Ханна Мэтьюсон - Перевернутый город [litres]

Приходя в себя, Ильза уперлась руками в бока. Может, это какая-то зацепка.

– Тут нужно сказать какой-то секретный пароль или как?

– Даже не думай об этом, – процедил Элиот, но Ильза не обратила на него внимания.

Продавец перевел взгляд на девушку, и его лицо расплылось в улыбке.

– Что для вас? – спросил он, наклоняясь над прилавком. – Может, мы сможем вам как-то помочь.

Ильза с зеркальной точностью повторила его позу и заговорщически понизила голос.

– Я могу заплатить с наценкой. Слышала, у вас можно приобрести кое-что интересное.

– Звезды, – раздосадованно выдохнул Элиот себе под нос, и взгляд продавца метнулся к нему.

Ильза мысленно выругалась. Ей не нужно было оглядываться, чтобы понять, что именно увидел продавец: резкие линии лица, глаза, внушающие страх, и недовольная гримаса. Девушка готова была поспорить, что Элиот держал руки в карманах, как самый обыкновенный хулиган. Продавец почтенно выпрямился, подавив в себе всякое желание продолжать с ней разговор, и покачал головой:

– Мне жаль, мисс. Мистер Келли решил подождать, пока не закончатся ограбления, чтобы пополнить свои запасы.

Ильза впилась в него взглядом.

– Это правда?

Он нахмурился.

– Конечно, правда.

– Ясно. Тогда спасибо за ваше время.

Не дожидаясь Элиота, она развернулась на каблуках и направилась к двери.

Вторая аптека, подозреваемая Элиотом, находилась к северу от Юстон-роуд, в застекленном пассаже неподалеку от железнодорожного вокзала Сент-Панкрас.

– Мне казалось, парни-метаморфы должны быть осмотрительнее, когда дело касается девичьей внешности, – сказала Ильза, пока они петляли среди магазинчиков пассажа. – У меня правый глаз дергался, как сумасшедший, а он даже не заметил.

– Заметил. Думаю, ему просто плевать на твой истинный облик.

Ильза понизила голос.

– Разве не все делают себя лучше, чем на самом деле? – Она прищурилась, разглядывая красивую молодую парочку и пытаясь убедиться, что их внешность настоящая.

– Продажные женщины, разве что.

– А ты прям знаток в этом, да? – Ильза посчитала оскорбленное выражение лица Элиота ответом на свой вопрос. – Так ты хочешь сказать, что по эту сторону портала не судят книгу по обложке?

– Когда каждый может ходить с идеальным лицом, начинаешь видеть красоту в обычной внешности. Или даже в странной. Уверен, что и в Ином мире красота – не главное. К несчастью для таких, как ты.

Лицо Элиота превратилось в камень, когда он понял, что только что сказал, но было уже слишком поздно. Ильза заулыбалась. Настала ее очередь дразнить его.

– Так ты думаешь, что у меня идеальное лицо? – переспросила она с чрезмерной сладостью в голосе.

– И это все, что ты вынесла из моих слов? – тут же парировал Элиот. – Секунду, – он покосился по сторонам, после чего увлек Ильзу за угол, где они остались наедине. – Сними-ка на минутку маскировку.

– Но ты сказал, что мне нельзя ходить по городу со своим лицом.

– Знаю.

– Ты сказал, что нельзя давать подтверждения чьих-либо догадок.

– Ты часто попугайничаешь? Просто делай, что говорю.

Улыбка Элиота заставила ее повиноваться. Ильза даже представить не могла, что юношу, которого она разбудила сегодня утром, можно дразнить так же легко, как это делал он сам. Каким-то образом шутки Ильзы выманили на свет более человечного и менее подозрительного Элиота, прятавшегося за маской монстра. Ильзе это понравилось.

Элиот стоял перед девушкой, принявшей свой истинный облик. Он смотрел на нее очень пристально, словно пытался разгадать одну из задачек на внимательность, которые печатали в газетах. Ильза внезапно перестала понимать, кто из них кого дразнит. Она уже не чувствовала, что контролирует ситуацию.

– У тебя слишком большие глаза, – сказал Элиот после долгого молчания. – И только одна ямочка на щеке, – он пожал плечами. – Если подумать, у тебя довольно странное лицо.

– Буду считать это комплиментом, – произнесла Ильза и, найдя свой голос мягким и теплым, вернула маскировку на место. – Ты выглядишь так, словно о твое лицо можно порезаться, причем даже когда не хмуришься. Про улыбку я вообще молчу.

Элиот тут же улыбнулся во весь зубной ряд, как мальчишка, который знает, каким диким его заставляет казаться широкая улыбка.

– И мне это все очень идет.

Во второй точке Ильзе и Элиоту повезло больше, хотя им и пришлось заплатить втридорога за одну из последних ампул. Тем не менее, выйдя из магазина и изучив покупку, они обнаружили, к величайшей досаде Элиота, что веманта взята из личных запасов аптекаря.

– Ладно. К кому Гедеон мог бы еще пойти? – спросила Ильза.

– У меня больше нет идей. – Элиот потер глаза, затем взглянул на небо. – Сколько аптекарей еще в Камдене? Дюжина? Две дюжины, может быть?

Ильза серьезно кивнула.

– Я смогу пофлиртовать с любым количеством продавцов, если нужно.

Элиот продолжал хмуриться.

– Если у нас так и не будет зацепки, когда мы обойдем весь квартал…

– То мы придумаем новый план. Куда теперь?

Элиот кивнул, но он не выглядел убежденным.

– На север. Тут недалеко. Можем пройтись пешком.

Они вышли из пассажа и направились в обратном направлении, в сторону парка. Ильза радовалась пешей прогулке, потому что у нее была возможность поговорить с Элиотом.

– Ты кое-что сказал тогда ночью в парке, – начала она, набравшись смелости. – О том времени, когда все думали, что я мертва.

Элиот бросил на нее настороженный взгляд.

– Я же уже говорил, что большая часть того, что мне известно, – информация не из первых рук.

– Да, именно. Вот почему я не могу перестать думать о том, что ты сказал после. Что запомнил известие о моей смерти слово в слово.

Элиот замедлил шаг.

– А! Ты о том, что экономка Уолкотта сказала, будто бы держала на руках Ильзу Рейвенсвуд, когда та умерла?

Ильзе не нужно было интересоваться, откуда ему это известно. Вопрос напрашивался сам собой.

Элиот вздохнул и провел рукой по лицу.

– Когда мы были совсем маленькими, Гедеон много расспрашивал о своей семье. В силу слишком молодого возраста Эстер не была его официальным опекуном, но всегда делала так, чтобы последнее слово оставалось за ней. Она не хотела, чтобы его баловали. Гедеон знал, что его мать и отец убиты, а сестра умерла в младенчестве. Но ты знаешь, какими настырными могут быть дети, когда зацикливаются на чем-то и чувствуют, что им недоговаривают всей правды. Гедеон постоянно указывал Эстер или Орену на какую-нибудь незначительную деталь истории. Его желание все знать передалось мне. В возрасте семи и восьми лет нашим главным развлечением был поиск ответов на вопросы, которые нам не хотели давать взрослые. Вопросы, которые касались того, что случилось со всеми членами вашей семьи. Это стало игрой, – Элиот запнулся. – Возможно, ты не захочешь знать подробности.