Мервин Пик - Замок Горменгаст

Однако, несмотря на свое убеждение, что спит и видит сон, несмотря на странную легкость, с которой совершал бегущие прыжки, Тит вдруг почувствовал, что очень устал. Но он не прекращал свой бег, покрытые золотистой корой дубы по-прежнему проплывали мимо него. Отсутствие хоть чего-то живого казалось еще более полным и ужасным, особенно после того, как на его пути встретилось промелькнувшее в воздухе, как летящая паутина, существо.

К чувству усталости прибавилось ощущение голода, и это еще больше ослабило убеждение в том, что он спит. Если я сплю, подумал он, то почему мне приходится отталкиваться от земли? Почему я просто не парю в воздухе? И чтобы проверить эту мысль, Тит, после того как приземлился, совершив в воздухе фантастический полет, не оттолкнулся ногой, как это делал раньше. И тут же, пробежав по инерции еще пару шагов, остановился.

И эта остановка окончательно рассеяла его предположение, что все, происходившее с ним, было сном. И голод вспыхнул в нем с новой силой.

Тит огляделся. Его со всех сторон окружала все та же, такая пугающая циклорама золотистых стволов. Хотя страх и охватил Тита после того, как он понял, что все-таки не спит, он, этот страх, был в определенной степени сглажен каким-то особым возбуждением, которое постоянно росло и наконец превратилось в подрагивающий холодный сгусток, заполнивший всю грудь под ребрами. Нечто такое, к чему он подсознательно стремился, явилось ему в лесу золотых дубов. Полностью осознав, что все происшедшее с ним начиная с момента, когда он в предрассветной тьме вывел из конюшни Горменгаста своего пони (как давно это было!), не приснилось ему, а было наяву, Тит понял и то, что изящное видение, то тоненькое как тростиночка, легонькое как перышко создание, слегка склонившее в одну сторону голову и промелькнувшее в воздухе над лужайкой, не было сотворено его воображением, было частью реального мира. Оно было где-то здесь, в дубовом лесу и в этот момент, возможно, даже наблюдало за ним! И не только диковинность случайно увиденного фантома будоражила Тита – ему страстно хотелось еще раз увидеть это создание, которое по самой своей сути было столь отличным от каменной неподвижности Горменгаста.

Но все же – что Титу удалось заметить? Если бы его попросили описать то, что он увидел, то он едва ли смог бы это сделать. Слишком быстро пронеслось оно у него перед глазами – пронеслось и исчезло так быстро, что глаза не успели, так сказать, приготовиться для того, чтобы разглядеть увиденное получше. Голова этого создания была явно слегка повернута в сторону – это он мог сказать наверняка. Крикнуло ли оно ему что-то? Или это только показалось? А если нет, то что эта пушинка, эта летящая пушинка жизни, хотела сказать ему? И в том, как это создание двигалось в воздухе, было нечто, чего Тит, сам того не подозревая, страстно желал. Проскользнув в полете с осиной легкостью и вспыхнув золотистым блеском, существо, словно явившееся из какого-то иного удивительного мира, сладостным воздухом которого мальчик никогда не дышал, выразило собой квинтэссенцию свободного существования, создало впечатление чего-то совершенно неукротимого, не сдерживаемого никакими законами и предписаниями, чего-то рафинированно-прекрасного. И все это – в один краткий миг, всколыхнувший и разум, и сердце Тита.

То чувство, что возникло у Тита, когда он ранним утром остановил своего пони и услышал голоса Горы и лесов, бросающих ему вызов, теперь охватило его с удвоенной силой. Титу довелось увидеть нечто, живущее своей собственной, независимой ни от кого и ни от чего жизнью, увидеть существо, у которого правители Горменгаста, давнего и не столь давнего прошлого, не вызвали бы никакого почтения, которое осталось бы совершенно равнодушным к ритуалам, проводимым на стертых ногами камнях Горменгаста, к священным обычаям Дома, существующего с незапамятных времен. Он увидел существо, которое не подумало бы поклониться семьдесят седьмому Герцогу – как и птице или ветке дерева.

Тит ударил кулаком одной руки в раскрытую ладонь другой. Он был напуган. Он был возбужден. Он стучал зубами. Мимолетное видение, открывшее ему, что существует мир – такой ему непонятный и такой манящий, – в котором можно жить, не подчиняясь правилам и обычаям Горменгаста, потрясло его. Однако, несмотря на всю новизну ощущений, несмотря на еще не оформившееся, но растущее чувство бунта, которые заполняли его, несмотря на страстное стремление – тоже еще не до конца ясное ему – обрести новый мир, голод поднял голову и оттеснил все остальное в сторону. Титу просто необходимо было что-то съесть!

Не изменилось ли что-то в том свете, который лучами прорывался сквозь листву дубов и падал пятнами на землю? Не началось ли какое-то движение в мертвенно неподвижном воздухе? Мальчику показалось, что он услышал, как зашептались листья над его головой. Не уходит ли оцепенение, охватившее все вокруг?

Тит не знал, в каком направлении ему двигаться. Он знал лишь, что не будет возвращаться туда, откуда пришел. И быстро зашагал в ту сторону, куда улетело таинственное существо.

Он уже не совершал тех длинных прыжков, которые своей легкостью наводили на мысль о том, что совершаются во сне – и тем пугали. Но шагал Тит легко и быстро. Вскоре однообразие несравненного покрова мха, устилавшего землю между дубами, стало нарушаться пробивающимися то тут, то там травой и папоротником, силуэты которых на ярко сияющем золотисто-зеленом фоне казались черными. Тит сразу же почувствовал облегчение, а когда роскошный ковер мха сменился разнотравьем и множеством диких цветов, когда дубы, теснимые деревьями других пород и кустарником, перестали завораживать все вокруг своим древним присутствием, когда последние из могучих великанов отступили и скрылись за другими деревьями, и Тит почувствовал свежее дыхание воздуха – вот только тогда он наконец полностью и окончательно избавился от кошмара, преследовавшего его. И, одолеваемый голодом, который уже не нужно было привлекать как доказательство, что все происходящее – не сон, понял, что вернулся в понятный, живой, реальный мир, который был ему хорошо знаком. Земля под ногами стала опускаться вниз, и склон оказался довольно крутым, как и с другой стороны дубового леса, здесь на земле было разбросано много больших камней, вокруг которых густо росли папоротники. Внезапно Тит издал крик радости; наконец-то, после безжизненности и мертвого оцепенения дубового леса и ровных настилов золотистого мха, он увидел самое обычное живое существо – небольшую лисицу, которая, разбуженная шагами Тита, поднялась из своего укромного места в зарослях папоротника и с исключительным самообладанием, не спеша, ровным шагом побежала вниз по склону прочь.