Александр Бушков - Майор и волшебница

Старшие лейтенанты на нее чуточку отреагировали — но оказались деликатными и во все глаза не пялились. Судя по их лицам, в разговоры о «хозяюшке» они поверили полностью.

Над картой сидели недолго — все были люди понимающие, а конкретной цели не было поставлено: оглядеться как следует, одним — у самой передовой, другим — в тылу поглубже, по возможности взять языка, и уж постараться не повара. Выход я им назначил через час пятнадцать — в светлое время осмотрятся в лесу, а с темнотой выйдут — мои, конечно, раньше, а мазуровские пройдут лес до конца и окажутся в немецком тылу.

Я пошел их провожать. Немцев-ходатаев, слава богу, в приемной доктора пока что не имелось, но ведь явятся, куда ж без них…

В маленьком вестибюле навстречу попалась Линда — шла куда-то с метелкой из перьев наводить чистоту.

И вот тут случилось нечто предельно странное. Она попятилась, да что там, шарахнулась к стене, прижалась к ней, выронив метелку, белая, как полотно, губы дрожали, и в глазах стоял самый натуральный страх. Меня, шагавшего сбоку, это вроде бы не касалось, все ее внимание было обращено на Мазурова с Сабитовым, это на них она таращилась с неподдельным ужасом.

Мазуров нашелся первым, поднял брови, усмехнулся:

— Девушка, неужели мы такие страшные? Вы же только что нам кофе приносили и нисколько нас не испугались. Вот, вы уронили…

Нагнулся и галантно подал ей аккуратную метелочку из перьев неведомой птицы. Линда конвульсивно стиснула ручку, глядя на них обоих с нешуточным страхом. Я ничего не понимал, но эту непонятную сцену следовало загасить побыстрее, и я распорядился:

— Ступайте, ребята, собирайтесь. Мы тут сами разберемся…

Они ушли (Мазуров явственно пожал плечами). Линду, такое впечатление, бил легонький озноб.

— Что случилось? — спросил я, подходя вплотную. — Ты им в самом деле только что кофе приносила, и нисколечко они тебя не напугали, офицеры как офицеры…

— Теодор… — прошептала Линда побледневшими губами. — Они же все мертвые, Теодор, все девять…

Я ничуть не удивился — просто сделал стойку, как хорошая охотничья собака. Прекрасно помнил, что девочка эта непростая. И откуда она могла знать, что через час с четвертью в поиск уходят именно девять? И почему видела их мертвыми?

Ясность следовало внести немедленно.

— Пойдем-ка, — сказал я, крепко взял Линду за локоть и повел в свой кабинет. Она шагала, как сомнамбула, лицо оставалось бледным. На стул уселась, как деревянная кукла. Я потянулся было к графину с водой, но передумал, достал из шкафчика початую бутылку коньяка и плеснул пальца на полтора. Подал ей, распорядился:

— Ну-ка, одним глотком! Живо!

Она таким же машинальным движением лунатички взяла у меня стакан и осушила со сноровкой бывалого солдата. Закашлялась, правда, я добросовестно похлопал ее по спине. Всмотрелся. Народное средство себя показывало: щеки медленно приобретали нормальный цвет, глаза становились осмысленными.

— Что ты видела? — спросил я, не теряя времени.

— Я? Ничего…

— Врешь, — сказал я. — Что-то ты видела… думается, не глазами, и это тебя страшно перепугало. Я не знаю, как это зовется… Какие-то способности, которые далеко не у всякого человека есть. А один парень прямо назвал тебя колдуньей.

— Ну какая я колдунья, Теодор? — сказала Линда беспомощно, стараясь не встречаться со мной взглядом. — Совершенно не умею колдовать.

— Поверю пока что, — сказал я. — Но эти вот способности у тебя явно есть. Иначе почему та троица нахалов у моста вдруг вместо тебя увидела собственные трупы? В самом неприглядном виде? И решила не испытывать судьбу и убраться восвояси…

— Они рассказали? — вырвалось у Линды.

— Не все, — сказал я. — Один. Но мне и одного хватило, чтобы понять: ох, девочка ты непростая… Не знаю, колдунья ты или кто там еще, но что-то такое ты умеешь, никаких сомнений. Вот и сейчас… Что-то ты такое увидела? Все они мертвые… С чего ты взяла? Линда, дело серьезное. Это разведчики, через час они уходят к немцам в тыл, так что я должен знать, в чем тут дело. Ясно?

Она наконец подняла на меня глаза, сказала тихо, почти шепотом, так что я едва разбирал слова:

— Ты не поверишь… Мало кто верит…

— Представь себе, я из тех, которые верят. Доводилось в жизни видеть кое-что… необычное. И относиться к нему очень серьезно. Линда! У нас мало времени. Если что… Они все будут на твоей совести — ты что-то знала, но промолчала… Ну?

Она вскинула глаза:

— Теодор… А ты меня не прогонишь… такую? Я привыкла, что люди боятся… таких вещей.

— Лично я — ни капельки, — сказал я чистую правду. — Навидался в жизни кой-чего и пострашнее, чем девчонка с непонятными уменьями. — Я взял ее за плечи и легонько встряхнул. — Прогоню я тебя в одном-единственном случае: если промолчишь, а они и в самом деле погибнут… Понятно тебе? Нет времени, Линда! Если уж ты с нами, кончай молчать!

— Теодор, ведь ты наверняка коммунист, — сказала она уже другим голосом, означавшим, пожалуй, что от сопротивления и отнекиваний отказалась. — Вам вроде бы не положено верить в такие вещи…

— Знаешь, я не всегда был коммунистом, — сказал я нетерпеливо. — Был когда-то просто мальчишкой из глубокого лесного села. По сравнению с ним ваши места — сущий Париж. И навидался всякого, что в глуши еще встречается… как оказалось, и у вас. И на войне видел… всякое, во что коммунисту верить не полагается. Понятно? Так что не будем терять время. Что ты увидела? Линда, времени мало!

Она вскинула на меня большие серые глаза, в которых все еще таился страх:

— Они все были мертвые, лица восковые, глаза незрячие, в одну точку смотрят… У кого горло перерезано, и у всех раны в груди, такое впечатление, прямо в сердце… За тем лейтенантом, с усиками, шли еще четверо, среди них были те трое, что приставали ко мне тогда на мосту… За вторым, с азиатскими скулами — трое… И все они были не в форме, а в комбинезонах с зелеными пятнами, с капюшонами… Я видела такие у отца в какой-то книге, знаю, это называется «маскировочные халаты», их носят разведчики… Только в книге пятна были другие, не такие… И я видела, что они, все девять — мертвые…

Верить ей следовало безоговорочно. Чересчур уж фантастическое стечение обстоятельств потребовалось бы, чтобы она узнала обычным путем, сколько разведчиков пойдут в обеих группах… да и как бы узнала, что они разведчики, что выходят в поиск? Как ей все это удается, я не собирался ломать голову, тем более сейчас, когда я верил, что группы на маршруте подстерегает неизвестная опасность, грозящая смертью всем без исключения. Об одном надо было думать — как этой опасности избежать…

И все дальнейшие действия производить с учетом только этого, отсекая и откладывая на потом все побочное. Окажись тогда в Полесье на конкретной должности человек, не склонный высмеивать Неведомое и отрицать его с порога, все обернулось бы иначе. Потому-то и он поверил — вынужден был поверить, — но двое отличных ребят уже погибли…