Грегори Киз - Кровавый рыцарь

Однако Клемент уже занял боевую стойку лицом к Казио.

– Зо пертумо тертио, ком постро перо прайсеф, – сообщил вителлианец.

– Что бы это ни значило, – ответил Клемент, – уверен, мне повезло, что твой язык – не кинжал.

– Вы неправильно меня поняли, – пояснил Казио. – Если бы я хотел как-то оценить вашу персону и назвать вас, к примеру, невоспитанной свиньей, не имеющей представления о чести, то я бы сделал это на вашем языке.

– А если бы я захотел назвать тебя смехотворным хлыщом, то сделал бы это на своем языке, поскольку использование твоего унизило бы меня.

Рядом кто-то пронзительно закричал, и, к своей досаде, Казио вспомнил, что это не дуэль, а битва. Энни уже не было рядом, и он не мог даже поискать ее взглядом, не подвергая свою жизнь опасности.

– Мои извинения, – сказал он.

На лице Клемента отразилось недоумение, но Казио уже снова атаковал.

Он начал так же, направив клинок в руку Клемента, и получил прежний ответ. Но теперь он ждал выпада и легко ушел от него скупым движением кисти. Нужно отдать должное рыцарю, тот вовремя понял, что сейчас произойдет, и быстро отступил на шаг, опустив меч, чтобы защитить руку. Дождавшись, когда Казио начнет возвращать шпагу назад, он с силой ударил поверх, в сторону его выставленного колена.

Казио пропустил чужой клинок мимо, быстро отступив так, что его ступни оказались на одной линии – теперь он стоял прямо, слегка наклоняясь вперед. Одновременно уведя клинок с линии атаки, он направил его в лицо Клемента. Меч, чуть уступавший рапире по длине, впустую рассек воздух, но движение привело рыцаря на острие Акредо, которое аккуратно вошло ему в левый глаз.

Казио открыл рот, чтобы пояснить свои действия, но противник уже умирал с выражением ужаса на перекошенном лице, и у Казио пропало желание его дразнить, несмотря на все, что тот успел сделать.

– Вы хорошо сражались, – вместо этого сообщил он, когда рыцарь рухнул на землю.

Затем он огляделся, чтобы понять, что происходит.

Осознание пришло в виде нескольких зарисовок. Остра все еще находилась там, где ей и следовало: подальше от сражения, под присмотром одно из гвардейцев. Энни стояла и смотрела сверху вниз на патира, держащегося за сердце. Его лицо было красным, губы посинели, но крови не было. Его охрана почти вся была убита, но несколько человек еще продолжали отбиваться от наседающих гвардейцев Энни.

Да и на площади, похоже, их сторона одерживала победу.

Энни посмотрела на него.

– Освободи актеров, – коротко приказала она. – А потом садись в седло. Скоро мы поедем дальше.

Казио кивнул, удивленный и воодушевленный уверенностью в голосе Энни. Это была уже не та девочка, которую он помнил по их первой встрече, – хорошенькая и напуганная, как она ему тогда приглянулась!.. Теперь же перед ним стоял совсем другой человек.

Вителлианец быстро разрезал веревки, удерживающие актеров, улыбаясь в ответ на их слова благодарности, а потом вскочил в седло, повинуясь приказу Энни. Сражение на площади практически закончилось, и воины Энни возвращались к ней. Он быстро пересчитал их – они потеряли всего двух человек. Довольно выгодный обмен.

Энни сидела в седле, расправив плечи.

– Как вы уже поняли, нас предали. Мой дядя планировал, что нас убьют или захватят в плен сразу же, как я окажусь за воротами. Я не знаю, как он рассчитывает избежать гибели, но не сомневаюсь, что он справится. Нам повезло, что мы сумели узнать о предательстве еще до того, как оказались в замке, поскольку оттуда нам было бы не прорваться.

Сэр Лифтон, командир отряда гвардейцев, откашлялся.

– А что, если нас атаковали по ошибке, ваше величество?

– По ошибке? Вы же слышали сэра Клемента: он отдал приказ. Он знал, что солдаты окружают площадь.

– Да, именно об этом я и говорю, – продолжал сэр Лифтон, отводя с влажного лба длинные черные пряди. – Не исключено, что сэр Клемент пришел в ярость от вашего разговора с патиром и отдал приказ, не соответствующий желаниям принца Роберта.

Энни пожала плечами.

– Вы слишком вежливы, сэр Лифтон, но из ваших слов следует, что во всем виновато мое решение освободить актеров. Дело не в нем, но теперь это не имеет значения. Мы не можем двигаться к замку, и я практически уверена, что мы не сумеем пробиться обратно к воротам. Помимо того, между нами и нашей армией стоит вражеский флот. Но и здесь мы больше оставаться не можем.

– Мы могли бы завладеть восточной башней Твердыни, – предложил сэр Лифтон. – Быть может, мы сумели бы ее удержать до подхода герцога.

Энни задумчиво кивнула.

– Это согласуется с моими размышлениями, но я думала скорее о Дворе Гобеленов, – ответила она. – Мы сможем его удержать?

Сэр Лифтон заморгал, открыл рот, подергал ухо, и на его покрытом шрамами лице отразилось недоумение.

– Ворота там прочные, а улицы внутри достаточно узкие, чтобы быстро возвести необходимые укрепления. Но при таком численном перевесе я не могу сказать, как долго нам удастся продержаться. Многое будет зависеть от того, насколько сильно наши враги захотят покончить с нами.

– Но несколько дней мы продержимся?

– Может быть, – осторожно ответил сэр Лифтон.

– Ну, тогда мы так и поступим. Отправляемся туда без промедления, – решила Энни. – Однако мне потребуется четверо добровольцев, которые должны будут сделать нечто куда более опасное.

Пока они ехали по извилистой улице, Энни с трудом удерживалась от искушения пустить своего коня вскачь, чтобы побыстрее покинуть площадь Мимхус и эту часть города.

Патир понимал, что с ним происходит. Она не собиралась его убивать, только припугнуть, но по мере того, как Энни все сильнее сжимала это жирное прогнившее сердце, а мольбы патира становились все более униженными, ее гнев возрастал.

Тем не менее Энни, как ей казалось, отпустила его вовремя. Он не должен был умереть. Должно быть, у него было слабое сердце.

Он бы все равно скоро умер.

– Что? – спросила Остра.

Энни сообразила, что произнесла последние слова вслух.

– Ничего, – покачала она головой.

К счастью, Остра не стала настаивать, и они продолжили спускаться по холму и вскоре миновали южные ворота, ведущие в нижний город.

– Почему здесь так много стен? – спросил Казио.

– Точно не знаю, – ответила Энни, слегка смутившись, но радуясь безопасной теме. – Я никогда особенно не слушала своих наставников.

– Они… – начала Остра, но неожиданно запнулась.

Энни увидела, как побледнела ее подруга.

– Что с тобой? – спросила она.

– Я в порядке, – не слишком убедительно ответила Остра.

– Остра!

– Просто мне страшно, – пробормотала девушка. – Мне все время страшно. Это никогда не кончится.

– Я знаю, что делаю, – заверила ее Энни.