Юрий Никитин - Куявия

– Так ты… никогда… раньше?

– Никогда, – ответила она. – Но я же сказала, что я не слабая! И учусь быстро.

Он покачал головой, по лицу стекали крупные капли.

– Ты меня… догнала! А я по горам хожу… и бегаю!.. всю жизнь. Я в ваших ровных степях, наверное, буду спотыкаться и падать, не чувствуя под ногами таких привычных угловатых камней. Ладно, отдохнули, теперь спуск Нет, еще вскарабкаться вон на ту вершинку, но это близко, там покато, оттуда уже только вниз. Выйдем в небольшую долину, а оттуда прямо к артанскому лагерю.

Внизу еще тьма, а здесь, на летящем драконе, они в рассвете, слепящее солнце бьет в глаза, темные крылья вспыхнули пурпуром, заблестели, как слюда, чешуйки на боках. Беловолос сидел впереди, Иггельд следом, оба внимательно следили за Ворчуном, тот красиво и мощно рассекал воздух, но когда начали приближаться к «стене Иггельда», начал нервничать и чаще, чем нужно, взмахивать крыльями.

– Замечай, – сказал Беловолос раздраженно.

– Пока все неплохо…

Ворчун неуверенно зашел против ветра, но когда тот, обрезанный высокой стеной, пропал, дракон испуганно каркнул, судорожно забил крыльями, снова поднялся и, сделав над Долиной большой круг, пошел на посадку второй раз. Глаза его в страхе выпучились, ноздри трепетали, по всей спине пробегала дрожь. Беловолос повернул голову к Иггельду:

– Видишь?.. Дрался с артанами храбро, в море лезет с такой дурью, будто рыба, а здесь всегда трусит. .

Иггельд внимательно наблюдал за драконом, но мысли уже там, в Долине, сердце помчалось раньше его в дом, взбежало по ступенькам и, распахнув двери в ее комнатку, упало к ногам этой терзающей его сердце женщины и прокричало: прости! Я все делал не так! Ну скажи мне, как правильно, я сдаюсь, я признаю поражение…

– Ты его как приучал взлетать? – спросил он. – И садиться?.. Вспомни, не требовал ли… чересчур? Они только с виду такие громадные да страшные, а внутри это такие беспомощные и добрые дети…

Дракон, растопыря крылья, кое-как садился на открытое пространство у самых пещер. Сюда переселенцы не рисковали ставить телеги, место ровное, каменистое, голое, и Ворчун, едва не зажмуриваясь от страха, выставил перед собой лапы, коснулся земли, долго бежал, пока не уперся головой и грудью в стену

Иггельд соскользнул на землю, посоветовал:

– Ты эту неделю не улетай далеко. Займись взлетом и посадкой. Наверное, в первый его вылет залетели слишком далеко, а на обратном едва дышал?.. И при посадке поранился или лапку подвернул?

– Разве упомню, – признался Беловолос, – мы оба просто ошалели.

– Понимаю, – ответил Иггельд коротко.

Беловолос кивнул, пошел успокаивать дракона, гладить, чистить, осматривать, а Иггельд поспешил домой. Он шел быстро, почти бежал, здания раздвинулись, впереди показался его дом. По дороге окружали, спрашивали, требовали, предлагали, советовали, напрашивались, он безучастно кивал, отмахивался, наконец показался его дом, Иггельд почти бежал, глаза не отрывались от окон, вот бы увидеть Блестку, закричит прямо отсюда, с площади, что сдается, что никаких оков, что свободна, он сам в ее власти…

В окне на втором этаже мелькнуло, сердце трепыхнулось, но в следующее мгновение понял, что это Ратша. Ратша стоял неподвижно и смотрел на него. Иггельду показалось, что лицо старого друга какое-то не такое, но не успел ему даже кивнуть, приходилось почти проталкиваться через толпу народа, а тут все расступились, дорогу буквально загородил Белг, с ними Кадом и Дроздень, могущественные беры, совсем недавно в их распоряжении были немалые войска.

Белг сразу же заорал:

– Иггельд!.. А ты знаешь, что творится в твоем хозяйстве? Мы требуем строгого наказания!

– Что случилось? – спросил Иггельд, опешив. – Все виновные будут строго наказаны, обещаю. Что случилось?

– Один из твоих людей напал на нас, – заявил высокомерно Дроздень. – Он даже обнажил меч, и если бы только не стойкость и выдержка Белга, что не снизошел до ответа на вызов скрестить мечи, пролилась бы кровь!

Иггельд нахмурился, поверить трудно, у Белга слава отменного бойца, он побеждал на турнирах и в поединках, об этом рассказывал не только он, но и о нем, так что Белг поступил благородно, не приняв вызов.

– Вызов брошен самому Белгу?

– Да.

– Что за безумец, – пробормотал Иггельд. – Кто это?

– Ратша!

Словно холодной водой окатили Иггельда. Он окинул толпу испуганным взглядом. Здесь все, кто уцелел из правящей верхушки Куявии, князья и беры, наместники, вельможи и верховные сановники, самые богатые и влиятельные люди. Здесь, по сути, верхушка знати. От их воли зависит вся жизнь в его Долине, само ее существование и всего его хозяйства.

– Я разберусь, – пообещал он сдавленным голосом. – И накажу строго по закону.

Белг высокомерно молчал, унизанные драгоценными перстнями пальцы на рукояти меча, грудь вызывающе расправлена, зато Дроздень сказал торопливо и громко:

– Да-да, строго по закону!.. Куявия еще жива, законы ее – живы!

– Можете не сомневаться, – ответил Иггельд сдержанно.

Он шагнул к дому, перед ним расступились, но бросилась в ноги воющая женщина, уцепилась за колени, просила сжалиться, с нею трое детей, двое умерли по дороге, а уже здесь, в Долине, заболел муж, лежит в горячке, если его не посмотрит лекарь, умрет, помоги, спаси…

Иггельд с трудом успокоил, утешил, потом еще кого-то успокоил и утешил, третьему пообещал разобраться и помочь, а когда кое-как выдрался из цепляющихся за одежду рук и побежал по ступенькам к двери, в груди тесно, а в голове шумели, сталкиваясь, испуганные оборванные мысли. По закону он должен наказать Ратшу очень сурово. Даже непонятно, насколько, простолюдин, поднявший руку на князя – это бунтовщик, мятежник, разбойник. В одних землях Куявии их просто вешали, в других – четвертовали, в третьих – привязывали к вершинкам деревьев за ноги и отпускали деревца, в четвертых – разрывали дикими конями, в пятых и шестых свои способы казни, но казнь везде, и надо как-то извернуться, чтобы не дать Ратшу палачу…

В усталом мозгу грохотало, перед глазами мелькали обрывки случившегося за ночь, две жаркие схватки с небольшими отрядами артан, когда проверяли Ворчуна на стойкость и непугливость, всплывала перед глазами дивная рыба с золотыми перьями, трепещущая в пасти вынырнувшего дракона, в ушах звучали голоса, слышался звон металла, крики, а поверх всего, закрывая, всплывало гневное лицо с удивительными темно-лиловыми и словно бы вопрошающими глазами.

Дверь распахнулась, навстречу вышел огромный человек в доспехах. Из-за плеча рукоять меча, шлем на сгибе локтя, и только рыжая лохматая голова заблестела на солнце знакомо. Ратша посмотрел на него со сдержанным вниманием, по-дружески, но с едва заметной холодноватостью.