Юрий Никитин - Артания

Вяземайт сказал задумчиво:

– Придон, он прав. Через Артанию ближе… да и должны в Арсе увидеть рукоять меча!.. И все пусть знают: артанин добыл, артанин сумел!.. Чтобы потом, когда куявские тцары станут бахвалиться сокровищем, все твердо знали: это артанин от щедрот отвез и подарил!

Придон в бессилии стискивал кулаки. Отсюда в Куябу – идти пешком через горы, а если сперва в Арсу, а оттуда в Куябу – можно за десять дней, там не через горы, а по родной Степи, но все равно сердце рвется от мысли, что придется куда-то заезжать, что-то говорить, с кем-то общаться, когда можно бы прямо сейчас по горным тропам в благословенный город Итании… Город, который она освятила своим присутствием.

Мир бесконечен, а время способно останавливаться Это Придон понял, когда бесконечно долго сперва шли пешком, покидая горы, потом в ближайших селах покупали коней. С Антланцем двенадцать сильных воинов, коней столько не купить, но Придон стонал и рычал, как раненый зверь, и первого коня дали ему. К счастью, коней удалось купить троих, и Аснерд с Вяземайтом неслись сзади, почти не отставая.

Антланец, сжалившись над страданиями Придона, отпустил их, пообещав, что догонит, как только купит или уворует коней. Теперь Степь, родная Степь гремела под копытами, далекий край земли смыкался с небом, над землей проносились быстрые птицы, предвещая дождь.

Придон несся на этом простом коне, пригнувшись, ветер рвал волосы и трепал по лицу конской гривой. За спиной в ножнах блещет рукоять дивного меча. Никто не видит, что там нет лезвия. Всяк видит, как грозно сияет крестообразная рукоять, всякий видит грозный свет, что падает на гордое лицо воина, хозяина этого дивного меча.

Почти двое суток неслись, загоняя коней, наконец Аснерд остановил всех и твердо заявил, что коням нужен отдых. Их, двоих дурней, ему не жалко, но кони – не люди, боги их любят, есть за что, так что коней надо беречь, а люди – хрен с ними, сами откуда-то берутся.

Разложили костер, Придон быстро подбил стрелой дрофу, одним броском дротика пришпилил к земле молодого толстого зайца, Вяземайт с великим удовольствием взялся свежевать, Аснерд же стреножил коней, пустил на молодую травку, сел развлекать волхва непристойными рассказами.

После сытного обеда воевода и волхв вздремнули, а Придон ушел в сторонку, там старый дуб раскинул ветви над ручейком, что нежно звенит, будто стремится быть похожим на голос Итании, слова роились в голове и снова сцеплялись странным и непонятным образом, сердце щемило и стонало, вновь зазвучал голос бога.

Когда Придон опомнился, дальнюю тропку заполонило серое море овечьих спин, а пастух, молодой изможденный парень в бедной одежде, стоял перед ним в трех шагах, опираясь на длинную суковатую палку. В глазах пастуха был благоговейный страх. Он низко поклонился Придону, спросил, запинаясь:

– Откуда… Откуда ты все узнал?

Придон всмотрелся в печальное лицо молодого парня. Тот смотрел на него с суеверным ужасом.

– О чем? – спросил Придон.

– О том, – проговорил пастух с трудом, – что у меня на сердце!.. О том, как я люблю Зозульку… Как не сплю по ночам, как шепчу ей самые умные и красивые слова, но когда встречаюсь с нею, то стою как последний баран, язык мой прилипает к гортани… Кто мог подслушать и сказать тебе те тайные слова, что я придумал только для нее?

Придон сглотнул ком в горле. Не пастух перед ним стоит, а его измученная израненная душа, его кровоточащее сердце, от которого идет дивный свет.

– Брат мой, – сказал он, – брат мой…

Поднялся, обнял молодого парня, из груди вырвалось горькое рыдание. Пастух вздрогнул, отстранился, Придон увидел блестящие глаза, сверкающими ручьями хлынули слезы. Снова обнялись, пряча друг от друга мокрые от слез лица.

Когда все трое оставили пастуха далеко позади, он так и стоял среди овец и махал им шапкой, Вяземайт на скаку прокричал с удивлением:

– Вот уж не думал, что Придон…

– Я тоже не думал, – буркнул Аснерд. – Но если у тебя, старого козла, на глазах выступали слезы…

– У меня? – оскорбился Вяземайт. – Это брызги из реки!

– Там реки не было.

– Тогда дождь! Капли дождя.

– Да, – согласился Аснерд, ибо Вяземайт, которому нельзя терять головы и яриться, на то он волхв, начал повышать голос, – это просто капли дождя.

Дважды встречали пастухов, часто видели табунщиков. Степь дрожала и прогибалась, как молодой лед, под тяжестью этого чудовища в несколько тысяч голов, облачко пыли вздымалось следом, даже если табун несся по густой высокой траве: передние кони мяли и ломали стебли, следующие вбивали в землю, взрыхляли ее копытами, а потом измельчали так в бешеном беге, что она превращалась в перепаханное поле.

За сутки до Арсы их догнал Антланец с тремя сыновьями. Кони под ними были подобны змеям: с гибкими шеями, блестящие, под тонкой кожей перекатывались тугие мышцы, широкогрудые, с сильными мускулистыми ногами.

Наконец вдали показались стены Арсы, такие родные и такие крохотные в сравнении со стенами Куябы. На воротах закричали было радостно, умолкли, навстречу высыпали вооруженные люди. Антланца и его могучих сыновей рассматривали придирчиво, с недоверием.

Антланец привстал в стременах, на огромном лице расплывалось веселье.

– Так-то встречаете родню? – грянул он громовым голосом. – Разве по мне не видно?

Из-за встречающих артан выехал на коне Нагайка, самый младший сын Антланца.

– Я им все рассказал! – крикнул он ломким голосом. – Предупредил!.. Не поверили, дурачье.

Придон утихомирил разгоряченного коня, в распахнутые ворота въехали с Антланцем стремя в стремя, сзади Аснерд и Вяземайт, а потом уже могучие горные витязи.

Народ орал, из домов выбегали мужчины и женщины. Кто-то быстро осмотрел их отряд, крикнул:

– А где же этот… как его… имя такое чудное… Конст? Придон смолчал, ответил за спиной Аснерд:

– Конст погиб, как должен погибать мужчина.

– За други своя, – прошептал Придон. Он ощутил, что его расслышали, но все же повторил громче: – За други своя… Всем бы нам так в свой смертный час не дрогнуть.

Он стиснул зубы, некоторое время ехал молча, перед глазами встала страшная картина гибели друга. Народ притих, только все новые набегали с ликующими воплями. Придон чувствовал, что не сводят глаз с рукояти меча.

У тцарского дворца он соскочил на землю, коня тут же подхватили под уздцы и увели. Аснерд и Вяземайт слезли медленно, важно, сознавая, что на них сейчас смотрят, оценивают, ибо герои всегда возвращаются другими, чем отправляются в поход.

– Да, – сказал Аснерд. – Придон добыл уже и рукоять!.. Теперь у него волшебные ножны и рукоять. Об этом герои могли только мечтать.