Патриция Бриггз - Тень Ворона

Она нервно пробежала пальцами по волосам.

– Спасибо, что разбудили, – сказала она и снова легла.

– Что тебе приснилось? – спросила Хенна.

– Я не помню, – солгала Сэра. Она твердила себе, что талант предвидения в ней отсутствовал. Это всего лишь сон.

Она легла и уставилась в потолок. Она знала, что Джес и Лер уверены, что найдут Таера целым и невредимым. Единственная проблема будет, как его оттуда вызволить. Но Сэра была слишком опытной, чтобы верить в счастливый конец.

Может быть, он уже мертв.

Она никогда не говорила Таеру, что любит его. Ни разу.

Она делала все от нее зависящее, чтобы быть хорошей женой. Пыталась стать тем, в ком он нуждался, как в хорошем товарище. Она знала, что он взял на себя ответственность и не ждал от нее слов любви.

Как он ошибался!

Таер считал себя виноватым по многим причинам: что она вынуждена была выйти за него замуж, что она была очень молода. Их брак освободил его от бремени наследования пекарни, и за это он тоже чувствовал свою вину. Он добился свободы себе, но она потеряла свою, потеряла шанс воссоединиться со своим народом. Если бы она хоть раз сказала, что любит его, он бы ответил ей, что любит ее тоже.

Он солгал бы ради нее.

Таер был самым правдивым человеком из всех, кого она знала. Он солгал бы из-за чувства вины, и она не смогла это вынести, поэтому никогда не говорила ему об этом.

Без единой слезинки она уставилась в потолок и всеми силами желала услышать его, пусть даже соврет.

Форан нервно барабанил пальцами по пергаментам, лежащим на его постели. Он уже тщательно все обдумал, определив один, благодаря которому сделает первую попытку добиться власти, потерянной Пятнадцатым. Власть утрачена достаточно давно: многие септы даже уменьшили свою гвардию, хотя и не так сильно, чтобы полностью распустить.

Легкий стук в дверь заставил его быстро сделать три шага от кровати. Но тут он понял, что кровать – странное место для официальных документов, поэтому быстро вернулся обратно, схватил кипу и бегом кинулся к письменному столу. Он не хотел, чтобы кто-нибудь догадался, что он провел весь день и почти всю ночь, изучая документы. Большинство септов подумали, что он всего лишь разозлился на Дувера – секретаря Совета. Все знали, что Форан не мог терпеть слизняков.

Легкий стук повторился.

– Ваше величество? – позвал стражник, охраняющий двери в опочивальню императора. – Мой господин Авар – септ Легея – просит аудиенции.

– Авар? – растерянно спросил Форан. Теперь он подумал, что письменный стол – тоже неудачный выбор. Он не мог теперь сообразить, куда положить, – все равно Авар заметит.

– Так точно, ваше величество.

– Да-да, пусть входит! – Как бы то ни было, уже поздно что-либо менять.

Дверь отворилась, и появился Авар.

– Форан, – произнес он, как только за ним закрылась дверь. – Я ищу тебя со вчерашнего дня после обеда. Ты действительно взял все предложенные законы и сбежал с ними?

Не ожидавший такого вопроса, Форан не знал, что ответить. Он даже не подумал, что мог сказать Авару. Не потому, что не было желания, – просто теперь это не казалось больше важным.

Авар неправильно понял его колебания.

– Не потому, что у тебя не было права… но ты же мог кого-нибудь предупредить, что собираешься получше ознакомиться. Не было необходимости наскакивать на несчастного Дувера.

Форан улыбнулся.

– Неужели? Ты должен простить меня, если я забыл, что мог просто огласить, что беру бумаги для изучения. Подозреваю, что все остальные тоже об этом забыли.

Хмурый взгляд против идеального чела Авара.

– Что случилось, мой друг?

– Ты что-нибудь знаешь о Тайном Пути? – это был импульсивный вопрос, рожденный годами доверия, слепого доверия, которого он, определенно, больше не ощущал. Но даже после того, как вопрос слетел с губ, Форан не сожалел о сказанном.

– Тайный, секретный клуб, о котором все знают? – усмехнулся Авар. – В котором компашка горячих голов претендует на то, что разыгрывает из себя грязных Цыган, так называемых Вечных Странников? В него входит мой брат Тоарсен и его накачанный, как горилла, дружок Киссел.

Форан вернулся к кровати и сел на краешек, пригласив Авара взмахом руки на скамейку рядом.

– Расскажи все, что знаешь.

– Это как-то связано с принятием предложений? – поинтересовался Авар, усаживаясь на предложенное место и прислоняясь спиной к стене.

– Я не знаю, – честно ответил Форан.

– Ну, что ж, – Авар откинул к стене голову и расслабился. – Они выбирают молодых людей благородного происхождения, когда тем исполняется пятнадцать-шестнадцать лет, и посвящают их в члены своего рода тайной церемонией. Они выбирают не так много мальчиков – не более пятидесяти в год. Я не знаю, что они делают на церемонии, но после этого мой брат ходит в синяках больше недели. Те, кого они выбирают, обычно… гм, проблемные для своих семей. – Он глянул на Форана и вздохнул. – Я знаю, что они как-то связаны с беспорядками в прошлом году, когда какие-то юные разбойники разрушили ткацкий рынок. Я видел, как Тоарсен явился домой ранним утром мертвецки пьяным с большим ножом в руке. Мне надо было рассказать, но… – он печально пожал плечами, – он мой брат.

– Ты знаешь кого-нибудь из старших членов? – задал следующий вопрос Форан. – Хищников?

– Некоторых, – тут же усмехнулся Авар. – Тех, на кого больше всего ворчит мой брат. Лидер Совета септ Горриш – один и Теллеридж – другой. Мой отец был… я думаю, именно поэтому выбрали моего брата.

Форан прикрыл глаза. Он думал.

– А не Гильдия ли ткачей подготовила иск против Горриша как раз перед тем, как был разрушен рынок? Они его уничтожили, потому что он способствовал в получении фондов, чтобы помочь им восстановить рынок.

– Ты прав, – ответил Авар. В его голосе звучала задумчивость. – Никогда бы не подумал, что тут может скрываться мотив. Я всегда считал, что Тайный Путь – забава для болтающихся без дела мальчиков.

– Я слышал, что ты тоже принадлежишь Пути, – сказал Форан.

– Отец Горриша и три его старших брата умерли от чумы, которая поразила Империю примерно двадцать лет назад, – сказал Авар. – Он не единственный младший сын, который стал наследником. – Он улыбнулся. – Мой родной отец был вторым сыном.

Форана одолевали ужасные мысли. Может быть оттого, что он провел ночь, беседуя с бардом, который вспомнил старую историю о Черном. Ведь первым магическим выпадом Захваченного Тенью была чума. Может быть, потому, что весь разговор крутился вокруг магии, или, скорее всего, причиной были его несчастные взаимоотношения с Памятью.

– Сколько вторых и третьих сыновей или двоюродных родственников по мужской линии, получивших по наследству титул септа, являлись членами Пути? – задал свой вопрос Форан.