Александр Якубович - Одиночество жреца. Том II

Впрочем, если я не выберусь отсюда немедленно, я быстро к нему присоединюсь. Так что, более не глядя на изломанную фигуру, я рванулся «вверх» — к сияющей точке, что была моими чертогами разума.

Когда я вывалился в реальность, купец, прикованный к стене, сидел пуская слюни и что-то бормоча. Несчастному не повезло: посланник Единого прервал меня на одном из самых важных этапов, когда я собирал сознание купца воедино после допроса, так что сейчас от его души и сознания остались только ошметки, а сам купец превратился в дурачка, который может только есть, спать и гадить. С другой стороны, ему и так грозила казнь, так что совесть меня сейчас не слишком мучила. Сложнее было с тем, что делать дальше.

Сейчас мне нужен был отдых, и срочно! Но как только я подумал о том, что стоит проскользнуть в свои покои и упасть лицом в подушку, даже не сбрасывая сапоги, дверь в камеру открылась и в проеме показалось лицо уже знакомого мне гонца от Его Величества.

— Барон Тинт. Его Величество уже принял доклад от графа де Шонц-Вилена и требует, чтобы вы явились в его кабинет. Если же вы откажетесь, Его Величество приказал вас запереть в той самой камере, в которой вы проводите допрос…

На последних словах посланник чуть осекся, все же рассмотрел мою бледную рожу с ввалившимся глазами и пускающего слюни купца, который еще сегодня днем активно вел свои торговые дела, попутно расшатывая трон под задницей клерийского монарха.

— Сейчас же буду, — тяжело просипел я и кое-как вывалился из камеры в коридор.

По пути мне удалось выпить немного воды, что чуть облегчило мое положение, но потолок с полом все норовили поменяться местами. Сейчас я был намного ближе к состоянию обморока, чем к бодрствованию.

Так что в кабинет короля я не зашел — ввалился, будто был сильно пьян.

Кай был, мягко говоря, недоволен. Сначала я заявился прямо на его прогулку с высшей аристократией и невестой, выеживаясь перед герцогами и графами, а потом заставляю его ждать чуть ли не до полуночи. Я это слышал по эмоциональному фону монарха. Но мне, если честно, было плевать. Я прошел в центр комнаты, стал прямо напротив рабочего стола короля, за которым он сейчас сидел, и сказал:

— По приказу Его Величества прибыл.

Кай окинул меня взглядом, задержавшись на впавших в глазницы и черных от усталости глазах, после чего махнул рукой, позволяя сесть. Впрочем, если бы он промедлил хоть мгновение, я бы и так бухнулся в кресло.

Как только мой зад коснулся сидения, я понял, что меня мутит, а комната — вращается, причем вращается с лютой скоростью.

— Что ты устроил?! Антон?! Почему Арман мне докладывает о том, что вы разгромили чуть ли не последнюю гильдию купцов, с которой я еще не разругался?! Почему их главы в моих темницах?! Прямо накануне прибытия посольства?! Ты вообще понимаешь, какой вой поднимется во дворце завтра же утром?! Уже поднялся! Но Арман приказал никого не пускать, ни во дворец, ни к нему, в канцелярию! Ты что вообще творишь, или решил, что раз я с тобой любезничаю, ты можешь делать, что заблагорассудится?! Ты вообще понимаешь, что в этой гильдии держали деньги и вели дела куча моих подданных, чьи камзолы вышиты золотом?! Те же Вилсы, наследник которых, кстати, внимательно наблюдал за твоими выходками на прогулке! И он очень легко соотнесет твои слова с тем, что произошло дальше!

— Мой король…

— Ваше Величество, барон! Ты забываешься! Сейчас только Ваше Величество! И выбирай слова аккуратно, или поменяешься с купцами местами — они сядут в эти кресла, а ты отправишься в камеры!

В глазах Кая горел опасный огонь, и я понял, что король на грани срыва. Нехило будущая женитьба шатает ему нервы, скажу я вам. Ой, как нехило.

— Ваше Величество, — язык во рту еле шевелился, а всего моего внимания хватало, только на то, чтобы держать взгляд на массивной чернильнице из золота на столе короля, — Ирдис заговорил. Сам. Мы с Арманом и гвардией проводили аресты всю неделю. Допросы, часы допросов, я почти не выходил из темниц… И мы вышли на гильдию. Деньги, липовые векселя, расписки — все на оплату услуг гильдии воров. Чтобы распускали слухи и подстегивали чернь против арха-ты, меня и графа де Гранжа…

— Что значит «Ирдис заговорил»? Ты про этого вора, что я запер под цитаделью? И как же он заговорил? Пытки?

— Я с ним договорился. Пожизненное заключение, содержание, прогулки, иногда — свидания…

Кай хлопнул ладонью с такой силой, что мне показалось, что массивная столешница сейчас развалится на части.

— Что значит пожизненное?! Я же четко дал тебе понять, что ему одна дорога — в петлю! Он вор, преступник! Душегуб! Ты сам говорил, что это он причастен к смерти герцога Мофороса! Да петля — еще мало, колесование! Да я сам тебя в петлю вместе с ним отправлю!

Я собрал волю в кулак и наконец-то посмотрел Каю в глаза. Что за истеричка сидела напротив меня и куда делся мой король, который смотрел на несколько шагов вперед и был готов на авантюры?

— Значит, вас, Ваше Величество, устраивает то, что чернь говорит о вашей невесте? Что она гулящая девка, раздвигающая ноги перед каждым? Или что граф де Гранж — я про себя уже не говорю — верный слуга престола, насильник? Вам этого хочется? Ламхитанцы рано или поздно услышат, о чем говорят в городе. Не могут не услышать. Или вас устраивает, Ваше Величество, тот факт, что Бренн засунул нам всем руку в задницу так глубоко, что скоро пальцами глотку щекотать начнет?..

От подобной грубости Кай осекся и будто бы проснулся, посмотрел на меня другим, не таким бешеным и уже более осмысленным взглядом.

— У тебя есть доказательства того, что это именно Бренн?

— Как минимум, один из послов, что сейчас при дворе. Я достал это из головы старшего купца.

— Значит, он это подтвердить сможет, если мы посулим ему твое пожизненное… Или как там? Тот же номер, что ты сделал с вором, да?

Вот тут была проблема.

— Мой король… Во время допроса купец… Короче, он теперь дебил. Сидит, пускает слюни. Я перенапрягся… И не смог собрать его сознание обратно.

Вместо лица Кая в этот момент я увидел каменную маску.

— То есть, прямо обвинить послов Бренна никто не сможет?

— Думаю, нет. Во всяком случае, не по этому направлению. Но я точно знаю, что это они.

— То есть вместо повода выслать их в Республику и объявить войну, я получил еще один купеческий скандал и ухудшение репутации канцелярии?

Я опустил голову и потер ладонями глаза, пытаясь не отключиться прямо в кресле.

— Все так. Еще один скандал. Но теперь мы точно знаем, кто дергает за ниточки. Что это не люди Паринии или гонгорцев, хотя последние тоже отметились, но в других делах. И что непосредственный исполнитель воли Сената сидит не в Республике, а тут — только руку протяни.