Мервин Пик - Замок Горменгаст
- Название:Замок Горменгаст
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Фита
- Год:1995
- ISBN:5-7101-0079-X
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Мервин Пик - Замок Горменгаст краткое содержание
Писатель, поэт и художник Мервин Пик (1911–1968) – одна из наиболее ярких и своеобразных фигур англоязычной литературы. Его произведения еще при жизни вошли в антологии современной классики. Безусловное признание литературной общественности (премия Королевского литературного общества) и мировую славу принес М.Пику роман "Замок Горменгаст".
Действие романа, в котором магически сплетаются фантазия, гротеск, сатира, элементы мистики, глубочайший психологизм, построено на извечных человеческих ценностях – любви, стремлении к свободе, борьбе со всем порочным и косным в обществе и самом человеке.
Блестящий стилист, мастер захватывающего повествования, тончайший знаток природы и движений человеческой души, М.Пик создал поистине уникальный мир, события в котором не могут не увлечь читателя.
Другие названия: Горменгаст
Замок Горменгаст - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
В течение нескольких мгновений Баркентин и Щуквол смотрели друг на друга, ничего при этом не предпринимая; на лице Баркентина выражались все его чувства; на лице Щуквола не отражалось ничего. Затем Щуквол, пятясь и не спуская глаз с Баркентина – теперь он уже не хотел рисковать (Баркентин показал, сколь быстрым он может быть), – медленно двинулся к двери. Подойдя к ней, он открыл ее и выглянул. Бросив быстрый взгляд в обе стороны длинного узкого коридора и убедившись, что поблизости никого нет, он плотно закрыл дверь и осторожно направился к креслу, из-за которого выглядывал карлик.
Щуквол, приближаясь к карлику, не сводил с него глаз, но мысли его вращались вокруг подсвечника. Баркентин и предположить не мог, что огоньки свечей, подрагивающие над плывущим воском столь близко от него, должны были сжечь его, те огоньки, которые он сам вызвал к жизни, должны были окончить его жизнь!
Щуквол продолжал свое смертоносное наступление. Что мог предпринять этот калека, прячущийся за креслом? И вдруг Баркентин голосом, который прозвучал странным диссонансом с демоническим видом его лица, ибо он был совершенно спокойным и холодно-презрительным, сказал:
– Предатель.
Баркентин готовился сразиться – но не за свою жизнь. Произнесенное им слово, словно заморозившее воздух, напомнило Щукволу то, о чем он забыл: вступая в схватку с Баркентином, он вступает в схватку с Горменгастом. Перед ним было живое воплощение Замка, его незапамятных традиций.
Ну и что из этого? Это просто значило, что Щукволу следует быть осторожным, что он должен держаться на расстоянии, пока не придет момент последнего, решительного удара. Щуквол продолжал приближаться. И когда он уже был в пределах досягаемости костыля, то неожиданно бросился в сторону и, обежав стол и выставив перед собой свой длинный кинжал, мгновенно вытащил из кармана нож и тут же открыл его. В тот момент, когда Баркентин развернулся, чтобы стать лицом к своему врагу, Щуквол швырнул нож. Нож, проткнув золотистый свет свечей, просвистел в воздухе и, как того и хотел Щуквол, вонзился в руку, пришпилив ее к костылю. Пока Баркентин не пришел в себя от удивления и боли, Щуквол вскочил на стол и прыгнул в сторону старика, который в слепом бешенстве дергал за ручку ножа. Подхватив подсвечник, Щуквол одним движением сунул его в повернутое к нему лицо Баркентина. Борода тут же вспыхнула, а мгновением позже потрескивающий огонь перекинулся на ветхие лохмотья на плечах старика.
Но и в этот момент, хотя тело Баркентина уже дергалось от страшной боли, мозг его принял незамедлительное решение. Не теряя ни секунды, не обращая внимания на нож, все еще торчащий из его руки – костыль уже отвалился, – калека, оттолкнувшись от пола своей действующей ногой, нечеловеческим усилием прыгнул вперед и ухватился за одежду Щуквола. Не отпуская попавшую в железную хватку одежду и перебирая руками – казалось, от напряжения старые мускулы порвутся, а сердце выпрыгнет из груди, – Баркентин подтянул себя вплотную к Щукволу. Со стороны могло бы показаться, что на молодого человека вскочила пылающая обезьяна. Баркентин столь плотно прижимался к Щукволу, что одежда того тоже загорелась. Невероятная боль терзала лицо Баркентина и его грудь, но он все крепче прижимался к своему врагу. Да, он знал, что умрет, но предатель должен умереть тоже, и несмотря на мучавшую его боль, в нем вспыхнула радость – радость праведного отмщения.
А Щуквол пытался оторвать от себя пылающую пиявку; он рвал Баркентина руками, ударял снизу коленями: лицо его исказилось гримасой ярости, удивления и отчаяния.
Одежда Щуквола, хоть и не такая легковоспламеняющаяся, как изношенные лохмотья Баркентина, уже горела в нескольких местах, и пламя обжигало его щеки и шею. Но чем больше усилий применял Щуквол, чтобы отодрать от себя прильнувшего к нему Баркентина, тем, казалось, крепче прилипал к нему старик.
Случись кому-нибудь в этот момент открыть дверь, он увидел бы человека, объятого пламенем – карлика в первый момент вряд ли бы увидели, – пляшущего на столе и попирающего ногами священные книги, тело Щуквола извивалось, выпрямлялось и снова корчилось, словно в припадке пляски Святого Вита. Дергающимися руками Щуквол сжимал черепашью шею пылающего карлика. После одного, особого сильного рывка, оба врага, сжимающие друг друга в огненном объятии, сорвались с края стола и рухнули дымящейся грудой на пол.
Даже в этот момент, когда его терзала страшная боль и когда над ним нависла реальная угроза смерти, Щуквол ощущал горький стыд – как получилось так, что он, Щуквол, столь тщательно все продумавший, холодный и расчетливый, столь позорным образом испортил все дело? Его расчетливость и осторожность оказались побитыми завшивленным древним стариком! Но стыд этот вызвал в нем безумную ярость и придал сил.
Отчаянным напряжением всех сил, в котором от переизбытка свирепой целеустремленности было нечто дьявольское, Щукволу удалось подняться на колени, а потом спазматическим рывком и на ноги Щуквол отпустил горло старика и, опустив руки, стоял покачиваясь и издавая стоны. Боль, его охватившая, была столь сильна, что он стонал, даже не отдавая себе в этом отчета. Эти стоны миновали его безжалостное сознание, они вырывались из самой глубины его физического естества, не подконтрольного его рассудку.
А Хранитель Ритуала все так же висел у него на груди, прильнув к ней как вампир. Сквозь гримасу боли на его лице просвечивало дьявольское ликование, пламя, убивающее его, убьет и предателя! Он, Баркентин, сжигал своим пламенем нечестивца!
Но нечестивец, несмотря на огненные объятия Хранителя Ритуала, был совсем еще не готов принести себя в жертву, сколь праведной и заслуженной с точки зрения Баркентина она бы ни была. Щуквол замер лишь для того, чтобы собраться с силами, и опустил руки только потому, что ему удалось каким-то нечеловеческим усилием подчинить страдающее тело контролю холодного разума.
Щуквол понял, что ему не удастся освободиться от смертельной хватки фанатика. И поэтому он замер на мгновение, слегка покачиваясь, но тем не менее удерживаясь на ногах; он откинул голову назад, чтобы насколько можно дальше отстраниться от языков пламени, поднимавшихся от пылающего карлика, который словно сросся с телом Щуквола, и от собственной одежды. Но стоять вот так, опустив руки и расслабившись, в момент смертельной опасности и мучительнейшей боли – о, это требовало поистине нечеловеческой воли и невероятного самообладания.
Теперь, когда ситуация полностью вышла из-под контроля, речь уже не могла идти о том, какой курс действий следует выбрать – уже нельзя было просто думать о том, как убить Баркентина, – нужно было спасаться самому. Возврата к первоначально задуманному плану быть не могло – Щуквол был охвачен пламенем.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: