Глен Кук - Гнев королей [книги 6-8] [сборник litres]

От мест, где он мог наткнуться на кого-то знакомого, он держался подальше. Однажды ему это не удалось, но он все же избежал нежелательной встречи. Иногда он с тоской слышал упоминание собственного имени, но никто не говорил: «Король среди нас». В основном речь шла о некоем глупце, настаивавшем, будто Магдена Нората убил Гарун бин Юсиф.

Гаруна бин Юсифа наверняка считали мертвым. Будь он жив, давно уже был бы среди них, и воля его стала бы законом. Он вдохнул бы жизнь в дело роялистов. Он покончил бы с беспомощным правлением Мегелина. И он не стал бы тратить ни минуты после того, как расправился с мерзким Норатом. Однако местные любители поболтать не принимали в расчет Звездного Всадника, а также тот факт, что у Короля без Трона была жена, многое для него значившая.

Никто не ожидал увидеть Гаруна в Аль-Ремише. И соответственно, никто его не замечал.

В Аль-Ремише среди прочих ушедших на покой героев жил старик по имени Белул. Когда-то он был генералом, но жалкая пенсия и раздражительность нынешнего короля вынудили его поселиться в саманной лачуге, которую он делил с таким же престарелым бывшим помощником и его внебрачной дочерью средних лет. Белул был преданным и выдающимся командиром Гаруна, а до этого – его отца. Гарун удивился, увидев, в какой бедности живет Белул, но еще больше его удивило, что тот вообще еще жив. Он с трудом подавил желание незамедлительно пообщаться с Белулом.

В окрестностях Аль-Ремиша было мало неприкаянных. Нынешний режим не одобрял ущербных разумом, телом или душой. У Мегелина подобные люди вызывали отвращение. Поборники короля прогоняли любого, кто плохо соображал или кому не повезло оказаться чересчур уродливым.

Гаруну с каждым днем все меньше нравился его отпрыск, но ему ни разу даже не приходило в голову о нем забыть.

Прежде чем отправиться в гости к Белулу, он убедился, что за ним не наблюдают ни Мегелин, ни его приспешники. Он никак не мог избавиться от страха, будто за ним следят. Подобной паранойей он страдал уже давно – сперва изредка, во время бегства из Ляонтуна, а потом она становилась все сильнее, наверняка вследствие опасностей, которым он подвергался. Особенно – после случая с Норатом и пребывания в Себиль-эль-Селибе, когда он впустую растратил всю свою удачу. Впрочем, несмотря на все свои способности шагуна, он так и не почуял реального наблюдателя.

Он мрачно подумал, не является ли этим наблюдателем сам Господь.

Разум подсказывал, что реальный наблюдатель – Старый Пройдоха. Но ощущение слежки появилось раньше встречи с Магденом Норатом, после которой воскресший из мертвых мог вызвать интерес старого дьявола. Оно возникло еще до того, как Гарун бин Юсиф умер для всего мира.

Прохладным вечером, когда на улицах царило оживление, бин Юсиф постучал в дверь генерала. Ответила женщина, что привело его в полное замешательство, – женщины обычно не показывались посторонним, этого не позволяли их мужчины. Но… неужели здесь она считалась лишь еще одним человеком в хозяйстве?

Судя по всему, Белул и Эль-Медуари набрались чужих обычаев, пока были в изгнании.

Женщина смотрела ему в глаза, с отвагой уверенного в своих умениях воина, и это, к удивлению Гаруна, его испугало.

– Ну? Так и будешь молчать! – Она начала закрывать дверь.

– Погоди. Я пришел посоветоваться с генералом.

– Генерал ушел на покой и больше не участвует в делах. Ему это запрещено. В обмен на молчание нам платят пособие, которого хватает, чтобы не умереть с голоду. Я не стану рисковать. Уходи. Посоветуйся с кем-нибудь другим.

– Белул эль-Адирль! Покажись!

Она и без того уже достаточно его смутила, а теперь еще и собиралась причинить боль.

– Впусти его, Лалла, – послышался из мрака за спиной женщины тихий голос, напоминавший шелест тел высохших мертвых насекомых.

Женщина послушалась, не сводя взгляда с Гаруна и ясно давая понять, что ему придется всерьез пострадать, если он даст к тому хоть малейший повод. Он никогда еще не встречал столь жестких людей, как эта женщина. Возможно, она была не менее жесткой, чем он сам.

На улице в глаза Гаруну било заходящее солнце, и в доме он, считай, ослеп, но в конце концов сумел различить бесформенный силуэт среди подушек у дальней стены. Он был слишком маленьким для Белула или Эль-Медуари – хотя после стольких лет они наверняка помнились ему крупнее, чем на самом деле.

Фигура протянула похожий на руку отросток, предлагая сесть.

– Я уже слышал раньше твой голос. Кто ты?

Когда глаза Гаруна привыкли к полутьме, он отчетливее разглядел Белула, и увиденное ему не понравилось. Он помнил Белула тридцатилетней давности, сильного и уверенного в себе, способного сразиться с Бичом Господним. Но этот Белул…

– Ты меня не узнаёшь?

– Я тебя не вижу. Глаза меня подводят.

Этим в какой-то степени могла объясняться темнота, хотя и не для той свирепой женщины.

– Ты ездил верхом с моим отцом. И был слишком снисходителен ко мне и моим братьям, когда мы были мальчишками. К моему сыну ты все так же слишком снисходителен и сейчас.

– У тебя есть имя? – в голосе генерала проступила былая сталь.

Женщина положила ладонь на рукоять кривого кинжала на левом бедре. В том, что она умеет им пользоваться, Гарун не сомневался.

– Есть. Но здесь, в этом городе, я не стану его называть.

– Теперь я тебя узнал. Подойди ближе. Никогда еще не разговаривал с призраком.

Гарун поколебался. Не хочет ли Белул, чтобы он оказался в пределах досягаемости? Женщине потребовалось бы лишь мгновение, чтобы… Он шагнул вперед. Старик взмахнул рукой, ожидая, что та пройдет сквозь гостя, как сквозь воздух.

– Ох! – Он начал массировать запястье.

– Что-то он дьявольски крепок для призрака, – заметила женщина. – Наверняка он демон.

Белул издал сухой старческий смешок:

– Ты не так уж сильно ошибаешься.

– Значит, это правда тот, о ком я подумала, дядя?

– Да, Лалла. Воскресший из мертвых, уничтоживший проклятие Магдена Нората. Садись, юноша. Расскажи, что случилось за все эти годы. И что привело тебя сюда на закате моих дней.

– Мне кому-нибудь сообщить? – спросила женщина. – Позвать кого-нибудь?

– С этим можно подождать. Давай сперва его выслушаем.

Гарун расположился на потрепанной тростниковой циновке, под которой не было ничего, кроме земли, превращавшейся в грязь после любого сколько-нибудь долгого дождя. Он повернулся к Белулу – герою своего детства, с тоской думая, насколько не пощадили того время и Мегелин.

Гарун отметил, что Белул не стал оказывать ему королевских почестей. Для него он был лишь еще одним человеком, от которого, возможно, плохо пахло. Хотя Белул был не из тех, кого подобные мелочи могли отвлечь от великой стратегии роялистов. Белул обладал уникальным качеством всегда поступать по совести.