Эйприл Женевьева Тухолки - Бессердечное милосердие [litres]

Руна наклонилось к мертвой девушке и просунула одну руку под ее шеей, другую – под коленями. Глубоко вдохнув, подхватила тело, быстро пристроила его у себя в руках поудобнее и устремилась к тропе, а затем дальше по ней, не обращая ни малейшего внимания на то, что волосы покойной метут землю. Мы немедленно последовали за Руной, и стволы и гибкие ветви тисов с осенними листьями почти сразу укрыли нас от взоров с дороги.

Вскоре за нашими спинами, не останавливаясь, проскакали мимо всадники, и у меня отлегло от сердца.

Через полмили заброшенная, заросшая тропка вывела нас под открытое небо и дальше запетляла по распаханному под пары полю, и облака отбрасывали на его борозды подвижные тени. Тишину нарушали лишь веселое щебетание пеночки-веснички да звук шагов Руны, медленных и тяжелых из-за ее печальной ноши.

Утром того дня мы все проснулись с головной болью, кроме Джунипер, которой уже доводилось есть Лукавые Варварские Грибы, когда она жила с ведьмами, и вместе с Тригвом она заварила для всех особый одуванчиковый чай, исцеляющий при отравлении.

Все утро Джунипер задумчиво рассматривала небо.

– Если пятерым является одно и то же видение, то в видении этом, несомненно, заключен особый смысл. С Морскими Ведьмами такое порой тоже случается. – Джунипер отхлебнула из кружки, и пальцы ее скользнули по горлу вниз, будто она подталкивала чай в его движении к желудку. – И хоть все видения и подобны волнам на море, Матушка Хаш непременно захочет поподробнее разузнать о том, что мы видели, – и о полетах, и о сражениях, и о крови. Ведь видение видению рознь – одни подобны зимнему шторму и сметают все на своем пути, другие лишь нежно ласкают прибрежный песок. Даже самое явственное общее видение-мечта – только первый шаг на тернистом пути к его воплощению в жизнь.

Руна рассмеялась.

– После пяти грибков на пятерых чего только не увидишь!

– Тише, Руна.

У меня и без ее смеха раскалывалась голова. Тригв подал мне кружку с чаем, и я ее немедленно опустошила.

– Тернистый путь не всегда плох. – Ови потерла ладонью место, где когда-то был глаз. – Кто знает, чему нам суждено научиться? Знания на плечи не давят.

Покой пустынного поля нарушали лишь жизнерадостные птичьи трели. Я оглянулась. Щеки Ови раскраснелись. Руна угрюмо шла, поднимая клубы пыли. Укрыться от солнца было негде, и жара, да еще и последствия прошлой ночи уже основательно измучили нас. Хоть чай и воскресил меня, тело болело, как после побоев.

Руна перекинула тело висельницы на другое плечо. По ее лицу градом катился пот. Тригв посмотрел на нее хмуро.

– Руна, давай я ее понесу.

Та покачала головой.

– Если женщину повесил мужчина, нести тело должна женщина. Я сама справлюсь.

Мы почти добрались до рощицы, и тут Руна сбилась с дыхания. Она была сильнее любого из нас, но даже для нее пройти полмили с мертвецом на плече было нелегко. Мы сбавили темп, но в конце концов все-таки добрели до кладбища. На мгновение замерли, не решаясь сделать первый шаг к незатейливым темным каменным надгробиям, тянувшимся рядами.

Никому из нас не доводилось прежде бывать на кладбищах, да и само существование подобных мест нам казалось неправильным, неестественным – под ногами всюду кости, а духи умерших, не в силах воспарить в Холхаллу, мучаются здесь.

В давние времена в этой лощине состоялось сражение. Ворсы бились с Зелеными Женщинами, прибывшими из-за Молчаливого моря.

Битва развернулась холодным весенним утром, на рассвете. Племя Зеленых Женщин было повержено, но сражались они неистово, и даже поражение не сломило их. Побежденным выделили клочок земли, и они погребли своих павших в землю, как велели их боги. Неподалеку предали огню тела своих и ворсы. Там копали могилы, жгли костры. Закономерный конец любой битвы.

Прошедшей зимой в доме умирающей богатой вдовы на стене рядом с пылающим очагом я увидела гобелен. На нем было изображено сражение – Зеленые Женщины стремительно нападают на одетых в меха мужчин с зелеными татуировками на руках и груди.

Облик этих женщин показался мне знакомым, и Джунипер предположила тогда, что струны моей жизни щиплет один из богов, вершащих судьбы людей, и, возможно, однажды Зеленые Женщины сыграют важную роль в моей жизни.

Мы вырыли для покойницы неглубокую могилу в пустовавшем углу кладбища, затененного деревьями. У нас были только наши руки да кинжалы, но, к счастью, земля после недавнего дождя оказалась податливой, а Ови отыскала большой плоский камень, и он послужил нам лопатой.

Засыпав могилу, мы сложили поверх нее небольшие камни, надеясь, что они помешают волкам бесчинствовать. Джунипер опустилась на колени и прочитала одну из ведьмовских молитв.

Мы с Руной встретились взглядами, и, похоже, подумали об одном: ремесло смерти мы отринули, но смерть нас не отпускает.

Я вытерла испачканные грязью руки о свою коричневую тунику, подвигала вперед-назад плечами, унимая боль в затекшей спине и огляделась. На поле неподалеку мужчина и девочка слаженными движениями убирали ячмень.

Знали ли они повешенную девушку? В таком городишке как Левин, не могли не знать. Считают ли они, что ее казнили справедливо или оплакивают ее смерть?

Устроившись меж могильных плит с символами племени Зеленых Женщин, мы быстро позавтракали сыром и ранними яблоками. Тригв не спускал глаз с горизонта.

Откусив яблоко, Руна вдруг поднялась и положила руку на край надгробья.

– Фрей, в путешествии нам понадобится серьезное оружие, а кинжалы наши – оружие невесть какое. – Она задумчиво потерла щеку. – На западном побережье других кладбищ нет, и такого шанса у нас уже не будет.

Я не сразу поняла ее.

– Да, ты права. Я хотела просить об этом ярла Рота, но иметь свое оружие намного лучше.

Ови склонила голову и положила руку на нож.

– Красть у мертвых – к беде.

Джунипер соединила большой и указательный палец в жесте Морских Ведьм. Он значил «благородная кража» – несомненно, идея Руны пришлась ей по сердцу.

– Руна права – нам позарез нужно настоящее оружие. Хотя бы для похода через Болото Красных Ив.

Я взглянула на Тригва.

– Что Книги Таинств Англонов говорят о кражах у мертвецов?

Тригв пожал плечами.

– Смотря кто эти мертвецы.

Я вздохнула и потерла затылок.

– Сестры Последнего Милосердия ничего не берут у мертвых, но мы больше не Сестры. Так обзаведемся же добротной сталью.

Вскоре после смерти Сигги ремесло смерти свело нас с семьей из Фрема. Эти люди из Элшленда направлялись морем на юг. Они были расхитителями могил, а расхищение могил во Фреме – такое же обыденное занятие, каким когда-то в Ворсленде было пиратство.