Дмитрий Смекалин - Новые возможности [litres]

– Духов не существует, – подал голос Трифонов. – Это какая-то особенная магия шаманов. А напускать туман, который Птахин якобы видит, это у них традиция. Совершенно не желают сотрудничать.

Ректор реплику проигнорировал.

– При работе с шаманами ваши способности, Птахин, могли бы быть полезными, но я категорически против того, что господа опричники в академии устроили. За своих кадетов я несу ответственность перед Богом и государем и использовать их как расходный материал больше не позволю.

– О том, что шаманы могут быть чрезвычайно опасны для магов, известно давно, – не согласился с ним опричник. – Но механизм их воздействия совершенно непонятен. Появление в академии Ульратачи и открывшиеся в связи с этим возможности изучения их магии – результат большой дипломатической работы. До этого шаманы на контакт вообще не шли. И напомню: данная работа была одобрена государем.

– Работа, а не шесть трупов! Государь такого одобрить не мог! – Щеглов почти кричал.

«Все-таки полномочия опричников совершенно непонятны, – отметил про себя Петя. – Ректор по чину генерал, да еще маг сильнейший. И вместо того, чтобы указать Трифонову, а потом выгнать его из кабинета исполнять приказанное – спорит с ним, нервничает. Неправильно все это».

– Когда в маготроне вместе с Ульратачи находился Птахин, жертв не было, – напомнил опричник.

– И много вы из тех случаев вынесли?! Только то, что Птахин, благодаря развитому магическому зрению, лучше высокоразрядных целителей может противостоять воздействию шамана. А о самом воздействии – ровным счетом ничего. Ни Новиков, ни Сназин ничего не видели и ничего не почувствовали. Хорошо хоть живы остались. И оба, кстати, от дальнейшего общения с Ульратачи отказались. Сам же Ульратачи от участия в ваших экспериментах еще не отказался только по одной причине – думает, что все это было обычным учебным процессом. А дед ему примерно учиться наказал. Зато самому велел никого ничему не учить. И ослушаться деда для него невозможно в принципе.

Ситуация складывалась неприятная. Быть молчаливым свидетелем того, как ректор с опричником при нем переругиваются, в том числе и по его поводу – заведомо проигрышная позиция. Лезть в политику очень не хотелось, но Петя решился:

– Ваше превосходительство, Магаде не сам духов призывает, он для этого артефакт использует, который ему дед дал. Сделанный не то из рога, не то из зуба какого-то магического животного. Все время на шее у него висит на шнурке. Там у него амулетов много. И почему его в маготрон вообще с амулетами пустили? – О том, что у самого на шее накопитель, Петя предпочел промолчать.

– Он без них никуда не ходит. Дед снимать запретил, – мрачно ответил ректор. – А настаивать господа опричники не рекомендовали. Знал бы я, во что это выльется…

– У него один из амулетов пропал, и его до сих пор не нашли. – Трифонов как-то нехорошо посмотрел на Петю. – Не знаете, что с ним стало, Птахин?

– Откуда?.. – Петя постарался изобразить удивление как можно искреннее.

– Вы, однако, про этого молодого шамана больше нас знаете.

– Совершенно не удивлюсь, если амулет у Птахина окажется, – это уже Левашов впервые голос подал.

Петя хотел было возмутиться и сказать о том, что духи шамана его амулеты чувствуют и наверняка уже всю академию обыскали, но одернул себя. Демонстрировать такую свою осведомленность – это почти то же самое, что сразу сознаться. Раз знаешь, как будут искать, то и прятать умеешь.

Поэтому только слегка пожал плечами:

– Ваше высокое мнение о моих способностях, Петр Фомич, мне известно.

Левашову явно хотелось ответить, но в присутствии ректора не решился, только желваками на скулах поиграл. И «добрым» взглядом наградил.

К счастью, тему никто развивать не стал – оказывается, опричника совсем другое беспокоило:

– Вот я и говорю, Александр Васильевич, надо Птахина с Ульратачи поближе свести. В одну комнату поселить, общие занятия назначить. В то, что из него как мага толк выйдет, я не верю, но, следует признать, пройдоха он знатный. Глядишь, узнает что полезное.

Петю всего внутренне перекосило. Но взбрыкнул неожиданно Левашов:

– Как куратор курса, я категорически против! Когда Птахин сюда поступил, он об офицерской чести даже понятия не имел. Мелкий торгаш! Позоривший звание кадета. Год я из него эту пакость выбивал. До конца не получилось, но хотя бы вести себя стал приличнее. Даже в клуб записался. А теперь ему что, на товарища доносы писать? Лучше сразу его в свой спецпитомник забирайте. Вместе с шаманом. А мне курс разлагать не надо.

Тут даже ректор не выдержал:

– Не стоит так горячиться, Петр Фомич. Никто от кадетов ничего предосудительного требовать не будет.

Опричник с такой постановкой вопроса был не согласен, но настаивать не стал:

– Не забывайтесь, Левашов. Все мы государевы слуги, все под магической присягой и работаем на благо Отчизны. Чистоплюйство здесь ни к чему. К сожалению, нельзя шамана из академии забирать, это прямым нарушением договоренностей будет. Мы у него даже амулеты отобрать не можем. То есть, конечно, можем, но тогда о мирном сотрудничестве придется забыть. А что могут шаманы, вы сами видели.

– «Огненного шторма» ни один не выдержит.

Трифонов покачал головой:

– Александр Васильевич, уж сколько раз все обговорено, и снова здрасьте! Может, вам не только кадетов, но и всех офицеров следует обязать занятия по философии магии посещать?

Ректор поморщился:

– Не надо путать воспитание кадетов и вре́менные политические задачи. Все понимают, что Дальневосточная губерния вошла в великое княжество не так давно, замирение местных народов идет медленно, слишком они от нас культурно отличаются, да и влияние ушедших с чжурчжэнями помещиков-дизу продолжает сохраняться. В этих условиях еще и с шаманами ссориться, которые пока нейтральны, и даже шаги к сближению наметились, никак нельзя. Но этот вопрос обязательно будет решен в ближайшие годы. Максимум пару десятилетий. А выпускники академии будут работать на благо Отчизны много дольше. И пренебрегать своими обязанностями ни я, ни мои преподаватели не будут. Нужен вам Птахин – оформляйте его перевод к себе, там и готовьте как сочтете нужным.

Пете совсем поплохело.

– Да не нужен он никому без шамана! – почти выкрикнул Трифонов. – А Ульратачи этого мы максимум неделю у себя продержать можем. И то в госпитале. Вроде как для обследования. Так что думайте.

– Без прямого приказа государя… – начал было ректор, но вдруг спохватился: – Все, Птахин. Я вас больше не задерживаю.

Пришлось выйти из кабинета. Хотя основное он неожиданно услышал. А дальше – как судьба вывезет. Бросать академию он ни при каких условиях не будет.