Глен Кук - Гнев королей [книги 6-8] [сборник litres]

Оказалось, что он отправился на встречу с тем парнем – я сразу его узнал. Точь-в-точь такой же, как и те, что напали на генерала и полковника. Они о чем-то поговорили, но я их не слышал. Внезапно мне показалось, будто Том готов прикончить того парня. Избавиться от свидетеля, так сказать. Я не мог поверить: неужели Том был главарем банды убийц? Он же всего лишь каменотес. А потом я вспомнил, что он странно себя вел и в тот день, когда напали на генерала. Я не мог допустить, чтобы Том убил того парня. Выскочил из укрытия и приказал им бросить мечи. Том печально на меня посмотрел и сказал: «Гейлс… дьявол тебя побери, зачем тебе понадобилось за мной идти?» А потом произнес что-то на непонятном языке, и тот парень набросился на меня. Том тоже кинулся в драку. Становилось темно, но у меня было преимущество: мне не нужно было выбирать, кого рубить. Я свалил одного, а потом вроде как стало чуть светлее. – Гейлс посмотрел на небо, но Рагнарсон не последовал его примеру. – Потом Том накинулся на меня, словно сумасшедший. Я не хотел причинять ему вреда. Может, он ввязался в какую-то историю, подпал под чье-то влияние? Возможно, сумей я убедить его поговорить с королевой, все могло бы решиться. Но Том не дал мне такой возможности. Он всегда был хорошим бойцом, с норовом. Может, он забыл, что мы когда-то вместе тренировались, и попытался испробовать на мне один старый трюк. Прежде чем я сообразил, что делаю, он уже лежал мертвый. А потом ты выскочил из-за дерева и перепугал меня так, что сам едва не погиб – я подумал, будто их было больше.

– Ладно, Гейлс, – кивнул Рагнарсон. – Поверю тебе. Найди кого-нибудь, чтобы тут прибрались. И не забудь меч.

Гейлс поспешно исчез. К Рагнарсону подошел Вартлоккур.

– Что скажешь? – спросил Браги.

– Вполне может быть правдой. По крайней мере, соответствует тому, что мы видели.

– Он запросто мог и солгать. Возможно, это Каллисон шел за ним.

– Зачем?

– Гейлс в последнее время ведет себя не вполне обычно. И говорил он четко и прямо, без лишних слов. Не очень-то похоже на Гейлса. Будто ему приходилось быстро думать на ходу и у него не оставалось времени, чтобы притворяться.

– Он под мыслезащитой.

– Ага! Возможно, мне стоит немного с ним потолковать в темнице.

– Каллисону тоже поставили мыслезащиту – подозреваю, как и всем здешним итаскийцам, хотя реально это могло потребоваться лишь двоим или троим… Если маскировать только предателей, их сразу заметят.

– Послежу за ним. Считай, что у меня предчувствие. Что-то с ним не то. Да и все окружение Ингер порой ведет себя слегка подозрительно.

Он посмотрел на Вартлоккура, словно требуя от чародея высказать мнение.

– С твоей стороны будет вполне разумно поближе к нему присмотреться.

– В смысле? Мне не слишком нравится твой тон.

– В прямом. Не более и не менее. Как я уже говорил, это не твои люди, и лояльны они в первую очередь не тебе. Возможно, кто-то из них, а может, даже десяток или сотня явились сюда, чтобы совершить нечто не в твоих интересах.

– Ты что-то знаешь, но не хочешь говорить?

– Нет. Просто рассуждаю логически. И Гейлс, и Каллисон не из числа тех, кто мог бы нанять Магдена Нората.

– Все намного сложнее…

– Мы это знали с самого начала. Главный вопрос: кому это выгодно?

– Какой в том вообще смысл – убрать Лиакопулоса, Абаку, Гьердрума? Что тогда будет? Я назначу на их место кого-то другого. Полковые командиры заслуживают не меньшего доверия.

– Со временем выяснится. – Вартлоккур взглянул на замок. – Можешь какое-то время обойтись без меня? Моя жена тоже во мне нуждается.

– И моя, полагаю. – Мысли Браги унеслись в сторону переулка Линеке. – Увидимся позже.

Подождав, пока король скроется среди сливовых деревьев, чародей закрыл глаза, и с неба спустился Нерожденный. Каменотес Том Каллисон поднялся на ноги.

Чародей задал несколько вопросов, и Каллисон ответил. Вартлоккур покинул место его смерти с видом человека, который только что увидел призрак тьмы. Больше он не мог убеждать себя, что все его подозрения – лишь плод чрезмерного мрачного воображения.

Рагнарсон осторожно выбрался из постели, стараясь не потревожить Ингер, и подошел к окну, глядя на окутанный туманом Воргреберг.

Он пришел к Ингер с лучшими намерениями, но затем сослался на раны и усталость. Возражать она не стала, но отчего-то Браги не сомневался, что с Шерили все было бы иначе.

Что-то между ними было не так, и становилось все хуже. Самым последним штрихом стала Шерили.

Почему все пошло именно так? Когда они с Ингер впервые встретились во время войны, казалось, что все будет прекрасно.

«Нет, – подумал Браги. – Ты уже сомневался и подозревал всякое, когда просил ее руки. Ты попросту не был уверен. Она вполне устраивала тебя – изгнанника. Ты был слишком уязвим. Но признайся – ведь и тогда ее порой нелегко было вынести?»

Возможно, и у нее самой были на этот счет смешанные чувства.

Он не мог избавиться от ощущения, что теряет некую возможность, что в жизни есть нечто большее. Дала бы ему это Шерили? Вряд ли. Лучшим ее даром могла стать лишь последняя иллюзия юности.

Долго так продолжаться не могло. Он был вдвое ее старше, и жизнь его катилась под уклон. Рано или поздно смерть бы его нагнала. Но, боги, каким же живым он себя чувствовал в ту ночь! Ингер никогда не смогла бы дать ему того же. Как и Элана, несмотря на все прожитые вместе годы, хотя он любил ее до глубины души и продолжал любить до сих пор. Фиана… вот уж ей точно хватало мастерства.

Сколько во всем этом было чувств и сколько телесного?

– Проклятье! – прорычал Рагнарсон.

Проблему эту можно было анализировать до бесконечности, так и не решив до конца. Относительно чувств кое-что было более или менее ясно, но насчет телесного… Не сводился ли вопрос к лучшей физической сочетаемости, когда одна женщина попросту удовлетворяла его лучше, чем другая?

– Боги, – пробормотал Браги, – я рассуждаю, как Пратаксис. Может, потому он так и не женился, что тоже чересчур многое пытается анализировать.

Кровать скрипнула, но он не обернулся. Ингер начала разминать ему плечи.

– Что такое?

Он смотрел на туманный город. Над облачным одеялом порхали утренние птицы. Пара дроздов донимала ворона, которому хотелось лишь спокойно заняться своими вороньими делами. «Вот так и я, – подумал он. – Только меня преследует целая стая, да еще и наполовину невидимая».

– Так, размышляю, – ответил он.

– Я могу помочь?

– Не знаю. Нужно сперва определить суть проблемы, а потом уже пытаться ее решать. Я чувствую себя окруженным со всех сторон, виноватым в том, что, возможно, многому не придавал значения, одиноким, впустую потратившим половину жизни… А может, понапрасну беспокоюсь. Вчера я совершил крупный переворот. Если все получится, он может стать одной из великих дат в истории Кавелина. Вот только я почему-то не рад и не чувствую никакого удовлетворения.