Юрий Никитин - Придон

– Да? – переспросил Вяземайт. – Тогда что еще? Я, мне кажется, сказал все!

– Тогда я не понял, – сказал Придон с тоской и злостью. – При чем здесь небеса, песни, раздел мира?.. Я не мог сомкнуть глаз всю ночь. Эта царапина ныла, как будто пилили тупым ножом!

Вяземайт сам взял из рук помощника листья, растер в ладонях, приложил кашицу к ране. Придон вздохнул, зеленая жижа сразу начала вбирать боль, а жар как будто начал затихать.

– Зря ты не понял, – ответил Вяземайт с печалью. – Ведь ты раньше ходил по небесам…

– Брось, – ответил Придон с досадой. – Что мне раньше… Я веду огромное войско на Куявию, я возьму Куябу, я возьму Итанию, вот что сейчас важно!

Вяземайт кивнул, подумал, кивнул снова:

– Да, это важнее. Но верно и то, что ты в самом деле ходил по небесам, был вхож к богам, когда… когда еще не был тцаром. Придон отмахнулся:

– Это время я уже не помню.

– Да, время для тебя тянется, понимаю. Ты не забыл еще, что это ты слагал песни? В то время ты бродил по небесам, как вот сейчас по своему воинскому лагерю. Ты был равен богам во всем… а в чем-то и выше. А вернувшись на землю, ты сохранял часть божественной мощи. Потому твои раны в полночь заживали.

Придон слушал молча, темные глаза мерцали, как темный уголь под лучами солнца. Потом огоньки погасли, но челюсти сжались, под кожей проступили тяжелые рифленые желваки.

– Пусть я был богом, – вырвалось у него с приглушенной яростью, – но бог не сумел добыть ее, единственную!.. Так, может быть, ее сумеет добыть смертный?

Вяземайт развел руками, вышел, слишком озабоченный, чтобы поклониться еще разок. Из темноты слышался далекий скрип множества телег, мычание волов, это подтягивался обоз, а свежие воины, не участвовавшие в сражении, спешно ставили шатры, быстро разжигали множество костров.

Аснерд раздавал распоряжения военачальникам, кому где встать, гонцы вскакивали в седла и разлетались, как вспугнутые птицы. Заметил наблюдающего за ним верховного волхва, оскалил зубы в невеселой усмешке, подошел. Оба разом, не сговариваясь, оглянулись на полог шатра Придона. Туда заходили темники, гонцы из Артании, лазутчики, как только и помещается столько в его шатре, Вяземайт нахмурился, покрутил головой.

– Да, сейчас ему не до песен, – сказал Аснерд виновато, словно это он сам изменил благородному делу творения песен всего лишь ради тцарской власти. – А когда ему сочинять? Его не готовили, все приходится на ходу. Это Скилл должен был вести…

Вяземайт нахмурился, тень пала на и без того темное лицо. Он опустил глаза, голос стал надтреснутым:

– Не сердись, я же не враг. Просто нам нужно самим быть готовыми, что Придон уже… другой.

Аснерд хмыкнул:

– Третий.

– Что?

– Третий, говорю. Один Придон был до той нашей первой поездки в Куявию… Другим стал, когда добывал меч. А третий – сейчас. Ни один человек не менялся так быстро.

Вяземайт сказал невесело:

– Но сейчас он как раз тот, кто нужен для Артании. Так что все правильно, Аснерд! Все правильно.

– Да, – согласился Аснерд, – все правильно.

Но голос старого полководца был невеселым.

В простую крестьянскую телегу были запряжены три коня, тянули вдоль кромки чахлой рощи достаточно резво, но возница то и дело покрикивал на левого пристяжного. Тот потряхивал гривой, сопел, всячески показывал, что тянет изо всех сил, прямо жилы лопаются, в то время как коренник и пристяжник с другой стороны в самом деле исполняли долг честно, по-солдатски, не роптали на хитреца, даже хозяину не жаловались, не ворчали.

Возница взмахнул кнутом, заорал, теряя терпение:

– Эй, куяв!.. Тебе бы купцом стать, а то и жрецом при куявском тцаре! Но меня не перехитришь, морда твоя куявская!.. Этим двум я дам овса, а тебе сена охапку… А то и вовсе соломы. Кто как работает, того так и кормят. У нас в Артании. У вас там нее наоборот, но над тобой сейчас артанская плеть!

Мимо, пригибая головы под низко растущими ветками, проскакивали артанские всадники, посмеивались, слушая гневные вопли. Телеги и кони явно краденые, куявская чернь торопится награбить, хотя здесь украли явно только телегу и коней, а в самой телеге молодой оборванец склонился над другим оборванцем, старым и с отросшими длинными неопрятными волосами. От обоих прет нечистотами и сильным запахом вина. Чтобы подольститься к победителям, громко именуют себя артанами, как будто за версту не видно обыкновенных куявских мародеров…

Возница обернулся к оборванцу, что сидел над распростертым человеком.

– Ну как он?

– Выдержит, – ответил оборванец. – Достопочтенный Комах, твоя мудрость достигает небес и проникает в глубины земли, но сейчас ты, похоже, переигрываешь…

– Похоже, – признался возница, которого оборванец назвал достопочтенным Комахом. – Просто дрожь по телу, когда эти звери пронеслись совсем близко. Я же видел в их ненасытных глазах, как высматривают человека в красном плаще, в позолоченных доспехах, в шлеме с пышным гребнем из перьев жар-птицы. Сперва, понятно, искали среди сраженных в бою, надеялись, что удастся отыскать раненого и лежащего без памяти среди трупов…

Оборванец кивнул:

– Раз уже шныряют по дорогам, значит, перерыли все места, где отгремели самые жаркие схватки. Быстрые они, ничего не скажешь!

– Самый быстрый способ закончить войну, – сказал возница задумчиво, – это потерпеть поражение… Но я не думаю, что Тулей примет такой великолепный план!

– Великолепный? Ах да, вы о том, чтобы перемолоть артан, сдавшись им?

– Да. Но, увы, у наших правителей не хватит смелости на это пойти…

В стороне послышался радостный рев. Из-за деревьев навстречу показались всадники, за ними на длинной веревке шли с десяток связанных и с петлями на шее военачальников разного ранга. Комах взглянул коротко, быстро отвернулся.

Оборванец тоже бросил короткий взгляд, тут же посмотрел на лежащего в беспамятстве лохматого старика.

– И Велигора поймали, – обронил он тихо, не поднимая глаз. – Ох, Гвидона и Сулиму тоже ведут… Да, я могу так видеть, я много могу, но только не остановить эту войну. Надеюсь, артане потребуют с них выкуп, а не принесут в жертву своим жестоким богам.

– Могут и не потребовать…

– Полагаете?

– Да, хотя и падкие на грабеж, а ради добычи удавятся. Но иногда, желая показать свою артанскость, швыряют деньги в грязь, а дорогими шелками выстилают дороги перед своими конями. Так и пленников могут просто казнить. Мол, нам плевать на выкуп. Поступки артан и зверей предсказать нельзя.

– Но мы должны?

Комах не ответил, сосредоточенно бормотал. В телеге возник ворох цветного тряпья. Он оглянулся, буркнул:

– Зачем?

– Артане могут удивиться, что едем со стороны разгромленного стана, но ничего не пограбили. Пусть хоть одежда…