Глен Кук - Гнев королей [книги 6-8] [сборник litres]

В их племени тоже были колдуны, которых они видели каждый день. Старые мошенники никого не пугали – они едва могли заставить молоко скиснуть, и даже на это в холодную погоду требовалось время.

В итоге десяток юношей лишились всех волос, включая бороды и брови, попытавшись напасть на чужаков. Мальчишкам повезло, что они встретили отпор со стороны Вартлоккура раньше, чем со стороны Гаруна, который не упустил бы возможности поучаствовать в массовых похоронах.

Старейшины отозвали всех назад. С тех пор чужаки больше не обращали внимания на местных, пока те поступали так же.

Нерожденному потребовалось два дня, чтобы восстановить силы. Дальше он переносил их по одному на пятьдесят миль зараз, из одной дикой местности в другую, но во время привалов они устраивали общий лагерь. Вартлоккур пытался объяснить Гаруну свой план, не вдаваясь в подробности и лишь говоря, что есть некое зло, столь же старое и мерзкое, как черная оспа, которое нужно искоренить. Имени зла он не называл. В конце концов бин Юсиф согласился подождать с решением до того, как пообщается с другими заговорщиками.

Личность неназываемой цели он определил достаточно быстро.

– Похоже на зеркальное отражение интриг старого дьявола.

– Именно так.

– Но его интриги проникают внутрь организаций. Праккия в свое время распространилась повсюду, пронизав собой все, будто некая зараза. Чтобы отражение в самом деле было настоящим, тебе нужны надежные предатели среди его сообщников.

– Тоже верно, – кивнул чародей, – только вряд ли это получится, за одним исключением. Но есть живые люди, о которых нам известно, что он их коснулся, – например, твой сын и твой тесть. И тот и другой, похоже, всего лишь пешки. Никого из них нельзя больше считать вехой на пути к сердцу тьмы.

– Дай мне подумать.

– Так ты берешься?

– Лучший ответ, который я могу дать: все зависит от ряда условий. Куда мы направляемся? Судя по всему, на север? И ты не сказал, с кем хочешь меня свести. Почему я должен тебе верить?

– То, что я тебе не расскажу, ты не сможешь рассказать никому другому.

– Понимаю, – кивнул бин Юсиф.

– Надеюсь.

– А может, и нет.

Чародей понял, что придется кое-что выдать.

– Наш пункт назначения – Башня Ветров в Фангдреде.

– Я помню ту крепость. И помню Кандарин. Тогда я был паршивым юным глупцом. – (Вартлоккур улыбнулся.) – Но этого глупца благословила судьба, и он выжил, став нынешним старым глупцом. Мне не терпится увидеть, какой отпечаток наложило время на этот памятник моей юношеской неосмотрительности.

– Боюсь, тебя ждет разочарование. Ты вспоминаешь другие горы и другую крепость, Вороний Грай, на вершине Кандарина. Вряд ли ты когда-либо видел Фангдред, ненадежно примостившийся на вершине Эль-Кабара.

Память в самом деле подвела бин Юсифа. Он не увидел ничего даже отдаленно знакомого, когда Нерожденный доставил его в Фангдред, и не только потому, что смотрел сверху. Чародей оказался прав: раньше Гарун здесь не бывал.

В отличие от большинства «пассажиров» Радеахара, бин Юсиф наслаждался видом с высоты. В самом Фангдреде он почувствовал себя уже не столь уютно. Он мало кого знал из тамошних обитателей, а некоторые превратили последние годы его жизни в ад.

Бродя по замку в сопровождении отпрыска великой королевы Востока, который рявкал на него каждый раз, когда он хотел к чему-нибудь притронуться, Гарун решил, что ему не терпится перейти к следующему этапу заговора. Если только ему не хватит ума незаметно ускользнуть и исчезнуть.

Даже после того, как его ввели в курс дела, он так и не понял всего до конца. Эти безумцы хотели уничтожить извечное мировое бедствие, иногда именовавшееся Старым Пройдохой. Их амбиции были достойны похвалы, но вряд ли могли воплотиться в жизнь. С тем же успехом можно было вдохновляться идеей возродить Ильказар во всей его жестокой славе или оседлать вихрь.

Чародей вскользь упомянул, что ему нелегко было следить за Гаруном в Хаммад-аль-Накире. Возможно, он намекал, что, когда Гарун туда вернется, это станет еще сложнее.

Гарун решил, что вскоре ему предстоит туда отправиться. Эти люди предпочитали не раскрывать полностью карты, но ему не требовалось многого, чтобы проникнуть в их мысли. Он знал, как работают их мозги – те мало чем отличались от его собственных.

Он мог даже снова увидеть Ясмид.

И он с нетерпением этого ждал.

Ингер проводила поспешное последнее совещание с Джозайей, Натаном и Бабельтоском. Новости этим утром были блестящие. Враждебные группировки пока не успели образоваться. Делегаты платили за все необходимое. Собирались налоги, с которыми с улыбкой расставались местные жители. Возникла угроза всеобщего процветания. Все указывало на то, что собравшиеся на заседание Тинга в самом деле не желают возвращения хаоса, преобладавшего после исчезновения короля.

– Хватит суетиться, – сказал Джозайя. – У тебя все отлично получится. Просто выйди и скажи им то, что говорила мне. Они тебя послушают.

Она взглянула на Фалька, который дремал в маленьком кресле, облаченный в одежду, модную в те времена, когда ее носил Гайя-Ланге. На обновки не было денег.

– Я буду рядом с ним, – успокаивал Джозайя. – Ему не придется ничего делать, просто показаться. Если никто не поднимет шум, он не испугается и никакого приступа с ним не случится. Как он сейчас? – Полковник жестко взглянул на доктора Вахтеля.

– Ты прав, полковник. Я дал ему лекарство.

Старик продолжал исполнять свой долг, несмотря на страх от осознания того, что он – затаившийся рядом с Фальком и Ингер враг. Ингер твердо верила, что он не способен на жестокость, и была права. Вахтель не причинил бы никому физического вреда ради продвижения своей политики.

Гейлс присел рядом с Фальком, поправляя воротник мальчика.

– Помнишь, что делать?

Мальчик кивнул. Он был слегка напуган и нервничал, но выглядел серьезным и решительным, каким только может быть ребенок.

– Хорошо. Ладно, идем.

Бабельтоск вошел первым, в качестве фактора устрашения. Гул сотни голосов постепенно затихал.

Натан ускользнул, намереваясь покрутиться среди публики и послушать разговоры.

Вошел Фальк, за которым последовали Гейлс и Ингер. Мальчик занял свое место на виду у всех. Он не проявлял ни малейшего страха, которого опасался Джозайя, – отчасти из-за плохого зрения, не дававшего ему различить большинство повернувшихся к нему лиц.

Ингер шагнула на трибуну, еле слышно застонав. У нее-то было превосходное зрение, и она прекрасно видела каждое лицо. Многие желали ей всех бед. Она начала свою речь, пытаясь последовать совету Бабельтоска хотя бы раз посмотреть в глаза каждому.

Все было хорошо, пока она не дошла до делегации Седльмайра.