Михаил Соколов - Властитель

– Мираб, конечно, глупость совершил, когда связался с вами, – продолжил я. – Слишком умным быть тоже плохо. Если бы не ваши способности манипулятора и не ваши идеи, все были бы живы. Подумать только! Не появись я, вы и дальше правили бы Империей! Потом убрали бы Мамедова, еще кого из мелких врагов и свидетелей…

Я нагнулся и поднял бластер, выпавший из мертвой руки промахнувшегося убийцы. Мысли о бренности бытия… Сентиментальность победителя… Я оглянулся на Премьера…

Конечно, нельзя отвлекаться, имея за спиной врага. Я отпрыгнул в сторону, и луч огня, сильно зашипев, погас в мертвом теле лейтенанта. Выстрелив и промахнувшись, Кравцов – сказывалось отсутствие боевого опыта – спрятался за куполом локального поля, где и стоял, наблюдая за мной. На лице его была написана решимость отсиживаться в своем непроницаемом убежище, хотя бы даже мир тут обрушился!..

Ухмыльнувшись, я отбросил бластер Стражникова, а потом повернулся и пошел к выходу.

Я слышал – сухо застрекотав, отключилось поле. Я обернулся. Неловко прицеливаясь, Кравцов поднимал бластер. И тогда я поднял руку с вытянутыми пальцами, напряг предплечье, и широкая лента огня ударила в бывшего правителя Империи.

– За Орлова Ивана Силантъевича, – прошептал я, – за охранников и брата Виктора Михайлова, за предательство, а это за Николая Орлова!

Он рухнул раньше своей отброшенной боевым лучом головы. А когда и голова с глухим стуком упала на пол, тишина в пустом зале зазвенела оглушительно, так что в ушах заложило. Лишь мерно, все увеличивая интервал, капала кровь с тела лейтенанта Стражникова: с носа – на живот, с живота – на пол…

Меня никто не пытался задержать, когда я уходил. Да я думаю, что и не сумели бы…

Машину я отпустил незадолго до цели и пошел пешком по удивительно знакомому уже маршруту, изо дня в день меняющемуся, впрочем. Неожиданно много людей. Вдоль переулков сидели за столиками люди. Девушка с блесками в волосах… Вскинула ресницы… Пузатый розовый мужчина в расстегнутой до пояса рубашке с бабочкой в районе живота… Неурочные дети прыгали кружком, гоняя друг к другу порхающий кораблик. Пахло духами и вином. Отовсюду неслась музыка, фантомы вдоль стен и на тротуарах пели каждый свое. А ближе к ее дому, по главному бульвару под облаками пушистых крон деревьев, шаркали и посмеивались гуляющие толпы, мелькали разноцветные совсем почти голые тела женщин, тонкие, обтянутые по моде ноги мужчин под толстыми дутыми плечами. Тут и там в брызгах цветных фейерверков пылали в лиловом сумраке кафе: столики прямо на тротуарах, причудливые пятнистые тени на панелях. В глубине за столиками, заламывая руки, пела обнаженная девушка, сквозь которую, не нарушая мелодии, проходили посетители.

У меня было настроение… такое настроение!.. Зная, что меня ждет у Лены, я не хотел идти. В памяти пронеслось что-то, как сорвавшаяся звезда, – что-то из области призрачных кнехтов, моей тогдашней пронзительной тоски и ее нескрываемого счастья, так прочно разделившего нас.

Я дошел наконец. В эту ночь дом Лены, в мгновение ока ставшей с единым предсмертным всплеском мирабовских воспоминаний Мариной Вронской, обрел черты, которыми поразил меня еще в первую нашу встречу. Огромная рыба, проплывающая: под прозрачными плитами дорожки, попыталась ткнуться губастым носом в мои подошвы, – впереди, словно запечатанный грот, светился вход в псевдоподводный мир.

Я вздохнул, усмехнулся опять, крепко сжал руки за спиной, чтобы расправить плечи, и, глядя на звезды, тоже непонятно как проявившиеся в этом подземном этаже, стал думать о своей ускользающей любви.

Прокатилась падучая звезда с нежданностью сердечного перебоя. Сильный и чистый порыв ветра прошел по моим волосам, взметнувшимися вслед, и все же, несмотря на печаль, не было во мне чувства утраты.

Я вошел и, пройдя бесконечные анфилады комнат, коридоров, переходов и лестниц, наконец добрался до цели.

Она в воздушном халатике сидела на кровати, и ее черные крашеные волосы небрежно рассыпались по плечам.

– Сергей! – вскрикнула она и подбежала ко мне. – Ты прилетел, я только что узнала. Ах! я так боялась! – Ее руки сомкнулись на моей шее, она из всех сил прижималась ко мне.

Я думал: что это? страх, издевательство, испорченность?

– Мираб мне успел все рассказать.

– Что? Что он рассказал?

– Ты не Ланская Елена. Ты Вронская, Марина Вронская.

– Откуда он мог?.. Значит, ты знаешь!

– Все знаю. Как же глупо я попался! Все, кто хотел, обманывали меня.

– Я не…

– Мираб Мамедов, Премьер-Министр – это понятно. Но ты?! Ты хотела расправиться с Мирабом моими руками.

– О чем ты говоришь! Ты же сразу дал понять, что играешь в какую-то глупую игру и не хочешь, чтобы я встревала и портила… Ставкой была твоя жизнь, вот я и не стала вмешиваться.

– Нет, ты так не ускользнешь. Ответить и тебе придется. Ты думала, либо один погибнет, либо другой. Так знай – Мираб мертв, и Премьер-Министр мертв, и лейтенант Стражников мертв – ты о нем, конечно, знаешь. Все мертвы.

Она закрыла губы тыльной стороной ладони и молча с ужасом смотрела на меня.

– Я вот все думал, как же тебя наказать за то, что ты использовала меня. Убить? Хватит смертей. Я думаю, лучше всего было бы забыть о тебе и не вспоминать больше. Да, я придумал, как накажу тебя. Ты привыкла крутить мужчинам головы, знала всегда, что можешь делать с ними все, что хочешь. Посмотрим теперь… А ну, раздевайся!

Она, ничего не понимая, с ужасом глядела на меня. Для полной убедительности я вытащил бластер, ненужный уже лейтенанту Стражникову. Хоть это и было, конечно, лишнее. Однако события последних дней, даже часов так истощили меня, что многое делал не совсем характерное для себя; реальность, извернув грани, исказила многое – я верил в возможность того, что обычно отбросил бы с негодованием.

С ней что-то произошло. Я не понял – ужас исчез из глаз ее, она рванула полы своего воздушного одеяния, и тут оказалось, что долго раздеваться не придется. Яростно откинув халат, она застыла передо мной, словно прекрасная статуя, а я тут же усомнился в себе, по решил выдержать. Я должен был совершить этот подвиг, потому что смотреть на эту длинноногую богиню, смотреть издали и знать, что эти чудесные груди и гладкая кожа уже не доступны, никогда не доступны… Это, конечно, не могло не быть подвигом.

– Ты изменила внешность так, чтобы уже тебя никто не мог бы узнать. Это легко, конечно. Ты переселилась сюда, подальше от родственников, от нового Премьер-Министра. Ты ждала, когда что-нибудь изменится и ты сможешь отомстить Мирабу, которого ты разлюбила так же, как и Николая.

– Дурачок! – сказала она и, расправив плечи, изогнула свой стан так, что в горле у меня, и так пересохшем, захрипело. Я прокашлялся, чувствуя, что наступает время фарса.