Ричард Кнаак - Луна Паука [litres]

– Уж лучше компания некроманта, чем Джитана, – неохотно пробормотал Сардак. – Ты ведь позовешь меня, если я вдруг понадоблюсь?

– Да, Сардак, я так и сделаю. Обещаю.

Только тогда он отпустил ее. Сейлин тут же помчалась дальше, надеясь, что еще не опоздала.

Но когда она распахнула дверь, то оказалось, что все по-прежнему. Зейл неподвижно лежал на кровати, все еще обливаясь потом, несмотря на прохладный воздух комнаты.

И все же беспокойство не оставляло Сейлин.

– Что случилось, Гумберт?

– Случилось? – несмотря на отсутствие черт, череп почему-то приобрел недоумевающее выражение. – Совсем ничего. У нас все тихо-мирно, с редкими перерывами на совершенный покой.

– Но я была уверена… – подойдя к кровати, Сейлин коснулась лба Зейла. Ее тревога мгновенно возросла в сотню раз. Она почувствовала угрожающую, сокрушительную силу, сосредоточенную на некроманте. Но откуда она взялась, аристократка понятия не имела.

– Зейл… – прошептала она, не задумываясь. – Зейл…

Он повернул к ней голову и застонал.

– Он пошевелился! – выпалил Гумберт. – Клянусь горой Арреат, он пошевелился! Наконец-то!

Там, где кончики пальцев Сейлин касались кожи Зейла, она ощущала жар, но не очень сильный. Дыхание казалось более ровным, чем прежде, а когда женщина вытерла пот со лба, новой испариной он покрылся не сразу.

В душе Сейлин вспыхнула надежда.

– Я думаю, что он…

Глаза Зейла внезапно широко распахнулись.

– Карибдус! – выдохнул он.

Как только некромант произнес имя, его глаза вновь закрылись, а голова склонилась набок. Сейлин ахнула, испугавшись, что он умер, но, присмотревшись, аристократка увидела, что Зейл просто спал… и спал спокойно.

– Карибдус? – прорычал череп. – Ну и что, черт возьми, это значит?!

Карибдус вложил в ножны кинжал цвета слоновой кости. Его лицо, как всегда, выражало безразличие, несмотря на исход недавних событий.

– Уже трижды, – сказал он. В темноте существо, с которым он говорил, металось, судя по всему, в гневе. – Трижды. Четвертого раза не будет.

Жрец Ратмы перевел взгляд на потолок, и, хотя для этого не было видимой причины, на его лице мелькнуло удовлетворение.

– Успокойся, кроха. Все по-прежнему идет так, как этого требует Равновесие. Мы знаем, что мешает успеху. Теперь мы знаем, что его зовут Зейл. – Карибдус протянул руку, и что-то большое, черное и многоногое прыгнуло на нее. Некромант с любовью почесал его тельце. – Зейл… ну, разумеется, это он .

Генерал Торион был человеком действия. Бездействие сводило его с ума, и таким было его настроение этой ночью. Оставалось еще два дня до того, как славный Корнелий будет упокоен. Это совсем не устраивало Ториона. Король умер, и его следовало похоронить, чтобы преемник мог занять законное место на троне, твердо обозначив тем самым свои притязания. Чем дольше откладывалось последнее, тем больше ходило толков о том, что, возможно, кто-то другой должен претендовать на Вестмарш.

Желающих претендовать на Вестмарш хватало. Согласие Сейлин Несардо поддержать Юстиниана помогло бы образумить другие дома, но список возмутителей спокойствия, по мнению командующего, был все еще слишком велик. Торион поймал себя на мысли, что скучает по простым временам, когда те, кто служил трону, могли действовать прямо. Принимать превентивные меры, так сказать.

Сопровождаемый личной охраной из шести человек, он направился ко дворцу – серому каменному строению с остроконечными башнями, выступающими контрфорсами и горгульями на каждой крыше. Дворец был построен как крепость, с высокими крутыми стенами, утыканными шипами, и глубоким рвом с гладкими неприступными склонами. Нижние окна располагались на уровне третьего этажа и были закрыты металлическими решетками.

Сравнение с крепостью первым приходило на ум лишь потому, что дворец действительно начался с нее. Дворец построили до того, как появился город. Он возводился как первый оплот нового государства, фундамент, с которого начал разрастаться Вестмарш. Торион изучал только ту историю, где речь шла о войне. Он знал о сынах Раккиса только благодаря их могущественному наследию и восхищался тем, что они создали. Они же возвели первую из внешних стен города, которую более поздние архитекторы продлили и покрасили. Столица сама по себе была твердыней, продолжением дворца в некотором смысле.

Конечно, любая твердыня, как бы хорошо она ни была построена, могла пасть изнутри. Трон должен иметь надежную защиту.

«Никто не усомнился бы в способности парня править, будь у него стальной стержень, как у отца», – уже не в первый раз подумал генерал.

Горожане, закутанные в меха или толстые суконные пальто, склоняли головы, когда он шел мимо по вымощенной улице. Торион время от времени кивал в ответ. Лавочники и ремесленники выглядывали из своих заведений, чтобы взглянуть на человека, известного как Меч Королевства. Некоторые скорее всего удивлялись, почему Торион сам не решится отобрать трон у слабого наследника. Однако генерал пренебрежительно относился к разговорам такого рода. Долг перед страной – это все, что имело для него значение. Неподъемный и гнетущий груз власти не привлекал Ториона. Пусть уж лучше он достанется Юстиниану.

У окружавшей дворец стены стояли бдительные стражники. Все в красных мундирах, серых стальных нагрудниках и ребристых шлемах. Длинные пики наготове, мечи в ножнах. Над их головами неистово развевались королевские знамена, а вздыбившийся черный медведь в центре каждого из них, казалось, отплясывал безумную джигу.

Стражники быстро расступились. Торион был одним из тех, кто не нуждался в представлении. Он и его отряд въехали через кованые ворота. Выл ветер, но командующий не замечал этого – его мысли были сосредоточены на более важных вещах. Торион не следил ни за дорогой к дворцовым ступеням, ни за подъемом к огромным железным дверям с бросающимися в глаза волчьими головами – символами древних хозяев. Только тогда он остановился, чтобы полюбоваться силой, присущей этим образам. Пусть сыны Раккиса и вымерли как правящая династия, но их наследие было повсюду, в том числе и в крови многих людей Вестмарша.

Высокий серый зал, по которому шел Торион, освещался факелами. Вдоль стен выстроились самые доверенные люди генерала. Волчьи образы не прерывались, одно рычащие животное сменялось другим. Впрочем, предшественник Юстиниана уже пытался продемонстрировать, кто правит здесь теперь – он подвесил к потолку огромные, вычурные и, по мнению генерала, аляповатые гобелены с эмблемой собственного рода. Гигантские медведи висели над головой, но Ториону они казались скорее испуганными, чем пугающими. Казалось, что они держались так высоко, чтобы быть вне досягаемости от челюстей древних волков.