Юрий Никитин - Артания

Тур тоже взглянул на небо, губы его презрительно скривились.

– Привал!.. Кони устали.

– Мог бы и меня пожалеть, – буркнул Олекса. – Брат я тебе или не брат?

Тур подумал, почесал в затылке.

– Надо бы мамку спросить… Но, думаешь, правду скажет?

Придон расседлал коней, вода в ручейке обожгла кожу. Коней сперва поводил по кругу, пока остыли, а с ними напился еще раз.

Олекса и Тур уже жарили на углях мясо. Придон взял машинально, взгляд невольно обратился к небу, словно молился, но на самом деле высматривал дракона. Тот парил страшный и неподвижный, широко раскинув крылья, прикидывался неопасным коршуном.

Все же Придон ощутил, как вытянутые ноги напряглись, готовые метнуть тело вправо или влево, но чтобы руки могли бить, колоть и рвать врага на части. В груди гулко-гулко застучало сердце.

Одной рукой он все еще держал корку хлеба с горячим мясом, но другая рука стиснула древко копья. При всей своей мужской силе внезапно ощутилась беспомощность, ибо с таким зверем не сойдешься грудь в грудь. Дракон прихлопнет когтистой лапой, вобьет в землю, расплющит, а ты разве что сумеешь сковырнуть чешуйку с его брюха.

Тур со злостью ударил кулаком по земле. Под удар попался камень, Придон не поверил глазам, булыжник до половины погрузился в землю, сухую и прокаленную солнцем землю.

– Сволочи, – прорычал Тур. – Дикие!.. Ни черта!.. Это колдуны напускают.

Олекса тоже, держа мясо в обеих руках, неотрывно следил за улетающим чудовищем. В глазах горела холодная ненависть.

– Конечно, колдуны, – ответил он, однако ровным голосом, в котором зажатой в кулак страсти было больше, чем в злом крике Тура. – А если и не колдуны, то все равно…

Придон встал, сел, снова встал, ибо сердце колотится, раскачивает тело, как бревно тарана раскачивает осадную башню от крыши до колес. Ярость и унижение странно смешивалось с завистью к тем, кто летает на таких страшных и великолепных зверях.

– Мы еще придем в эти горы, – вырвалось у него со страстью. – Мы размечем гнезда этих крылатых тварей!

О драконах Куявии ходило много страшных рассказов. Это была едва ли не главная причина ненависти к Куявии. Драконы редко покидают свои места, только крайний голод гонит их за границу гор. Хотя именно на равнинах драконы с легкостью хватают пасущихся коров, но в самой Артании еще древние герои выбили этих проклятых тварей. Последние гнезда драконов остались в неприступных горах, да и то на стороне Куявии. Говорят, что куявские чародеи приносят им в жертву самых молодых и красивых девственниц, и потому в Куявии не осталось красивых женщин, одни безобразные старухи, и вообще нет красивых людей… Потому, когда в степях Артании видят парящего дракона, все уверены, что это проклятые колдуны насылают этих крылатых ящериц, дабы показать свою мощь.

Он заметил, что даже всегда беспечный Тур грызет мясо без охоты, брови сдвинуты, глаза уставились в одну точку. Мысленно сын Аснерда уже предает огню эти гнезда, бросая в огонь колдунов и наездников. Сейчас ему подсунь вместо мяса щепку, съест и не заметит.

На тринадцатый день горы выросли настолько, что загораживали половину неба. Придон с трепетом смотрел на эти стены. Совершенно голые, цельные, почти без трещин, выглядели противоестественными, чужими, попавшими в благословенную Артанию, страну богов и героев, из какой-нибудь преподлейшей… даже не Куявии, а еще более подлой, чуждой и далекой от человека страны.

– След бога, – вырвалось у него непроизвольно. Олекса взглянул внимательно, в глазах вопрос, потом кивнул.

– Похоже, – сказал он медленно. – Но какой должна быть ступня…

Примерно так же, ступая по размокшей глинистой земле, человек оставляет глубокие следы. Здесь по краям вмятины приподнимается вот такой же кольцевой барьер, окружающий след.

А Тур покрутил головой в великом удивлении:

– А где другой след?

– В другой стране, – ответил Олекса. Подумав, добавил: – Кто знает, может быть, наткнемся. Тур буркнул:

– Если в Артании. А вдруг в Куявии… или вообще в дальней стране колдунов?.. Я не думаю… Эй, вон там у подножья, если не ошибаюсь, настоящие дома!.. Нам повезло, ребята. Нам здорово повезло!

Он гикнул, конь сорвался с места, Тур пригнулся к конской шее, ринулся как стрела, и сколько Олекса и Придон ни пытались догнать, Тур несся впереди, пока сам же не натянул повод.

Последнее зеленое пятно артанской Степи, понял Придон с холодком в сердце. Вообще-то уже сутки едут по сухой земле, даже не по земле, а по нечто выжженному, будто на той стороне гор солнце приходит в ярость и выжигает землю безжалостными лучами. Но главное, что теперь рассмотрел и Придон, это три дрмика, наполовину вкопанные в землю прямо в середине зеленого пятна.

– Там огороды, – сообщил остроглазый Олекса. – Скот… Куявы сюда забрались, что ли?.. Ага, вон гуси идут… Озера не видно, где же плавают?

Тур буркнул:

– А вдруг здесь гуси не плавают?

– Да? А что делают?

– Бегают, например. Олекса оскорбился:

– Ты еще скажи, летают!

Придон молча пустил Луговика вперед. Тот понесся резво, впереди ровный спуск. Сзади загремели копыта, Тур и Олекса попытались настичь, но, когда Луговик чуял близкий отдых, его не смогла бы догнать и летящая стрела.

Лишь вблизи домов Придон вынужденно натянул поводья. Нельзя, чтобы жители сочли за нападение, только удача может спасти героя от удара копьем в бок из темного и тихого окна, но достоин презрения тот мужчина, который надеется на удачу или желает ее другим.

Луговик шел настороженно, прядал ушами. Что-то не нравилось, да и сам Придон невольно опустил ладонь на рукоять топора. В любом селе всегда первыми встречают собаки, потом ребятишки, и те и другие галдят, вопят, скачут.

Потом выглядывают старухи, на них никто не зарится, мужчин выдает за крепкими заборами скрип натягиваемых луков, а молодые женщины не показываются очень долго.

Когда все трое подъехали к среднему дому, из темноты входа выступил человек, низко поклонился.

Придон сказал с неудовольствием:

– Ты чего так кланяешься? Артанин должен держаться гордо.

Селянин сказал кротко:

– Пустому мешку трудно держаться стоймя.

– Что-что?

– Бедность сбавляет гордость, – объяснил селянин. Тур коротко хохотнул.

– Мудро сказано. Но почему бедность? Ты сюда убежал, как понимаю, чтобы не платить подати. Так что должен быть богатым, как тцар!.. Ладно, можешь не отвечать, а то придется признаться, что все пропиваешь… ха-ха!.. Скажи, здесь поблизости есть проход на ту сторону?

Селянин, ничуть не удивившись, снова поклонился так же низко.

– На конях – нет.

Придон нахмурился, Олекса и Тур заворчали. Наконец тот же Тур сказал с неудовольствием: