Юрий Никитин - Возвращение Томаса

Он умолк, Томас выждал, спросил в нетерпении:

— Что с ним не так?

— Да все так, — отмахнулся Олег. — Нам ведь только заночевать? Ну и все, а утром уберемся. Никакие странности нас коснуться не успеют.

Томас похлопал коня по шее, шпорами колоть не стал, бедное животное и так едва тащит ноги, огляделся, в лесу темнеет куда быстрее, чем за его пределами.

— В город вряд ли, — сказал он, — но между лесом и городом с десяток сел, иначе не бывает. Переночуем под крышей, а утром вместе с крестьянами, что поедут на рынок...

Олег буркнул:

— Тогда город нам зачем?

— Не знаю, — ответил Томас. — Как-то принято заезжать в города.

— Эх, Томас, падешь ты жертвой комильфо.

— Сам ты, — обиделся Томас на всякий случай. — И даже выхухоль!

Город в неспокойном месте, потому помимо высокой стены из грубого камня еще и ров: шириной шагов в сорок-шестьдесят, а про глубину лучше и не думать, за городом небольшая речушка, так что воды попадает достаточно. Он прямо под стеной, так что сумевшим каким-то чудом перебраться ничего не даст, а со стен их легко поразить камнями, стрелами, кипящей смолой или маслом.

Единственный мост переброшен через ров, правда — широкий, шесть всадников проедут в ряд, его охраняют вынесенные далеко вперед две массивные каменные башни. На широких площадках, укрытых надежными парапетами, может разместиться по полсотни лучников, так что мост защищен надежно, Томас отметил это сразу и принялся искать уязвимое место в обороне, как будто он уже привел сюда войско.

Олег ехал молчаливый, на рыцаря поглядывал искоса, ход его мыслей понятен, стоит только посмотреть в честное открытое лицо. Что ж, пусть осаждает эту твердыню, мозгу надо ставить перед собой трудные задачи и стараться их решать, только тогда человек — человек, а не довольное жизнью животное.

Внизу у основания башни стол и две лавки, трое воинов отдыхают, но четвертый стоит у самого моста и внимательно всматривается в каждого, кто пешим или конным прибывает в город. Одного заснувшего возчика на груженной горшками подводе разбудил и заставил поднять голову, всмотрелся в опухшее от перепоя лицо с подбитым глазом, махнул рукой: проезжай.

— Даже плату не берут, — заметил Олег.

— Значит, везет что-то нужное городу, — объяснил Томас.

— Гибкое управление, — сказал Олег, Томас уловил нотку одобрения пополам с непонятной иронией. — Молодцы, держат нос по ветру.

Олег сидит в седле вроде бы до пят погруженный в мысли, однако Томас чувствовал, что отшельник видит и слышит все, что происходит вокруг, не пропускает ни косого взгляда в их сторону, ни скрип седла под проехавшим всадником, ни промелькнувшую по земле тень от некой птахи: явно сразу определил и что за птаха, голодная или нет, молодая или старая, самец или самка — калика как-то умеет замечать такие мелочи, что ускользают от любого разумного человека, особенно — христианина, а этот же все замечает, замечает, замечает...

Город уже разросся и укрепился, заметно по свежей кладке каменной стены, окружившей старую часть и внутренний ров. Там свой мост, поменьше, у моста по два стражника с каждой стороны внимательно осматривали телеги, а из башен за въезжающими бдительно смотрят лучники и арбалетчики. У входов в башни лениво переговариваются латники, но хоть лица и беспечные, взгляд настороженный, а ладони всегда вблизи топоров.

Олег вздохнул, чувствуя дурноту. Такого в скитаниях по восточным странам еще не видел, чтобы вот так каждый город был государством, каждый сеньор сидел в замкe, как в осажденной крепости, а по дорогам нельзя проехать без большого вооруженного отряда. Во всех восточных странах, где он почти безвылазно провел несколько столетий, даже самый мелкий деспот сразу устанавливает жесткую единоличную власть, и по всей его территории все передвигались свободно и безбоязненно. И чем страна больше, тем длиннее караванные пути. А уж в империи так и вовсе...

Томас смотрел перед собой прямо и бестрепетно. Спина ровная, нижняя челюсть своим положением выказывает волю и решимость все одолеть, смолоть и бросить коню под копыта.

— Это близость Адова Урочища, — обронил он сурово. — Люди боятся, Олег! Только и всего.

— Тогда все Оловянные Острова, — ответил Олег, — адово урочище.

— Оловянные... Ах да, ты вот о чем! Олег, тут отродясь не было никогда олова.

— Выкопали, — буркнул Олег.

— Думаешь?

— Знаю, — ответил Олег еще сумрачнее, — какие здесь рудники были, какие рудники!.. А вот там стояла большая пристань...

Томас чуть повернулся, новенькая кожа седла протестующе заскрипела.

— Олег, — сказал он настороженно, — ты не объелся ядовитых грибов? А то наши друиды от них, говорят, и перемерли... Какая пристань, когда реки нет и в помине.

— А это что, не река?

Томас засмеялся с покровительственной ноткой.

— Эх, сэр калика... Не видел ты настоящих рек!

Олег вздохнул.

— Ну... наверное. Возможно. Впрочем. И здесь когда-то... была. Каких я тут щук ловил...

Томас зябко передернул плечами. Щук он ловил! Тут мороз по коже, когда пытается представить себе эти бездны, когда здесь несла воды большая река, да не просто воды, а речные суда! — а сейчас, столетия тому поменяв русло, течет в сорока милях отсюда, оставив здесь чуть ли не ручеек... А он тут, оказывается, всего лишь щук ловил.

— А какой король тогда правил? — спросил он. Напомнил: — Когда ты здесь щук ловил?

Олег в удивлении сдвинул плечами.

— Король? А, шутишь... А я уж подумал, что ты всерьез. Кто ж такую мелочь, как короли, помнит.

Хозяин гостиницы сам выбежал принять коней, так старательно вилял хвостом и заглядывал в глаза, всячески стараясь угодить гостям, что даже Томас понял, насчет свободных комнат проблем не будет. Он заплатил вперед, надменно повелев, чтобы комнаты лучшие, еда лучшая и вообще все — лучшее, он благородный рыцарь, а не мелочь какая-то купеческая или ростовщическая.

Олег прошел вслед за Томасом в трапезную, всего один стол занят, остальные пять свободны. Немолодая женщина, явно жена хозяина, чем-то на него похожа, быстро вытерла чистой тряпкой стол, сама же метнулась на кухню и вскоре вернулась с подносом, заставленным множеством мелких тарелочек.

Томас нахмурился, подозревая какое-то коварство: после предательства баронов, избравших другого короля, он видел коварство гораздо чаще, Олег все понял и заверил благодушно:

— Это салаты и холодные закуски. Чтобы аппетит раздразнить.

— Да у меня он и так в порядке, — проворчал Томас. — Куда уж дразнить? Вот-вот начну грызть край стола...

Он с тем же подозрением поковырял пальцем в салатах, Олег посмеивался и отправлял сочные листья в рот. Томас, наконец, разохотился, тем более что травы перемешаны с тонкими ломтиками мелко нарезанного холодного мяса. Когда хозяйка, наконец, вернулась с горячим мясом, он уже порыкивал довольный, встретил ее широким жестом.