Дарья Гущина - Слово павшего

История о созвездии плавно перешла в зоологическую лекцию о природе Властителей. Разумеется, не один наш мир такой особенный, в прочих – тоже есть свои змеи: Властитель пустынь, Властитель болот, Властитель гор и далее по тексту. И различаются они только кожным покровом: или песок там примешан, или камень, или обычная земля. Но все как один – невообразимого размера многоглазые змеи. Злить подобных тварей – себе дороже, в гневе они ничего не помнят, да и подружиться с ними – маловероятно, Большей частью Властители неизлечимо больны манией величия и считают прочих существ, даже виалов, мелкими надоедливыми букашками. Короче, лучше с ними никогда дел никаких не иметь. И в заключение Яти добавила, что по понятным причинам боялись они только павших воинов, и лишь бывшие стражи мира могли найти на них управу.

Я самодовольно ухмыльнулась про себя. Надо же, хоть где-то нас хвалили, а не обвиняли во всех смертных грехах. Даже странно. И, спохватившись, села. Я, граждане, впервые действительно причислила себя к павшим воинам, смирившись и с прозвищем, и со своей принадлежностью к изгнанному народу… Я впервые подумала о себе как об одной из них, а не как об отдельной личности по имени Касси, которая обладает странными способностями. Павшие больше не были для меня древней легендой, потому как я стала ее живым воплощением. Когда же это успело произойти? Опять проделки памяти или кого еще?

Устроившись на одеяле, я нахмурилась. Об окровавленной руке уже и думать забыла, меня волновали более занимательные проблемы. Например, Колесо Судьбы. Как известно, ничего не рождается на пустом месте, легенды и предания не приходят из ниоткуда, а возникновение любого мифа можно легко объяснить, проведя аналогии с реальными событиями. И посему – либо само Колесо не выдумка и мирно ждет где-то своего часа, либо существует подобный ему артефакт, о котором достоверно никому ничего не известно и вряд ли кто когда-нибудь вообще о нем узнает. Даже я.

Я беспокойно заворочалась с боку, на бок; меня терзали смутные сомнения. Новые сведения не давали мне спокойно уснуть, заставляя думать и вспоминать, думать и вспоминать, думать и вспоминать… Пока я не поняла одну важную вещь. Я здесь была. Именно здесь, на этой самой равнине, на этом самом холме. С другой стороны, вроде как отличить один холм от другого, не говоря уже о равнинах, которые и вовсе сливались для меня в одно сплошное бесконечное поле? И все же… Я точно здесь была. Когда-то очень давно, слишком давно.

– Касс-си, ложис-сь с-спать, – привычно заворчала на меня Яти, когда я вскочила на ноги и беспокойно забегала вокруг холма. – Завтра опять тебя не добудишьс-ся.

– Сама встану, – огрызнулась я и уставилась на холм, словно он был живым и сейчас мог заговорить, рассказав о том, о чем я сама осмеливалась лишь подозревать…

Или… Или он действительно мог о многом мне рассказать? Я нерешительно подошла ближе к предмету своих раздумий. Так, Касси, быстро соображаем: как работает твоя память? Как-как… По образно-цепочечому принципу. В том смысле, что за одним смутно знакомым образом следует четко выстроенная цепочка более знакомых, складывающихся в итоге в целостную картину. Савелий – дом – полотно – небесный замок… Воспоминание. Колодец – вайлина – слова жертвы прошлого – холод воды… Воспоминание. Это в сложных случаях. В простых: лицо – воспоминание, существо – воспоминание, голос – воспоминание. Прикосновение – и воспоминание…

Можно попробовать.

Присев на корточки, я осторожно дотронулась до холма и быстро отдернула руку. Ничего не произошло. И повторила свое движение, на сей раз не убирая ладони. И опять ничего… Так мне, выходит, померещилось? Не может быть. Все, что мне мерещится – оборачивается воспоминанием. Я наморщила лоб. Думай, Касси, думай…

– Что ты там делаешь? – Яти быстро вскарабкалась на мое плечо.

– Почему-то мне кажется знакомым этот холм, – рассеянно отозвалась я.

– А ты не ошибаешьс-ся? – с подозрительной осторожностью осведомилась она.

– Нет, не ошибаюсь. Я точно когда-то здесь была и…

– И?..

– И, возможно, что-то здесь забыла, – чуть поколебавшись, ответила я. – В этом я не уверена, естественно…

Ящерка как-то странно на меня посмотрела, и в темноте жутковато сверкнули светящиеся желтые глаза.

– Ты что-то знаешь? – Теперь с подозрительной осторожностью вопрошала уже я.

– Вс-споминай дальше с-сама, Касс-си, – помолчав, посоветовала моя собеседница. – Вс-споминай и… будь внимательна. Не забывай о том, кем ты являешьс-ся.

Ясно. Опять решила меня бросить. Я задумчиво почесала затылок. Впрочем, так даже лучше. Собственные воспоминания – куда понятнее чужих рассказов.

– Что же ты от меня скрываешь? – пробормотала я, обходя холм и внимательнейшим образом его изучая. – Ведь что-то же скрываешь?..

Предмет моих размышлений многозначительно помалкивал. Зараза. Расстроившись, я села у подножия холма и сорвала длинную травинку. Потом еще одну. И еще. И еще. И…

«Достаточно, павший. Я тебя слушаю».

Я подскочила, как ужаленная, и дико вытаращилась на холм. Потом поглазела по сторонам и покосилась на спящую ящерку. Нет, это точно не она сказала. Но и в округе, кроме нас двоих, нет ни души… Я снова уставилась на холм. Нет, не потому, что голос исходил оттуда, он почему-то прозвучал у меня в голове и после того, как я начала донимать несчастную растительность. Не трава же со мной разговаривает, в самом деле…

«Зачем ты меня разбудила?»

– Н-никого я н-не б-будила… – заикаясь, пролепетала я.

«Уверена?»

Я в смятении попятилась. Нет, это уже попахивает паранойей… Раздвоение личности назревает, голоса всякие слышатся… Похоже, я действительно спятила. Окончательно и бесповоротно. Впрочем, оно и неудивительно, если учесть, сколько всего мне пришлось пережить и с какими невероятными явлениями столкнуться. Такое только больной на голову сможет спокойно пережить, а психически здоровый… ну, или почти здоровый человек – свихнется в обязательном порядке.

– Ты… со мной… разговариваешь?.. – запинаясь, нерешительно промямлила я.

«А с кем же еще?»

– Не знаю…

В мои мысли ворвался чужой тяжкий вздох. Я невольно поежилась. Чертовски неприятно, когда в твою голову кто-то без спросу просачивается и начинает там хозяйничать… А в мою голову определенно кто-то пролез. Неким непостижимым образом я чувствовала, как таинственное оно нахально копошится в моих мыслях, выворачивает наизнанку память и старательно выясняет что-то свое… а я не могу его прогнать. Сейчас я – слабее и уязвимее, хотя когда-то все было наоборот.

«Все ясно. Ты не помнишь. Павший воин, который ничего не помнит, – поразительное явление».