Юрий Никитин - Артания

Город накрыт звездным небом, луна выглядит выкованной куявскими мастерами, крыши блестят, будто после дождя: в этой части города покрыты серебром и золотом. Ведьма посматривала насмешливо, потом в ее глазах он уловил сочувствие, насторожился.

– Теперь скажешь, куда идем? – потребовал он.

– Во-о-он там перекресток, – ответила она, – видишь?.. Если идти прямо, ты увидишь большой богатый дом. Очень богатый. Сегодня, как и вчера, в этот дом придет один человек… Тайком, как вор.

– Мне его остановить? – спросил он и вскинул руку, чтобы коснуться рукояти топора. Лунный свет красиво высветил могучие мышцы.

– Да, – ответила она, добавила поспешно: – Но не то, что ты думаешь… Не обязательно сражаться, драться, даже ссориться.

– А что же?

– Просто взгляни, – повторила она настойчиво. – Он будет в таком же плаще с капюшоном, как и я. Сорви с него капюшон, посмотри в его лицо. Только и всего.

– Он колдун?

– Да нет же, – ответила она терпеливо. – Тебе ничего не грозит. Мы знаем, кто это. Но хотим, чтобы узнал и ты. Придон сказал рассерженно:

– Ничего не понимаю. Так скажи! Незачем вот так ночью…

– Ты не поверишь, – ответила она коротко. Хлопнула его по широкой спине. – Все, иди сам! Затаись в тени, он скоро появится.

Она остановилась, Придон сделал по инерции шаг, повернулся, ее тонкая фигура задрожала и растворилась в ночном воздухе. Рассерженный и встревоженный, он оглядывался, прислушивался к каждому шороху. Затаился в тени, чувствуя себя глупо, не по-артански прятаться. Разве что убедить себя, что в боевой засаде…

На том конце улицы показался человек. Двигался по темной стороне улицы, горбился, явно стараясь не привлекать внимания, хотя ночью кто на него будет пялиться. Ко всему еще и широкий капюшон надвинул так, что выглядывает только подбородок.

Когда человек приблизился и показался на освещенном лунным светом пространстве, Придон успел заметить, что подбородок широк и тяжел, выдвинут вперед, раздвоенный строго посредине. Если бы не этот надменный подбородок, так и вызывающий на ссору, Придон, может быть, пропустил бы мимо, показалось вдруг глупо хватать кого-то из темноты, но подбородок, подбородок…

Ноги как подбросили его от земли, он выпрыгнул из тени и заступил незнакомцу дорогу. Тот от неожиданности отпрянул, рука метнулась к поясу. Два ножа одновременно блеснули в призрачном лунном свете. Незнакомец вскрикнул: – Придон?

Придон вздрогнул, голос чересчур знаком, но почему здесь, ноги сами сделали шаг навстречу, а свободная рука отбросила капюшон с головы чужака, не обращая внимания на острие ножа у своего живота.

На него с великим изумлением смотрел… Скилл. Еще с большим изумлением и страхом воззрился Придон. Его старший брат, в которого он влюблен, как в сильного и могучего отца, в куявском плаще, под плащом пышная куявская одежда. Даже сапоги куявские: из тонко выделанной кожи, мягкие, удобные, легкие…

Скилл вскрикнул:

– Придон!.. Ты?

– Я, – ответил Придон. – Но ты… разве это ты?

Скилл запнулся с ответом, в глазах не то метнулся страх, не то проскользнуло нечто неуловимое, чего раньше в Скилле не замечалось.

– Я, – ответил Скилл с усилием. – Что ты делаешь здесь?

– Ты знаешь.

– Я имею в виду… здесь, у этого дома. Да еще ночью, как вор.

Придон сказал с горечью:

– Это я как вор? Скилл, а что здесь делаешь ты?

По обнаженной коже прокатилась холодная волна. В животе стало тяжело и холодно, а в сердце возникло тягостное ощущение близкой и неотвратимой беды.

– Я здесь… – начал Скилл. Он снова запнулся, Придон со щемом видел на обычно каменном лице старшего брата непривычное колебание, сомнение, даже тень страха, что вообще представить было немыслимо. – Придон, ты не поймешь…

Придон наконец обратил внимание, что держит в другой руке нож, сунул в ножны. Пальцы вздрагивали.

– Все же объясни, – потребовал он. – Пока я вижу, что мой брат – предатель! Он переоделся в одежду врага, тайком ходит на встречи к врагу. Что он рассказывает – не знаю. Но что предает – вижу.

Скилл молчал, голова опускалась все ниже. Придон с болью и раскаянием видел, что старший брат, которого он боготворил, ищет слова и не может найти.

– Ты предал Артанию, – сказал он так, что сердце лопнуло, из ран брызнула горячая кровь. – Ты предал наших богов! Ты предал нашу доблесть, нашу честь, наше достоинство. Ты должен умереть, Скилл.

Скилл ответил, не поднимая головы:

– Если ты можешь меня убить, Придон, – убей. Может быть, я в самом деле заслужил… Не знаю. Раньше мне было все ясно, как и тебе. Но не теперь, не теперь… Если можешь, давай зайдем вон в тот дом. А потом ты можешь убить меня. Я сам подставлю тебе горло.

Страшная буря в груди, что терзала Придона, едва позволила услышать его слова. Без слов, без чувств он пошел за братом. Так же безмолвно, не понимая, что делает, следом за ним перемахнул через высокий забор, прошли в тени к боковой калитке для слуг. Сердце Придона снова облилось кровью: как низко пал его брат – здесь ходят рабы, слуги, челядь! Ни один артанин, даже самого низкого рождения, не позволит себе зайти с черного хода.

Скилл постучал с интервалами, за дверью послышались шаги. Дверь распахнулась, Придон уловил, как в полутьме замаячил и стал приближаться женский силуэт. В правой руке женщина несла разгорающийся факел.

Не видя затаившегося Придона, женщина бросилась к Скиллу, обняла свободной рукой за шею… Первым безумным порывом Придона было выскочить из тени и вонзить нож в обоих. Он скрежетал зубами, пот выступил на лбу и потек в глаза ядовитыми струйками.

Он видел, как Скилл осторожно отстранил женщину, сказал ей тихонько:

– Прости, но наша тайна раскрыта… Придон, заходи.

Не убирая ладони с рукояти ножа, Придон вступил в полосу света. Женщина ахнула, тонкая рука задрожала. Скилл поспешно перехватил факел, обернулся к брату.

Женщина в ужасе смотрела на обнаженного до пояса мускулистого артанина. В лице его она увидела смерть. Беспощадную, неумолимую. Глаза смотрят с ненавистью, пальцы на рукояти ножа вздрагивают от напряжения.

– Войди в дом, Придон, – сказал Скилл. – А потом мы в твоих руках.

– Вы уже сейчас в моих руках, – процедил Придон. – А рука моя – карающая рука моей родины!

Скилл молча повел через плохо освещенное помещение, дальше пошли богатые комнаты. Светильники бросали мягкий свет на изящные статуи из белого мрамора, из стен выступали красивые барельефы.

Потом поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Скилл шел молча, не оглядывался, ненужный факел рассыпал красные трепещущие искры. Широкие медные светильники давали чистый ровный и спокойный свет.

На втором этаже оказались в широком зале, откуда три двери в разные стороны. Скилл наконец загасил факел, пошел прямо. Придон чувствовал, что устрашенная женщина идет следом. Странно, даже не пытается позвать на помощь слуг, охрану, в таком доме должно быть немало воинов.