Дмитрий Петров - Силь

Заинтересованный Дон оторвал взгляд от костра и перевёл его на лютню.

— Это лютня того паренька, певшего в трактире, помнишь? — негромко спросил гном. Но Дон опять уставился в костёр, изображая своим видом полнейшее безразличие. Тогда гном продолжил свой монолог:

— Видимо, я случайно её прихватил, приняв за окорок. Она ведь похожа на окорок, верно? Вот только на вкус… сейчас попробую… тьфу, как-то не очень. Окорок несколько вкуснее. А что толку тогда с неё? Музыку издавать? — гном умело взял несколько аккордов, на которые человек также не отреагировал. — Но музыкой сыт не будешь. Зато она может нас обогреть — послужив отличным топливом для костра!

Дон перевёл глаза на гнома. А тот размахнулся и небрежным движением швырнул лютню прямо в огонь. Языки пламени уже почти коснулись её, и вдруг Дон исчез, а по поляне пронёсся вихрь. Вихрь ударился об костёр, заставив того брызнуть огнём во все стороны, подхватил лютню и остановился в двух шагах от гнома, приняв, наконец, вид человека. Дон тяжело дышал и, не обращая внимания на горящий рукав, резко развернулся к гному, бережно сжимая лютню в руках, и в его взгляде, устремлённом на гнома, апатии не было ни на грош.

— Ты что, с ума сошёл? — гневно поинтересовался он у гнома.

— Наоборот, кое-кого в ум привёл! — резко ответил Грахель, подходя к человеку и деловито сбивая огонь у него с рукава.

Лицо Элла исказила гримаса ярости. Дон теперь был повёрнут к нему спиной, а в спину он выстрелить не мог. Даже несмотря на ярость, несмотря ни на что! Выстрел в спину — считался крайне бесчестным поступком. Эльф ослабил тетиву и принялся терпеливо ждать, когда же человек обернётся к нему. Чтобы встретить свою смерть лицом к лицу.

Дон резко выдохнул и опустил взгляд.

— Ты это… извини меня, Грахель, дружище! Я в последнее время сам не свой, веду себя как последний…

— Я тебя очень хорошо понимаю, — гном дружески положил руку ему на плечо. — Я знаю, что ты чувствуешь. Я и сам в таком же положении, даже в намного худшем. Так что я понимаю, каково тебе — и я тебя не виню. Первое время я вёл себя ещё хуже.

— Неужели с тобой тоже поступили… так?

— Нет, что ты! — испуганно воскликнул гном. — Она не такая! Она меня подвела однажды… очень сильно… но сделала это не со зла, а беспокоясь обо мне! И теперь, — голос Грахеля дрогнул, — её собираются выдать замуж, насильно выдать. Притом за такого… даже слова не подберу… не могу подобрать! Нет слов, не хватает, чтобы адекватно описать всю порочную сущность этого… существа. И я как представлю, что он сотворит с нею…

Гном обхватил голову и застонал.

— И неужели ничего нельзя сделать? — скрипнул зубами Дон.

— До сегодняшнего дня я думал, что ничего, — Грахель поднял глаза на человека, и Дон вздрогнул, узрев безумную, отчаянную надежду, горящую в подозрительно блестящих глазах гнома.

— А что случилось сегодня?

Грахель молча поднял руку. И свет Звёздного Камня озарил его лицо.

— Сегодня я взял в руки это , — гном держал Сильмарилл как величайшую драгоценность. И дальше заговорил горячо, страстно, будто спеша изложить всё, прежде чем его оборвут:

— Сильмарилл! Для гномов это не просто камень, не просто магический артефакт. Это нечто большее, нечто высшее! Звёздный камень — это наше всё! Если я его принесу к ногам Короля, он позволит мне… даст разрешение на брак с его единственной дочерью! Он не откажет, не сможет отказать!

— Он променяет единственную дочь на какой-то камень? — от удивления Дон едва не уронил лютню.

— Не на какой-то… Ты не маг — но даже лучшие маги-гномы не знают о нём всего , не могут постичь всех его свойств. А уж люди… Например, знаешь ли ты, что Сильмарилл способен вернуть утраченную молодость и продлить жизнь почти до бесконечности?

— Что? — Дон так и сел там, где стоял.

— Ты не ослышался, — гном плюхнулся на траву рядом с ним. — По сравнению с этим королевская дочь, которая для её отца — не более чем разменная монета в политике, не так уж и важна. Тем более что телесная немощь уже не позволяет королю заводить детей — а если у него будет Сильмарилл… Да у него будут ещё десятки детей!

— И ты хочешь… — Дон пытливо взглянул на гнома, догадываясь о цели, с которой тот завёл разговор.

— Да! — Грахель умоляюще протянул руки к человеку. — Я хочу… я прошу… я умоляю! Позволь мне распорядится Камнем ради спасения любимой! Позволь спасти её от участи, намного худшей, чем смерть!

Грахель замолчал, с трепетом ожидая ответа, и Дон внезапно понял, сколь тяжкий груз боли и горя прятал гном под маской весёлого и беззаботного коротышки. И ему стало невыносимо стыдно от осознания того, что его горе, затмившее для него всю Вселенную, было очень мелким по сравнению с трагедией гнома. И ещё Дон ощутил горечь от понимания того, что ему сейчас предстояло лишить гнома надежды — может быть, последней надежды.

— Грахель, пойми! — умоляюще начал Дон. — Я бы с радостью отдал ради спасения твоей возлюбленной свою жизнь! Но Сильмарилл… не могу. Хочу, но не могу, не имею права! Над нашим королевством, равно как и королевством эльфов нависла страшная угроза, несущая горе всем людям и всему народу эльфов! Несущая такую участь, что выжившие позавидуют мёртвым! Ты ведь видел, как это происходило в Городе Людей… Кроме Сильмарилла, ничто не сможет остановить это , ничто — ни сила, ни доблесть, ни отвага…

— Я не могу спать, — побелевшими губами прошептал гном. — Стоит мне закрыть глаза, как я вижу её в безжалостной хватке этого зверя… Я мечусь с одного фронта на другой, я окунулся в войну с головой, надеясь, что постоянное зрелище смерти и потоки вражеской крови сумеют залить пожар в моей душе, но напрасно, всё напрасно! Я перебил больше орков, чем ты видел за всю свою жизнь! Их кровь, собранная вместе, образовала бы широкую реку! Я делал и делаю всё, чтобы остановить орков! Но стоит закрыть глаза…

— Орки войдут в человеческие и эльфийские города, — с отчаянием проговорил Дон. — Представь, что они сотворят с теми, кому не повезёт быть сразу убитыми. Среди орков масса зверья, двуногих животных, которые ненамного лучше этого твоего существа ! Сколько будет жертв, сколько боли и горя!

— Я эгоист, — обречённо прошептал гном совершенно неживым голосом. — Я думаю только о спасении своей возлюбленной, ставлю её выше тысяч жизней… Я поступаю, как орк. Я неправ. Я должен…

Эльвинг устремил на Дона пристальный взгляд и поинтересовался:

— Поведай-ка мне, ученик, чем отличаются люди от орков?

— Легко! — беззаботно ответил Дон. — Лицевой угол, строение челюсти, цвет кожи, наконец! В общем, не перепутаешь!

— Неправильно, — опечаленно покачал головой Эльвинг. — Совсем неправильно.