Сергей Раткевич - Чаша тьмы

Нет! Архимаг не станет наносить его! Не станет. И без того позора достаточно. Архимага терзала тоскливая ненависть. В который раз уже Зикер победил его. Но если раньше он все-таки был на его стороне, то теперь…

Кто знает, что теперь будет?

Йоштре Туйен поднял к губам стакан с белесой жидкостью – и Архимаг только вздохнул, увидев, ЧТО болтается на его запястье.

«Голубая Стрела!»

Укрощенная, обезвреженная, сжавшаяся до размеров пуговицы, она превратилась в украшение для этого негодяя Йоштре. Коротким приказом Архимаг погасил видение. Он знал, что это сражение проиграно. Ему приходилось смириться. Он не мог немедля продолжить бой. Нужно было срочно навести порядок в перепуганном Ордене. Кого-то испепелить, кого-то, наоборот, повысить, а потом заняться спасением армий. Работа кропотливая и нудная. Архимаг уже прикинул, кто может с ней справиться, и с сожалением сообразил, что немалую часть работы предстоит выполнить ему самому. Все же Тень Силы Темных Богов была его личным, тайным завоеванием, и пока он не снимет с воинов тень этой Тени, никто из его подручных ничего не сделает. Попросту не сможет. А снимать придется постепенно. Ну очень постепенно. Потому что если снять эту тень сразу – все вернется на прежние места, и обезумевшие маги продолжат бой.

– Я отомщу, Зикер, – прошептал Архимаг. – Отомщу страшно…

– Ну что, Зикер, еще по глоточку – и я пошел? – поинтересовался Йоштре Туйен. – А то, хорошо тут у вас, но сам понимаешь – дела…

– Понимаю, – кивнул Зикер. – Судьба твоя такая, это только я тут дурака валяю.

– У тебя это очень неплохо выходит, – усмехнулся Линард.

– Просто замечательно, – согласно кивнул Йоштре.

– Слушай, Йоштре, может напоследок, перед уходом, откроешь мне страшную государственную тайну? – спросил Зикер.

– Какую именно? – поинтересовался Глава Департамента Разведки Джанхара.

– Что на самом деле значит это ваше дурацкое пророчество? – спросил Зикер. – Не то чтобы мне это так уж важно, но уж очень твои юные соратники меня не любят. Убьют ведь как-нибудь ненароком. А умирать, так и не узнав, из-за чего вся эта катавасия разгорелась, обидно как-то – ты не находишь?

– Слушай, Зикер, а у тебя случайно нет текста этого самого… хм, пророчества? – вдруг жадно поинтересовался Йоштре Туйен.

– Случайно есть, а… зачем тебе? – удивленно вытаращился Зикер. – Я думал, что в Джанхаре оно на каждой стене выбито. Я не прав?

– Открою тебе самую страшную тайну, – хмыкнул Йоштре. – В Джанхаре о нем никто даже и не слышал.

– Но ты-то… – растерялся Зикер.

– И я, – вздохнул Йоштре.

– А пророк? – выпалил Зикер.

– Не было никакого пророка, – покачал головой Великий Магистр Йоштре Туйен. – Мы посчитали всю эту возню с нашим якобы пророчеством провокацией голорской разведки. Но если ты утверждаешь, что оно существует – покажи его мне, сделай милость.

– Как интересно, – ухмыльнулся Зикер. – Вот с вами, белыми, всегда так: захочешь что-то узнать – ан нет! Давай сам делись! Ладно уж, – он подмигнул Йоштре, – чего не сделаешь для старого врага! И топталовка твоя – чудо! И что самое главное – вовремя. Фарин с Арилоем небось гнали?

– Точно, – кивнул Йоштре. – Из моих лучших семимильных сапог.

Зикер ненадолго отлучился в Башню и вернулся, помахивая большим бумажным листом.

– Само собой, это не оригинал, – сказал он. – Даже у Архимага была лишь магическая копия. И насколько я понимаю, это из твоего сейфа, Йоштре!

Великий Магистр Йоштре Туйен взял лист и внимательно в него вгляделся. А потом покраснел до корней волос.

– Это… это и в самом деле… из моего сейфа… – слабым голосом признал он. – Но… кто вам сказал, что это – пророчество?

– Ну… мне об этом сказал Архимаг, – растерялся Зикер. – Оно и в самом деле на что-то такое похоже. И видения в шаре подтверждали, что именно из-за этого листа бумаги разразится война и Орден Черных Башен постигнут неисчислимые бедствия.

– Все так и случилось, – с непередаваемым выражением на лице кивнул Йоштре, – война… бедствия… но кто вам сказал, что это пророчество?

– А что же? – спросил Зикер. – Что же, если не пророчество? Правда, все так запутано… я несколько раз по-разному толковал его смысл, – признался он. – В своих целях, разумеется. Но ведь должен же у него быть и свой, истинный смысл. Чем же это еще может быть?

– Это стихи, – слабым голосом поведал Йоштре. – Просто плохие стихи.

– Стихи? – нахмурился Зикер. – Не понимаю. А почему они оказались в твоем сейфе?

– Потому что их написал я, – виновато ответил Главный Маг Джанхара.

– Но они были защищены каким-то невероятным заклятием! – все еще не веря, воскликнул Зикер. – Архимаг потерял двоих опытных разведчиков, прежде чем они смогли добраться до текста и сделать копию. Эта штука была спрятана за самыми важными бумагами!

– А ты никогда не клал бутерброд поверх важнейших бумаг, решающих судьбы народов и государств? – устало поинтересовался Йоштре.

– Случалось, – пожал плечами Зикер.

– А если бы ты написал что-нибудь, чего тебе очень стыдно, а уничтожить – жаль, потому что есть надежда когда-нибудь поправить, – промолвил Йоштре, – разве ты не упрятал бы это подальше, снабдив основательным заклятием, просто так, на всякий случай?

Зикер удивленно присвистнул.

– Так значит… все это… вся эта великая война… все эти голоры и оннеры… – Зикер не выдержал и расхохотался.

Йоштре обиженно вскинулся, но потом махнул рукой и присоединился. Любому поэту обидно, когда потешаются над его стихами, особенно если он осознает, что они и в самом деле не слишком хороши, – но Зикер ведь смеялся вовсе не над стихами.

Зикер смеялся над плетением судеб и выкрутасами душ, над поворотами и скрещениями троп, над той неведомой дудкой, под которую пляшет каждый, пляшет с рождения и до смерти, будь он величайшим из магов или ничтожнейшим из смертных. Зикер смеялся, потому что смех – это все, что человек может противопоставить судьбе, ее безжалостным и ярким шуткам, ее стремительным и беспощадным ударам. Зикер смеялся – и вместе с ним хохотали все, кто был рядом. Великая война, случившаяся от ничтожной причины, от глупого клочка бумаги, исчерканного графоманом! Судьба умеет пошутить, что да, то да! И лучшее, что мы можем сделать, – это смеяться вместе с ней и над ней, потому что слезы – плохая замена. Смеющихся, конечно, можно убить, но они умрут непобежденными! А потому – никаких слез! Смеяться!

Смеялись все.

Кто знает, что было бы, прознай Архимаг истинную причину неистового веселья, охватившего Зикера и компанию? Кто знает, что было бы, узнай он правду о джанхарском пророчестве? Может, кто-то и знает, ко не я. Потому что Архимаг так и не получил этих сведений. Он был сильно занят, спасая свою армию. Ему тогда не до стихов было. Все, о чем он мог думать, – армия. И Черная Стража. И Чаша, конечно. Чаша. Чаша Тьмы. Добыть бы ее! Добраться бы! И тогда они все у него… все!