — ведь он так старательно хранил свою тайну с тех пор, как узнал, начал чувствовать в себе силу… Впрочем, чему удивляться, ведь этот секрет уже раскрыт…

— Я чувствую дар.

— Ты тоже…

— Нет, — поспешила остановить его Нинти, — я другая… Я просто… Вижу, знаю.

— Ты вылечила мою руку. Прошу тебя, помоги караванщикам! Они хорошие люди и достойны помощи!

— Меня не нужно просить об этом. Я всегда готова сделать все, что в моих силах, как и любой другой лекарь… Но… Я врачую тела, не души. Все мое искусство не облегчит их страданий.

— Что же Губитель с ними сделал? — сквозь стиснутые зубы прошептал Ларс.

— Нергал? — та вздрогнула, вновь сжалась в комок, словно пытаясь защититься.

— Я должен с ними поговорить! — вновь повторил он, а затем, оттолкнувшись от стены, попытался встать. Ноги подкосились, отказываясь держать тело, которое соскользнуло вниз, на камни пола. Однако он, не собираясь сдаваться, пополз вперед, к одной из сжавшихся в углах темницы фигурок.

— Подожди, — Нинти удержала его, положила руку раненого себе на плечо, помогла подняться, поддерживая, а затем чуть повернула, направляя к другой тени. — Будет лучше, если ты поговоришь с ним, а не с ней.

С трудом, тяжело опираясь о плечо Нинти, Ларс добрался до караванщика, упал рядом, откинулся на стену. Несколько мгновений он молчал, переводя дух, затем тихо окликнул юношу:

— Ри… — он не знал, что сказать, с чего начать…

Караванщик качнул головой, тяжело вздохнул, прежде чем сдавленным голосом проговорить:

— Это имя… Эриду… Вряд ли оно и теперь принадлежит мне… — он вновь качнул головой, облизал пересохшие губы, обхватил руками колени, прижимая их к груди. — После всего…

— Ты всегда будешь оставаться собой. Что бы ни произошло. Возможно, это самая ужасная кара, которую смогли придумать боги… — прошептал Ларс, не сводя с него взгляда задумчивых глаз. — И мы должны жить… Даже на ступенях алтаря.

— То, что тебя ждет… — Ри сглотнул комок, подкативший к горлу. — Это нельзя сравнить ни с чем… Но у тебя есть шанс…

— Обмануть бога? Переупрямить его? — горько усмехнувшись, Ларс качнул головой. — Я здраво оцениваю свои силы и знаю, что могу лишь немного оттянуть конец… Но время… Оно не на моей стороне. Ведь у Губителя есть вечность, у меня же — от силы несколько дней…

— Порою, смерть — избавление… Любая. Не важно, что за ней… Я бы с радостью выбрал пустоту… Только бы не помнить… — на миг он умолк, уткнувшись лицом в колени, скрывая слезы, хлынувшие из глаз, а затем продолжал, полня каждое слово морем горечи: — Если было бы возможно начать жизнь с начала, если не с мгновения появления на свет, то хотя бы с того дня, когда караван подошел к этому городу! Знаешь, что я сделал бы? Совершил в первый же час проступок, за который меня бы на всю неделю засадили на цепь в повозке рабов. Все что угодно, лишь бы не оказаться здесь.

— Прости, я не мог вас защитить, — ему было невыносимо тяжело дышать, не то что говорить, но он продолжал, — без камня маг — лишь слово. Только у богов дар свободен и не нуждается в опоре…

— Но если бы Ярида убили… Не ты, я понимаю… Но другие…

— Бур тоже постоянно говорил об этом, был готов принести в жертву свою душу… — горожанин на миг умолк, переводя дыхание. — Мне стоило немалого труда остановить его…

— Почему?

— Бессмысленно… Камень отравлен… И лишь небожитель может очистить его…

— Прости, я… Я плохо думал о тебе, винил во всех наших бедах, вместо того, чтобы признать, что вся вина лежит лишь на мне одном, — он поднял лицо, взглянул на горожанина, заставляя себя думать о другом, лишь бы не вспоминать то, что случилось с ним самим. Его взгляд остановился на повязках, покрывавших раны горожанина. Губы сжались, по членам прошла дрожь, словно на какой-то миг он испытал всю боль чужака, усиленную воображением. — Хозяин города просто зверь, — прошептал Ри.

— Он чрезмерно ретиво ринутся исполнять волю своего нового хозяина… Ничего, это всего лишь тело… — хриплый вздох сорвался с его губ. — Главное, что душа цела…

— Зачем ты сопротивляешься, если все равно ничего не изменить…