Юрий Никитин - Артания

– Наше счастье, что города нет уже тысячи и тысячи лет.

– А жаль, – прошептал Придон. – Почему красота так мимолетна?

Воины посмотрели с удивлением, переглянулись. Придон усмотрел в их взглядах озабоченность. Как бы не сочли, что рехнулся. Кто рожден быть воином, тот должен быть воином! И думать только о подвигах, о новых срубленных головах врагов, а не о красотах чужих городов.

В болоте часто попадались гниющие деревья, обычно из воды торчали покрытые слизью корни. Дважды встретили странные плиты, похожие на камень, но слишком уж пористые, как творог, черного цвета. Они торчали из воды, полузатопленные, все трое обычно слышали шумные всплески, а когда подходили ближе, Тур, как лучший следопыт, старался по мокрым отпечаткам определить, что же там сидело.

Солнце начало клониться к закату, Придон уже едва волочил ноги, но Олекса вскрикнул, указал в туман, сам устремился, будто его тащили на веревке.

Тур и Придон вскоре увидели еще одну такую огромную черную плиту. Она по наклонной торчала из болота, а другим концом уходила далеко в туман. Олекса уже стоял на плите и махал рукой.

– Там какие-то заросли! – крикнул он.

– А здесь болото, – сообщил ему Тур.

– Дурень, так заросли уже на берегу!.. Болото кончилось!

Огромная плоская плита, на которую взобрался Олекса, другим концом в самом деле тонула в зарослях странных растений, похожих на трубки. Снизу на плиту пыталась взобраться плесень, карабкался мох, но блестящая, хотя и ноздреватая поверхность все еще блестела гордо и вызывающе.

Придон ускорил шаг, провалился по грудь. Отсюда бледные волны тумана казались такими плотными, что он видел только сгущения, плавающие комки, а сама плита в разрывах тумана появлялась то с одной стороны, то с другой.

Сцепив зубы, он двигался по памяти, еще дважды провалился по шею, наконец ноги уперлись в твердое. Олекса протянул руку, помог взобраться обоим.

Некоторое время молча выливали воду из сапог, с отвращением сбрасывали болотные листья, плети гадких растений, что в самом деле пускали корешки и пробовали дырявить кожу.

Придон не успел увидеть, что именно рухнуло на то место, где только что стоял Тур. Сам Тур с воплем полетел вверх тормашками в грязь, Олекса отпрыгнул и вслепую ударил топором.

Придон увидел массивную тушу, угольно-черную, но без блеска, пахнуло животным теплом, в следующий миг прозвенел отчаянный вопль Тура:

– Вниз!.. Всем вниз!

Придон бросился ничком и обхватил руками камень. Яркая вспышка обожгла глаза. Страшно закричал огромный зверь. Свет был ослепительным, а когда погас, Придон видел только пурпурно-красное зарево с толстыми размытыми жилками внутри век.

И все же он успел увидеть, как черная туша, изрезанная дымящимися полосами, сорвалась с края, плиты. Плюхнуло, будто в топь обрушилась скала. Наступила мертвая тишина, будто неведомый зверь сразу ушел на дно и затаился. Придон сказал дрожащим голосом:

– Пожалуй, если оно не утащило с собой Тура…

– Зачем ему Тур? – возразил Олекса. – Тура никакой зверь есть не станет, у него мясо ядовитое! К тому же я его если не убил, то серьезно ранил!

– Тура?

– Да кто их разберет в тумане…

– Вот оно и взяло с собой Тура, чтоб зализывал ему раны…

– Или не только раны…

Тур взобрался на плиту сам, оттолкнув руку Олексы. Весь перемазанный с головы до ног, сам как болотное чудище, он горстями снимал с себя вонючий ил, грязь, срывал с головы и плеч гибкие стебли болотной травы.

– Я вам это припомню, – пригрозил он. – И мясо невкусное, и все другое…

С головы до ног в липкой зловонной грязи, выкарабкались на берег почти ползком. За каждым волочились присосавшиеся стебли болотной травы. Тур так и вовсе выволок за собой чуть ли не подводное дерево, долго срывал его липучие ветви. На ногах остались красные пятна, кое-где корешки отрывал с кожей, там выступала сукровица, и туда сразу начали липнуть большие сине-зеленые мухи.

– Что это было? – спросил Придон.

– Колдун! – ответил Олекса уверенно.

– Какой колдун? – не поверил Придон. – Я сам видел зверя… только не понял какого.

– Тогда то был зверь-колдун! – огрызнулся Олекса.

– Зверь-колдун?

– А почему нет?.. Люди могут, а звери нет?.. Тур ударил его топором, а зверь в ответ шарахнул огнем. Почти как дракон. Только не сжег, а старался ослепить.

Тур звучно охлопал себя с головы до ног, ладони по голой груди шлепали как весла по воде, огляделся, буркнул:

– А что, колдун не может перекинуться зверем?

Олекса оглядел его с головы до ног, кивнул.

– Может. Если даже не колдун, и то перекидывается.

Черный край плиты глубоко вломился в заросли странных растений. Обычно на болоте, как и по берегам, множество сочной жирной травы, но здесь торчат высокие шесты, словно выкованные из бронзы. Придон с нехорошим холодком вдоль спинного хребта видел металлический блеск на этих растениях, что ни деревья, ни кусты, ни даже трава.

– А прохода не видать, – прорычал Тур. – Значит, будет!

Он слез, по-хозяйски вломился… и тут же завис, словно ударился о решетку. Шесты не поддались, даже не качнулись, а он сразу изорвал штаны, поцарапал до крови руки и плечи.

– Это не камыш, – определил Олекса. – Не камыш.

– А что? – спросил Придон.

– А если и камыш, – продолжал Олекса, – то зачарованный. Кто-то велел стать болотным сторожем. Придон вытащил топор.

– Но мы должны пройти.

Он врубился рядом с Туром. И тут же порезался до крови листьями. С шестов, что поднялись уже выше их роста, свисали плети с гроздьями, похожими на металлические шары. Изорвали одежду, пока сумели на несколько шагов протиснуться, вернее, прорубиться в глубь этих молчаливых, но непреклонных сторожей.

Олекса предложил перевести дух и все же поискать выход, некоторое время в самом деле добросовестно высматривали, наконец Тур потерял терпение и, озлившись, вломился, как бешеный тур, в это дикое переплетение растений из металла и ползающих трав. Олекса и Придон смотрели с брезгливым сожалением, Тур явно выдохся, раз уж ринулся сломя голову, сейчас свалится и запросит отдыха…

…но несокрушимая с первых попыток стена поддалась яростному натиску. Металлические растения внутри оказались обычными полыми трубочками, из них вытекал такой же сок, так же хрустели под ногами. А Тур, рубя огромным топором направо и налево, рубил стену, орал, ревел, ругался, сыпал проклятиями. Одежда на нем превратилась в клочья, тело окрасилось кровью, но вдруг стена поредела. Последние растения со звоном переломились под лезвием уже зазубренного топора, впереди открылся проход!

Но какой проход… странный проход. Справа и слева поднимаются черные, как ночь, каменные стены-плиты. А между ними проход, можно вшестером на конях. Земля серая, похоже, сухая.