Дмитрий Петров - Силь

— Лучшие кузнецы пытались, переносили руну один-в-один, точно такой же, но…

— Но ничего не вышло — ибо не могло выйти, — уверенно продолжила Миралисса.

Дон согласно кивнул.

— Магия не в руне, — продолжила эльфийка, — магия — в самом клинке. А руна — это просто знак, клеймо, метка — показывающий, какими именно свойствами клинок обладает. Чтобы разглядеть эти свойства мог не только опытный маг-оружейник, но и простой воин. В том числе некоторые наши клинки светятся при приближении врага, ты прав — но не только орков; они реагируют на вспышки злобы и ненависти. Даже если к клинку подойдёт эльф, пылая злобой — клинок вспыхнет. А будет рядом спокойный орк — клинок и не подумает гореть. Но этот данным свойством не обладает… не должен обладать.

— А ты что-то говорила про Отражения… — Дон почему-то бросил взгляд в сторону Рассветной Башни, у дверей которой застыли два стража с копьями в руках.

— Верно. Этот меч содержит в себе силу нескольких своих Отражений — и со временем эта сила ещё увеличивается, по мере роста Древа…

— Расскажешь?

— Конечно. Отражения… Это не наше, это гномье название. Вообще-то, если с самого начала, то в жизни нам постоянно приходится делать выбор. Выбирать один путь из нескольких возможностей.

— О да! — согласно кивнул Дон.

— А ты никогда не задумывался, почему он, выбор — именно таков? Вот я бросаю монетку — почему она падает именно этой стороной вверх? А ведь иногда от подобной мелочи зависит направление развития твоей судьбы — например, когда играешь в кости, — эльфийка лукаво улыбнулась. — Есть примеры и посерьёзнее — во время битвы одно случайное событие, упавшая лошадь под командиром или древко знамени — могут решать судьбы целых королевств рас, да и Средиземья в целом.

— Но это ведь судьба…

— Мудрые пришли к выводу, что это неважно, какой стороной упала монетка. Если есть два возможные варианта, реализуются оба! И одной стороной упала монетка, и второй. В одной Вселенной упала гербом вверх, а в другой нет. Каждый раз, когда Вселенной нужно решать, как поступить, она раздваивается. Получается два мира. А поскольку в нашем мире каждое мгновение происходят множество событий, Вселенные «ветвятся» постоянно, ежемгновенно. Каждая из них отличается от другой. Некоторые — немножко, когда последствия того или иного выбора слабо влияют на дальнейшее развитие событий. Это похоже на дерево, вначале ствол, потом он делится на ветви, они на более мелкие ветви, и так далее… Мы называем это дерево Древом Мира или Древом Судеб…

— А мы — Дорогами Судеб! — воскликнул Дон.

— А гномы — Отражениями… Потому что луч света, попав внутрь кристалла, может вечно блуждать между различными гранями…

— А орки говорят — Нити Судеб…

— Именно! И во всех Отражениях, где существует этот меч — их можно связать между собою. Так что при ударе этим мечом — бьёт не только он, бьют его мечи и из соседних отражений!

— Так вот в чём дело, — Дон вздрогнул и вновь оглянулся на Рассветную Башню. — Теперь — понимаю… Белое Древо — оно ведь было воплощением Древа Судеб, не так ли?

— Так… Мы хотели управлять судьбой, не задумываясь, что это невозможно — ни смертным, ни бессмертным! Это бремя — по плечу лишь Творцу… Даже сам Феанор не смог.

— Да, Феанор был гением. Но как ему удалось создать?…

— Он освоил магию камня, сродственную лишь гномам, и перелил часть звёздного света, помогающего Древу расти, в камни…

— Сильмариллы…

— Проклятые камни! — сжала зубы эльфийка. — Из-за них столько бед и горя! Из-за них погиб король Финрод. Из-за них твердыня Врага стала неприступной… В числе прочего, они усиливают магические способности их владельца — независимо от того, на чьей он стороне — на стороне Света или Тьмы!

— Потому что они сохранили главное — возможность влиять на чужие Дороги Судеб… Ветви Судеб — так по-эльфийски?

— Да. Это огромнейшая власть. Опытный маг способен с их помощью сделать всё, что угодно — любого привести ко злу… или гибели, меняя его Судьбу. Искушение такой власти — безграничной, да не над телами, а над душами — слишком сильно. Феанор — не устоял.

— Пока враг заполучил лишь один камень и вставил в свою корону, но и это сделало его твердыню неприступной, а его — неуязвимым.

— Ещё бы! Даже самый отважный герой, боец из бойцов, может споткнуться на ровном месте и свернуть себе шею. А если вмешаться в его судьбу, это возможное событие легко сделать единственно возможным, неизбежным! А уж Врагу, с его многовековым умением это совсем несложно. Хорошо, что хоть местонахождение остальных камней неизвестно, ибо если они попадут ему в руки…

— Известно.

— Что?!

— Местонахождение двух остальных камней известно, — Дон указал на Рассветную Башню. — Они там.

У Миралиссы подкосились ноги.

— Значит, — с трудом выговаривая слова, проговорила она, — это на них меч так отреагировал?

— Думаю, именно так. Меч находится на Дороге Судеб — т. е. в полной власти Сильмариллов.

— Как же они здесь оказались?

— Я посчитал, что это наиболее безопасное место. Захолустный городишко, далеко от орков, да ещё рядом с эльфами… Враг не должен был отыскать. Я их переключил в режим защиты — именно они защищали город от атак орков. А главное — их в этом режиме нельзя нащупать никаким магическим поиском.

— И кто знает о том, что они здесь?

— Я. И ты. И, — Дон невесело усмехнулся, — орки.

— Орки?

— Конечно. Иначе зачем бы им понадобился наш городок? Не знаю, как они пронюхали, — Дон сжал кулаки, — Но ведь нашли, отыскали!

— Но что же теперь будет? — эльфийку почему-то начала сотрясать небольшая, но крайне неприятная внутренняя дрожь. — Да что это со мной?

— Это чувство называется — ответственность, — Дон положил ей руку на плечо, и от нежного его прикосновения противная дрожь унялась, растаяла, как туман на ярком Солнце. — Не бойся, всё будет хорошо. Рядом с тобою — я.

— Я и боюсь за тебя, — всхлипнула эльфийка, повиснув у него на шее. — Я не смогу тебя потерять, не успев обрести… не смогу.

— И не потеряешь — теперь у меня появилась важная причина выжить, вопреки всему, всем врагам!

— Но эти проклятые камни… Все, кто с ними связывался, гибли, гибли, гибли…

Дон одним ловким движением расчехлил лютню. Полился мягкий, ласковый мотив, осушающий слёзы, вдохновляющий сердце, возвращающий надежду:

— Спасибо, — очарованно прошептала Миралисса.

— Любовь — сильнее всего, сильнее всех врагов, сильнее смерти! Нужно лишь верить! Без веры и любви — нет жизни… Без веры и любви — мы все марионетки, движимые нелепым сочетанием молекул, сокращением мышц, нервными импульсами и хаотичными переливами магии. Если бы все было так печально, то оставалось бы только позавидовать мертвецам, уже сбежавшим от этой пустой суеты. Если же вера есть, ты идёшь из мира в мир, широко распахивая двери и зажигая новые звезды, точно фонарщик фонари…