Ханна Мэтьюсон - Перевернутый город [litres]

– Дело не в этом. Он храбрый. Он спас беременную женщину и ее мужа, когда их похитили.

Эстер рассмеялась.

– Брен и Диана Лакетт. Они яро выступали за то, чтобы после своей выходки Гедеон заменил меня в качестве альфы еще до того, как достигнет совершеннолетия.

Ее голос звучал радостно, улыбка была широкой, и все же Эстер не могла скрыть раздражения в своих словах. Ильза не думала, что кузина даже пыталась спрятать свои эмоции.

– Они ничего не говорили об этом, – сказала девушка слабым голосом.

– А говорили ли они, сколько людей их храбрый будущий альфа спас до того, как погубил пятерых волков в неудачной операции?

Напускная веселость Эстер исчезла. Теперь ее голос был острым, как раскаленное лезвие, а карие глаза горели яростью. Ильза почувствовала, как внутри у нее все оборвалось.

– А они не говорили, что альфа, которого они так отчаянно хотели видеть во главе, сейчас предпочитает платить похитителям выкуп, и лишь иногда ему удается отыскать преступников? Они не говорили, сколько еще наших людей было похищено из собственных домов после того, как Гедеон начал их спасать? Спроси Кассию, во сколько нам обошлась его забота и самоотверженность и насколько меньшее жалование получают волки, которые умирают за него.

– Но он альфа. Его работа – помогать людям, – упрямо сказала Ильза, несмотря на то, что ее уверенность в собственной правоте пошатнулась.

– Лондон стоит на смерти и лишениях. Это такой же строительный материал, как камни на его улицах, – решительно сказала Эстер. – Работа лидера фракции заключается в том, чтобы склонять чашу весов в пользу своего народа настолько часто, насколько возможно, и с минимальным ущербом, – Эстер вздохнула, смягчаясь. – У твоего брата есть сердце. Однако нельзя вести двести тысяч человек, руководствуясь лишь тем, что оно тебе говорит, дорогая кузина.

Какими бы жестокими и бесстрастными ни были слова Эстер, в них присутствовал смысл. Решения, от которых зависела судьба многих, принимать было нелегко. Лидер со слишком добрым сердцем являлся уязвимым, а следовательно, никому не нужным.

– Гедеон, естественно, ожесточился со временем, – сказала Эстер, словно прочитав мысли Ильзы. – С каждым днем он принимал все более взвешенные решения. С каждой ужасной ошибкой менялся и становился более внимательным. Я научилась заставлять его прислушиваться ко мне. Да, может быть, я больше и не альфа, но я – голос его разума, – она сухо рассмеялась. – Или же я была им. Мне казалось, что он меня слушает. Возможно, нашему молодому альфе надоело принимать взвешенные решения.

– Значит, он вам ничего не говорил? – с вызовом спросила Ильза. – Ничего такого, что могло бы дать нам какую-нибудь подсказку?

Эстер вздохнула.

– Я не могу тебе помочь. Я провела неделю в дурмане целебного зелья. Когда пришла в себя, оказалось, что моя спина сломана, магия исчезла, и меня опять назначили главой. Это все, что я знаю.

– А до нападения?

– До нападения?

Ильза заерзала на стуле.

– Я думала, что, может быть, что-то еще могло спровоцировать исчезновение Гедеона. Кассия сказала, что они с ним поссорились…

– Да. Из-за поездки в Милл-Уотер.

Эстер больше ничего не сказала, и между ними повисло тяжелое молчание. Пока Ильза рассматривала свою кузину в поисках возможных подсказок, у нее возникла непоколебимая уверенность в том, что Эстер делает то же самое. Взгляд, встретившийся со взглядом Ильзы, был дерзким и непреклонным. Он пронзал девушку насквозь так, как не делал даже взгляд Алиции Дайсер. Ильза уже забыла, кто из них ведет допрос, когда Эстер перебросила косу через плечо и вздохнула.

– Я подозреваю, что Кассия слишком сильно раскритиковала его решение. Это разозлило Гедеона. Влиятельным мужчинам нравится думать, что они могут принять совет от женщин, но это редко бывает правдой.

– Вы знаете, почему он отменил поездку?

– Отменил ? В этот день было совершено нападение, – совершенно спокойно сказала Эстер, приподняв брови.

– Но я думала, что нападение случилось уже после отмененной поездки.

Эстер открыла было рот, но тут же его закрыла и нахмурилась. Она недовольно хмыкнула.

– Похоже, ты права. Боюсь, я не особо помню подробности. Не знаю, возможно, я получила травму головы или что-то подобное, потому что у меня все, как в тумане.

Эстер покачала головой, явно недовольная собой, но затем взяла себя в руки. Ее ладони расслабленно лежали на коленях, в расправленных плечах не было напряжения.

– Вы потеряли память? – осторожно предположила Ильза.

Эстер, так очевидно не желавшая признаваться в своей слабости, прищурилась. Затем уголки ее губ тронула жестокая улыбка.

– И что такого? Я бы отказалась от всех своих воспоминаний и начала все сначала в обмен на свои ноги и крылья. На моем месте ты бы поступила иначе?

Эстер видела шрамы Ильзы, и она знала ответ на свой вопрос, но девушка все равно прошептала:

– Я бы и за меньшее распрощалась со своими воспоминаниями.

Честность девушки застала Эстер врасплох, и злая усмешка исчезла с ее лица. Женщина склонила голову набок.

– Ты знаешь, возможно, я тоже, – сказала она тоном, который предполагал, будто оплакивание их ужасного прошлого было восхитительным способом стать ближе.

Теперь, когда сердце Ильзы перестало бешено колотиться от прикосновений Элиота, она вспомнила еще десяток причин, помимо Файфа, по которым ей следовало бы дважды подумать, прежде чем целовать лейтенанта. Она была уверена, что Элиот не знает, где Гедеон, но он определенно что-то скрывал.

– Какое у вас мнение об Элиоте? – Когда лицо Эстер исказилось от презрения, Ильза добавила: – Стоит ли вообще спрашивать?

Эстер коротко и форсированно хохотнула.

– Вы его всегда ненавидели? Он ведь о вас невероятно высокого мнения.

– Я в курсе. Я была его альфой в течение шестнадцати лет до того дня, как Гедеон стал совершеннолетним. Верный солдат всегда будет любить свою королеву.

Ильза тряхнула головой.

– Если Элиот был хорошим солдатом, почему вы отобрали у него командование волками?

Эстер запнулась, ее лицо исказилось от страданий. Внимание женщины переключилось на окно. В конце концов, она судорожно вздохнула.

– Чрезмерная преданность Элиота – его недостаток, – сказала она почти себе под нос. – Неисправимый, вопиющий недостаток.

Если Эстер и обманывала, то делала это абсолютно незаметно. О нападении она ничего не помнила, про поведение Гедеона знала со слов Кассии. Ее мнение об Элиоте не было связано с личной неприязнью, как у чародейки, или затуманено симпатией, как у Файфа. Тем не менее ее слова осуждали Элиота, как ничьи другие. Из уст Эстер слово «преданность» было сродни ругательному.