Юрий Никитин - Куявия

– Что он за мужчина? Настоящий мужчина должен любить звон оружия, блеск боевых топоров, пьянящий зов боевых труб! Что за мужчина, если не стремится к боевой славе?

Ратша буркнул:

– A у вас все стремятся? Мы пролетали и над Артанией. Я сам видел, что большинство ваших мужчин в рубашках мирно пашут землю. Другие, тоже не воины, ловят рыбу. Третьи пасут стада. И не только табуны, но и стада коров, овец…

– Ну и что? – возразила она. – Все равно мечтают о воинской славе!

Он не нашелся что ответить, да и вернулся Иггельд, пинками поднял разнежившегося дракона, заставил удалиться. Разговор прервался сам собой. Она лежала, держа связанные руки перед собой, но поймала внимательный взгляд Ратши – понимает, что в этих случаях пленники пробуют перегрызть, надежнее бы связать за спиной, но этот Иггельд то ли дурак, то ли еще почему-то сплоховал, надо бы перевязать…

Закрыв глаза, она начала посапывать тихонько, потом громче и громче. Для убедительности дернулась два раза, недовольно буркнула вроде бы сквозь сон и продолжала сопеть дальше. Куявы некоторое время переговаривались, потом Ратша сказал со сладким зевком:

– Раз ты все одно не спишь, то я пока подремлю. Что-то после такого ужина… или завтрака? Хрен с ними, трапезы… всегда на сон тянет. К чему бы это, а?

– Спи, – буркнул Иггельд. – Скоро рассвет, куда в тебя столько сна влазит?

– Лучше переесть, – буркнул Ратша сонно, – чем недоспать, лучше недоспать, чем перепить… тьфу, видишь – уже заговариваюсь!.. Разбуди меня, когда будем подлетать к Долине.

– Разбужу, – буркнул Иггельд.

– Вот видишь, кроме неприятностей соседей, в жизни есть еще и другие радости…

Слышно было, как он кряхтел, устраиваясь, бурчал, укладывался, а потом испустил довольный вздох, словно отдыхающий дракон. Блестка затаила дыхание, отчаянно надеялась, что и этот главный гад тоже задремлет… нет, не задремлет, это же видно, Ночной Дракон – жестокий и беспощадный зверь, куда хуже своего дракона, что как будто и не зверь вовсе, а спокойная корова. Даже ласковый теленок…

Когда она тихохонько приоткрыла глаз, готовая опустить веко в любой момент, Ратша безмятежно спал, а Ночной Дракон к ней спиной перед костром, даже перед огнем не горбится, спина прямая, а плечи широкие, красиво блестят, как брошенные в огонь медные шары. Волосы со спины кажутся темными, как и должны быть у мужчин, но со стороны костра высвечивается их настоящий цвет, цвет кожи смертельно больного человека.

Она нарочито засопела, словно во сне, застонала. Он не повернулся, смотрел в огонь, глупая мужская привычка, голос его прозвучал холодно и ровно, словно он сам был этой огромной холодной жабой:

– Если у тебя возникают мысли о побеге, забудь их. Здесь ровная степь, дракон изловит, как муху. И съест.

Она пробурчала нечто нечленораздельное, мол, крепко спит, что-то снится, сама продолжала наблюдать вполглаза. Ночной Дракон лишь однажды встал, оглянулся на нее, ненадолго исчез в темноте. Она чуть не ринулась бежать и очень хорошо, что удержалась: спустя несколько мгновений он вынырнул из тьмы с охапкой крупных сучьев.

Едва он сел и бросил на багровые угли сразу несколько веток, она тихохонько поднялась, огонь резво пошел расщелкивать сучья, веточки, грыз жадно и весело, как молодой щенок, и пока Ночной Дракон еще не сообразил, что это за шум…

…она тихохонько скользнула в темноту, на цыпочках отбежала, а дальше понеслась со всех ног, держа связанные руки перед грудью. Глаза быстро привыкли, никакая не темнота, все очень хорошо освещено призрачным лунным светом, небо просто пылает звездным огнем, на земле тоже поблескивают мелкие искорки, будто самые мелкие звездочки не сумели удержаться на небе. Или же крупная звезда ударилась о землю с такой силой, что рассыпалась на множество искорок…

Ноги несли ее, будто подхваченную ветром, а потом просто не поверила глазам – чуть в сторонке пасется оседланная лошадь, это же стремительная Черная Стрела, на которой совсем недавно гордо носился Радило, обгоняя других воинов.

– Стрелка, – сказала она шепотом, – Стрелка… Это я, Блестка… Помнишь, я как-то кормила тебя хлебом и сладостями?

Лошадь недоверчиво фыркнула, отодвинулась, но не убежала. Блестка, продолжая говорить ласковые слова, приближалась бочком, но едва протянула к ней связанные руки, лошадь сделала скачок в сторону и преспокойно продолжала щипать траву.

– Ну не балуй, – попросила Блестка. – ты же артанская лошадка, ты же наша… а я бегу от врагов, ты просто должна мне помочь! Мне страшно, я одна ночью в степи… Только ты можешь мне помочь, даже спасти меня можешь…

Лошадь подняла голову и смотрела на нее добрым, но недоверчивым глазом. Блестка приблизилась, говорила и говорила теплые шелестящие слова, что должны успокоить, пальцы ее все приближались к свисающей узде, и когда лошадь уже снова хотела отпрыгнуть, кончики пальцев дотянулись, Блестку дернуло так, что она потеряла равновесие, упала, но уздечку не выпустила.

К счастью, лошадь осталась на месте, не понесла, не потащила, даже спокойно приняла то, что Блестка кое-как взобралась в седло.

– Все, – сказала Блестка с облегчением, – поехали! Лети во весь опор!

Она хорошо знала звездное небо, но прямая дорога к Арсе прямо через костер Ночного Дракона, придется сделать круг, но только небольшой, она ткнула пятками под бока, сказала уже увереннее:

– В галоп!

Грохот копыт прогремел неожиданно громко. Она никогда не думала, что простая неподкованная лошадь может так стучать копытами по земле, к тому не утоптанной, не выложенной булыжником, а обыкновенной поросшей травой земле. Грохот разламывал ей череп, бил по ушам, заставлял сердце трепыхаться, как воробышек в ладони.

Лошадь послушно пошла по широкой дуге, и только когда уже почти объехали, Блестка пугливо подумала, что враги именно этого и ожидают, что она поступит так. Умнее было бы помчаться в сторону Куявии или Славии, но только не к Арсе, это же так просто. .

Она закусила губу. Остается надежда, что подлые трусы не решатся преследовать ее, искать. Здесь артанские степи, у куявов, даже на драконах, не хватит смелости. Да и не такая уж она ценная добыча, свои шкуры дороже, а повозку с сокровищами захватили, чтоб вы ими подавились, удавитесь за монетку из золота…

Конь шел ровным галопом, степь гремела под копытами, но теперь пусть гремит, луна постепенно закатывается… нет, еще больше светлеет, на востоке уже светлая полоска рассвета, даже начинает алеть край земли, небо…

Звезды медленно гасли, лошадь все так же шла ровно и неутомимо, настоящий артанский конь, готовый нестись по родной степи с утра до ночи и снова до утра. На востоке разгоралась алая заря, наконец та половина неба заполыхала нестерпимым огнем, и в самый торжественный момент выдвинулся край солнца. Как будто подчиняясь невидимой руке вселенского волшебника, радостно закричали птицы.