Чарльз де Линт - Волчья тень

– Ох, Джорди, – отвечаю я ему, – неужто ты до сих пор не убедился, что ни к чему важному легкими путями не придешь?

Он кивает, но глаза опять становятся печальными, как тогда, когда он рассказывал про свою жизнь в Лос-Анджелесе.

– Вот уж что правда, то правда, – соглашается он.

Я отсылаю его домой к Тане в тот же понедельник. Может, музыкальное общество в Лос-Анджелесе и не вполне оправдывает его ожидания, зато у них с Таней может получиться что-то настоящее, и мы оба понимаем, что нельзя ему этого упустить.

Я утешаюсь, уходя в страну снов каждый раз, когда не приходится опять подвергаться процедурам.

У Софи выдался плохой день. Ее Джинкс две недели сидел тихо, а тут что-то разбушевался. Когда она проснулась, телевизор показывал английскую викторину и упорно держался той же программы, сколько она ни пыталась его выключить. Еще больше ее раздражали непрерывные звонки с требованием оплаты разговора из Гонконга, Мельбурна и Боготы – южноамериканской, а не той, что в Нью-Джерси. И дверной звонок звонил каждые пятнадцать минут. Она давно перестала подходить к двери, так что Венди, которая заглянула ближе к вечеру, целую вечность колотила кулаком в дверь, пока Софи наконец ее впустила.

Венди озабоченно оглядела ее и спросила:

– Джинкс?

Софи устало кивнула и провела ее в гостиную, где на экране продолжалась трансляция бильярдного матча с комментариями на уэльском.

– Я, в общем, так и поняла, – сказала Венди, усаживаясь в кресло. – Пробовала дозвониться тебе с работы, но у тебя телефон не работает.

– Я его отключила.

– Телефонные распродажи?

– На сей раз другое – звонки со всего света, и оплатить предлагают мне.

Венди усмехнулась:

– Ты не согласилась?

– Я же не Джилли!..

Обе рассмеялись. Джилли с удовольствием поболтала бы со всяким, кто позвонил, и незнание языка ей не помешало бы.

– Кстати, о Джилли, – заметила Венди. – Изабель заходила на Йор-стрит и клянется, что видела ее на другой стороне улицы. Джилли нырнула в магазин. Изабель говорит, она была так уверена, что это Джилли, что перебежала через дорогу и сама вошла туда же, но там вообще не было покупателей, а спросить продавца, не заходила ли сейчас женщина, которая выскользнула через заднюю дверь, она постеснялась.

– Но ведь Джилли в реабилитации, – сказала Софи.

– Понятно, в реабилитации. Изабель видела кого-то, похожего на нее. Но тебе не кажется, что это странновато?

Софи кивнула. Ведь она и сама видала двойника Джилли – всего пару дней назад, недалеко от ее чердачка. Она рано освободилась, побродила по магазинам и зашла к Джилли забрать почту, выставить на пожарную лестницу миску с кошачьей едой для бродяг, которых подкармливала Джилли, и убедиться, что все в порядке. Она проделывала это каждый день с тех пор, как узнала о взломе. И за два дома от нужного ей здания она увидела невозможное: Джилли вышла из своего парадного и пошла по улице, удаляясь от нее.

Софи так опешила, что выронила мешок с покупками. Взгляд метнулся к упавшему мешку, проследил за ниточкой горошин, скатывающихся в канаву, а когда она подняла глаза, женщина, которую она приняла за Джилли, уже исчезла. Это происшествие необъяснимо потрясло ее: будто кусочек мира снов прорвался в Мир Как Он Есть. Тогда ее пробрала дрожь, и тот же озноб она чувствовала сейчас.

– В чем дело? – спросила Венди.

С минуту Софи не могла сосредоточиться на словах подруги и отозвалась только невнятным:

– Мм?

– Ты вся побледнела, – сказала Венди.

Софи опомнилась, перевела дыхание и слабо улыбнулась.

– У меня такое же было два дня назад, – объяснила она. – Когда я заходила в студию.

– И ты мне не сказала! – воскликнула Венди, выслушав ее рассказ.

– Мы с тобой с тех пор не виделись, да я вроде бы и забыла…

Что само по себе было странно.

– Знаешь, это как-то неприятно, – заметила Венди. – Помнишь, что говорила Касси, когда побывала на чердачке после разгрома?

Софи кивнула. Касси была у них за экстрасенса. Она зашла в студию, чтобы попытаться отыскать психический след взломщика, уничтожившего волшебные картины Джилли. И она сказала, что нашла следы, если таким следам можно придавать значение, но только все они указывали на Джилли. Правда, не на ту Джилли, какую они знали. Касси говорила что-то о некой тени Джилли, которая ворвалась к ней и изуродовала картины.

– Я много думала об этом, – сказала Венди. – Может быть, потому она на вид так легко и перенесла потерю своих картин?

Софи недоуменно уставилась на нее.

– Понимаешь, – продолжала Венди, – как будто ее дух, пока она лежала в коме, вернулся на чердачок и погубил все эти картины.

– Венди!

– Случаются и более странные вещи.

Софи вздохнула. Да, если говорить о Джилли, то, пожалуй что, и случаются. Но вот ей самой не так-то легко принять мысль о стране снов, врывающейся в Мир Как Он Есть, хотя к Джилли все странности и невероятности прицепляются, как репейник к джинсам, когда идешь осенним полем.

– Она слишком любила эти картины, чтобы их уничтожить, – сказала Софи.

– Но если это ее темная сторона…

– У каждого из нас есть своя темная сторона, но она не расхаживает сама по себе. Тем более когда мы лежим в коме и прикованы к больничной постели.

– Пожалуй, – согласилась Венди. – Но меня беспокоит ее равнодушие…

Софи пожала плечами:

– Может, еще по-настоящему не дошло. Честно говоря, ей есть о чем подумать и кроме картин.

Но она видела, что Венди не собирается отступать.

– Не знаю, – сказала Венди. – Разумеется, я не хотела бы, чтобы она погрузилась в депрессию, – видит бог, у нее и так достаточно бед, – но ведь она потеряла труд всей жизни. Те самые работы, которые по-настоящему ценила, даже на выставки отдавала с пометками «не продается».

Софи попыталась представить, как она перенесла бы такую потерю. Представить было трудно. Может быть, так же, как Изабель после пожара в студии, – от всего отключилась бы. И особенно от своей работы. Изабель тогда сказала, что ей больно даже войти в студию или галерею, тем более подумать о том, чтобы снова начать писать.

– Пожалуй, Джилли действительно реагирует странно.

– Более чем странно, – подхватила Венди. – Такая несгибаемая жизнерадостность начинает пугать.

– Но Джилли ведь всегда была такой.

Венди кивнула:

– Знаешь, что меня больше всего пугает? Что она, может быть, видит в этом знак. Как будто судьба дает ей понять, что можно уйти навсегда в сказочную страну, потому что нити, которые удерживали ее здесь, одна за другой рвутся.

– Не может она уйти туда навсегда, – сказала Софи.

– Да? А почему?

– Потому что такой страны нет. Это просто сны и фантазии.